Аарон Дембски-Боуден - Разведчик Пустоты Страница 52

Октавия отвела волосы с потного лица. Кожа ее была холодной, как лед.

— Хватит, — сказал Септимус. — Все кончено.

— Отец говорил мне, что нет смерти хуже этой. Нет боли сильнее. Нет проклятия горше. Сотня душ, доведенных до безумия страхом и пытками, умерли, заглянув прямо в варп.

Она снова выдала этот сдавленный, дрожащий смешок.

— Я даже не могу представить, сколько людей слышат сейчас этот смертный вопль. Не знаю, сколько из них умирает.

— Октавия, — сказал он, положив ладонь на ее живот. — Отдыхай. Восстанавливай силы. Мы уйдем с этого корабля.

— Они нас найдут.

Септимус поцеловал ее влажный висок.

— Пусть попробуют.

XIX

ОШИБОЧНОЕ ПРОРОЧЕСТВО

Талос в одиночестве предавался размышлениям. Он сидел в оружейной Первого Когтя. После лихорадочной суеты последних недель пророк жаждал спокойствия.

«Эхо проклятия» медленно дрейфовал, ожидая, пока его навигатор придет в себя и сможет доставить корабль к Оку Ужаса. Даже короткий перелет, с большой вероятностью, убил бы Октавию в ее теперешнем состоянии, не говоря уж о многомесячном или даже многолетнем полете через большую часть Галактики.

Талос также отлично понимал, что она никогда еще не прокладывала путь в настоящем варп-шторме. Око было негостеприимной гаванью даже для самых опытных колдунов. Неопытный навигатор, да еще и истощенный до предела, был слабым звеном, и у Талоса не имелось не малейшего желания испытывать его на прочность, пока оставался выбор.

Закрывая глаза, он все еще видел эльдаров. Их гибкие фигуры плясали, словно выхваченные из темноты вспышками света. Тени среди теней, то черные и бесшумные, то серебряные и пронзительно кричащие.

Эльдары. Теперь он видел их, и не засыпая. И это тоже становилось проблемой. Была ли тому виной Тсагуальса? Если да, воздух мертвого мира оказал на него совсем не то действие, на которое надеялся Талос. Неужели Тсагуальса не только одарила его желанным вдохновением, но и ускорила процесс дегенерации, как лекарство от рака порой не делает ничего, кроме увеличения скорости роста опухоли?

Он спорил с Вариилом в апотекарионе несколько недель назад, но правда была холодна. Ему не требовались показания ауспика или данные биоритмического скана, чтобы понять, что он теряет рассудок. Хватало сновидений. После Крита они становились все хуже, тяжелее и обманчивее, но даже с этим он мог справиться. По крайней мере, на какое-то время.

Нет. Сны с эльдарами отличались, потому что были больше, чем сны. Ему уже не требовалось спать, чтобы видеть их. Вой и пляшущие клинки безумных чужаков сделались столь же реальными, как стены вокруг него и голоса его братьев.

Сильнее всего Талоса мучил вопрос: почему он до сих пор их видит? Со Зрачка Бездны, когда сны впервые явились ему, он откровенно избегал возвращения в Око Ужаса. Но теперь пророчество казалось ошибочным. Ксарл не мог умереть дважды. Еще никогда пророк не испытывал такого облегчения от осознания своей неправоты.

Нелегко было решить, сколько можно рассказать братьям. Если бы он открыл слишком много, за ним бы не пошли. Если бы слишком мало, они дергали бы за поводок, сопротивляясь его лидерству.

— Талос, — сказала тень на самой границе поля зрения.

Инстинкт заставил его взглянуть налево. Ничего. Ни силуэта. Ни звука. Но стоило ему выдохнуть, как он услышал удар меча о керамит, далекий и призрачный, как воспоминание. Источник звука мог находиться где-то неподалеку, на борту корабля — или в его сознании.

Возражения братьев переплелись с мыслями об эльдарах. Другие легионеры хотели немедленно пуститься в бегство, безразличные к тому, что это убьет навигатора. Люкориф настаивал на том, что они должны выжать из Октавии все возможное, а затем, после ее смерти, просто довериться течениям варпа. Другие Когти выражали сходные пожелания.

Даже если варп вынесет их к неизвестным берегам, это было лучше, чем оставаться здесь и ждать неотвратимого возмездия Империума.

Он успокоил их, стараясь ничем не выдать отвращения. Они говорили как трусы, не замечая этого или просто об этом не заботясь. До прибытия имперского флота возмездия оставались по меньшей мере долгие месяцы. Полет в варпе в окрестностях пораженных миров еще долго будет небезопасен. Затем командованию субсектора понадобятся месяцы на то, чтобы увидеть умысел в охватившем планеты бедствии, на что тоже потребуются месяцы, если не годы. Все это время Повелители Ночи смогут оставаться тут в совершенной безнаказанности. И даже после того как система будет найдена, понадобится целая вечность на то, чтобы отыскать среди разрозненных миров Империума источник песни, отравившей телепатический канал.

Нет, пока что бояться было нечего. По крайней мере, не со стороны Империума.

— Талос, — прошептал другой голос.

Краем глаза пророк заметил движение — что-то тонкое и черное. Он обернулся, но тень уже исчезла.

— Талос, — снова шепнула пустота.

Опустив голову, он медленно выдохнул, испытывая извращенное удовольствие от пульсации вен на висках. Боль напоминала о том, что он не спит. Невеликая радость, но и за это он был благодарен.

— Талос.

Раздался щелчок, а затем негромкое металлическое гудение взведенного лаз-пистолета.

Пророк, все еще сжимавший голову руками, почувствовал, как уголки губ тронула улыбка. Это наконец произошло. То, что он уже давно предчувствовал: седьмой раб сильно изменился с тех пор, как на борту появился восьмой. И вот настало время столкновения, которого Талос ожидал без всякого удовольствия.

— Септимус, — вздохнул он. — Ты выбрал не лучший момент.

— Посмотри на меня, еретик.

Это не был голос его раба. Талос медленно поднял голову.

— Ох. Приветствую тебя, архрегент. Как ты здесь оказался?

Он смотрел на старика с почти отвлеченным интересом. Украденный пистолет дрожал в руках, испещренных пигментными пятнами. Кровь прилила к щекам архрегента — та кровь, что у настоящего воина прилила бы к мышцам, готовя их к битве. Перед ним стоял старый болван, руководствовавшийся в бою головой, а не сердцем. Талос даже сомневался, что тот выстрелит.

— К твоему сведению, — сказал пророк, — ты целишься под слишком низким углом.

Архрегент Даркхарны, все еще облаченный в оборванную мантию правителя, поднял пистолет выше.

— Лучше, — согласился Талос. — Однако, даже если ты выстрелишь в меня с такого расстояния, это меня вряд ли убьет. Человечество творит своих полубогов из крепкого материала, знаешь ли.

Старик все еще хранил молчание. Похоже, он разрывался между желанием закричать, нажать на спуск и сбежать из комнаты.

— Мне любопытно было бы знать, как ты сюда попал, — добавил Талос. — Ты должен был остаться на Тсагуальсе с остальными, кого мы пощадили. Кто-то из другого Когтя решил прихватить тебя в качестве раба?

Ответа по-прежнему не было.

— Твое молчание раздражает меня, старик, и эта беседа становится утомительно односторонней. Мне также хотелось бы знать, как ты ухитрился несколько недель просуществовать на борту, не встретив печальную кончину в залах «Эха».

— Один из… других…

— Да. Кто-то из другого Когтя притащил тебя на борт, как игрушку. Я догадался. А теперь скажи, что заставило тебя решиться на эту необдуманную попытку убийства, столь очевидно обреченную на провал?

На миг, всего лишь на краткий миг лицо старика разгладилось и вытянулось, превратившись в нечеловечески изящный лик, окинувший воина взглядом бездушных раскосых глаз. Талос сглотнул. Лицо эльдара исчезло, остался лишь дряхлый смертный.

Архрегент не отвечал.

— Ты собираешься говорить или ты явился сюда только для того, чтобы наставить на меня это бесполезное оружие?

Талос встал. Ствол пистолета последовал за ним, вздрагивая еще заметнее. Без всякой спешки или признаков недовольства Талос вытащил пистолет из рук смертного. Раздавив оружие в кулаке, он выронил обломки на палубу.

— Я слишком устал, чтобы убивать тебя, старик. Просто уходи.

— Тысячи людей, — прошептал архрегент мокрыми от слюны губами. — Тысячи и тысячи… Ты…

— Да, — кивнул Талос. — Я жуткая тварь, со всей вероятностью обреченная сгореть в божественном огне гнева твоего возлюбленного Императора. Ты не можешь и вообразить, сколько раз я слышал подобные угрозы. И всегда их почему-то шептали бессильные, втоптанные в грязь и отчаявшиеся. Они ничего не меняют — ни слова, ни те люди, что их скулят. У тебя есть что-то еще?

— Все эти люди…

— Да. Все эти люди. Они мертвы, а тебя сломило то, что ты видел. Это не повод ныть передо мной, смертный.

Талос взял человека за горло и вышвырнул его за дверь. Он услышал треск ломающихся хрупких костей, но это не вызвало у него никаких эмоций. Назойливый старый дурак.