Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус Страница 59

— Как говорил мужик, Император обвиняет, — ухмыльнулся Модин, не без труда подходя к Айверсону. У высокого пустошника обильно текла кровь из ран, но на лице сияла бесшабашная улыбка. — Иногда даже тех, кого надо!

А потом они бросились бежать, возвращаясь по пути разрушений, проложенному Клетусом до этого. Только трое корсаров и один мореход пережили атаку, да и сам Хольт чувствовал себя скверно. За каждым углом его поджидал Бирс, глядевший грозно и неодобрительно, но Айверсон не обращал внимания на мертвеца.

Долг заставляет меня убегать, старик.

Круты не прекращали погоню, уханье и клекот созданий преследовали их добычу, а сами чужаки прыгали с крыши на крышу, словно обезумевшие акробаты. Комиссар решил, что ксеносам слишком нравится охота, поэтому они не спешат покончить с людьми.

Приход Зимы должен умереть… Кирхер должен ответить за свои преступления…

Передовой корсар резко затормозил и отшатнулся, издав отчаянный вопль. Над его плечом Хольт разглядел огромное создание, которое неслось к имперцам на всех четырех конечностях, отталкиваясь мощными передними лапами, словно горилла. Башка существа казалась воинственной пародией на голову крута: большую её часть занимал клюв с плоскими боками, торчавший под черными бусинами глаз. На загривке твари устроился воин чужаков, казавшийся невероятно хрупким для такой «лошадки». Айверсон никогда прежде не видел подобного великана, но опознал его по сводкам из «Тактики».

Крутоксы, как и гончие, были тупиковой ветвью на генеалогическом древе крутов. Гиганты не отличались умом, но изумительная мощь и живучесть делали их опаснейшими противниками в ближнем бою. Находясь в кишащем чужаками аду Долорозы Пурпурной, Хольт наслушался жутких историй об этих тварях. Один ветеран клялся и божился, что у него на глазах крутокс голыми лапами разорвал боевой танк.

Сейчас комиссар вполне готов был поверить гвардейцу.

— Назад! — крикнул Айверсон, но обратную дорогу уже перекрыли стаи гончих.

— Не подпускайте их ко мне! — гаркнул Клетус на корсаров, стоявших позади него. Мятый Шлем и его товарищ принялись поливать «собачек» лазразрядами, а арканец пробил кулаком деревянный каркас ближайшей хижины. Нечто кинулось на него через брешь, но Модин ответил короткой струей прометия; изнутри иглу донесся вой, и на улицу, пробив стену, вывалился горящий крут. Чужак слепо попытался схватить серобокого, но отлетел в сторону после удара огнеметным стволом. Тут же конфедерат отвесил ксеносу пинка, направив завертевшийся живой факел прямо в стаю лающих гончих.

— Пошли, пошли! — рявкал Хольт остальным, безуспешно обстреливая приближающегося крутокса. Уцелевшие бойцы скрылись в лачуге, а секундой позже великан прогрохотал мимо комиссара, и тому пришлось уклоняться от удара кулаком. Тварь двигалась слишком быстро и по инерции врезалась в гончих, разбросав их, будто скулящие кегли. Айверсон заметил, что шкура гиганта покрыта мерзкими бугристыми пятнами грибков и плесневых отростков, а сморщенный всадник безвольно трясется между огромных лопаток. Крут, который как будто врос в опухолевое седло, всем телом повернулся к арканцу и смерил его взглядом молочно-белых глаз.

«Мы в самом сердце Федры, — понял комиссар. — Здесь круты, с их беспокойной кровью, оказались для Неё легкой добычей».

По-ослиному взревев с досады, крутокс резко развернулся, и Айверсон поспешил за остальными. Когда он догнал отряд, Модин уже пробивался в следующую лачугу. Хольту показалось, что сквозь завывания ветра, шум дождя и удары грома пробивается иной, более низкий рокот. Он прислушался, пытаясь распознать звук, но тут хибарку за их спинами снес бросившийся вдогонку великан, и о странном гуле пришлось забыть.

— Чисто! — крикнул огнеметчик, заглянув в проделанную им брешь.

Все нырнули во тьму и понеслись к дальней стене иглу. Тут же жилистая рука пробила потолок и вцепилась в загривок последнему уцелевшему мореходу. Летиец закричал, чувствуя, что его тянут вверх, к дыре в потолке; обернувшийся Айверсон заметил полные ужаса глаза и брыкающиеся ноги, а мгновением позже матрос исчез. Мятый Шлем несколько раз выстрелил в крышу наугад, больше надеясь спасти парня от мучений, чем задеть нападавшего.

— Шевелись! — гаркнул Хольт. Он вновь услышал поблизости рев крутокса — тварь вынюхивала людей посреди ветхого лабиринта.

Бирс ждал их на крыше снаружи, вытянув руку в безмолвном обвинении. Один из крутов прыгнул прямо сквозь мертвеца, и Айверсон чуть не расхохотался, подстрелив ксеноса на лету.

— Чисто! — вновь крикнул Модин, пробивая очередную лачугу.

Когда они были на полпути к следующей стене, кто-то из корсаров запнулся и с грохотом рухнул. Хольт как раз пытался поднять парня, когда их преследователь проломил стену и бросился к упавшему летийцу. Комиссар отшатнулся, а тварь схватила покаянника за ногу и уставилась на него с туповатым любопытством. Пока корсар матерился на родном наречии, крутокс покачал его туда-сюда, как погремушку, и для пробы пару раз клюнул шлем, раздраженный доносящимися оттуда звуками. Летиец всё ещё пытался навести хеллган, когда великану наскучила игра и он откусил ему голову. Отшвырнув труп, чудище поднялось на задние лапы и зарычало на Айверсона.

Вызывающий рев прервался вместе с появлением металлической громадины, которая снесла часть хижины и оставила от твари мокрое место. Смертоносная стена вращающихся колес и давящих гусениц пронеслась в каких-то сантиметрах от лица отпрыгнувшего назад комиссара.

— Рив! — закричал Хольт, но лязгающий грохот катившегося мимо «Тритона» заглушил призыв. Оказалось, что корпус амфибии установлен на гигантских гусеничных лентах, благодаря которым корабль на земле превратился в танк невероятных размеров. Спонсонные автопушки, установленные по обоим бортам палубы, вели огонь с большой высоты и отбивали охоту атаковать «Покаяние и боль», но с минимальным экипажем на борту канонерка была чрезвычайно уязвима.

«Она держит курс на пожар в главном здании», — догадался Айверсон.

— Назад, по этой дороге! — скомандовал он соратникам, устремляясь за амфибией. «Тритон» двигался быстро, но не настолько, чтобы его не мог догнать бегущий человек.

Даже если ему словно битого стекла в грудь насыпали…

Комиссар хрипло и резко хватал воздух, вдавленные ребра жутко сжимали легкие, но он не останавливался. Арканец кричал, пока не сорвал голос, даже зная, что экипаж канонерки не услышит его на такой высоте.

Приход Зимы… Кирхер… Приход Зимы… Кирхер…

Имена преследовали друг друга, кружась в голове Хольта, словно закольцованная мантра отвращения. Ненависть наполняла его энергией, как некоторых людей — боевые стимуляторы. Айверсон ощутил краткий укол вины, вспомнив о Славе, принятой перед схваткой с верзантскими дезертирами — как давно это было! — но наркотик приносил порченое благословение. Её благословение.

Ненависть была чистой.

…Приход Зимы…

Оглянувшись, комиссар увидел позади своих товарищей, за которыми гнался второй крутокс, ещё больше первого. Стараясь не думать об этом, Хольт впился глазами в удаляющуюся корму «Покаяния» и увидел там Бирса. Старик стоял к нему спиной, презрительно отвернувшись, а спасение тем временем быстро ускользало.

…Кирхер…

Мятый Шлем пронесся мимо Айверсона и на бегу швырнул что-то из-за головы. Корсар метнул абордажный крюк с меткостью, рожденной годами корабельных сражений, и тот, пролетев над планширом, будто управляемая ракета, уцепился за что-то. Быстроходный «Тритон» резко дернул летийца за собой, но он, устояв на ногах, прыгнул вперед и высоко вверх. Мгновением позже боец уже скачками взбирался по корпусу, и крутокс яростно заклекотал при виде убегающей жертвы.

…Приход Зимы… Нужно только ещё немного не подпускать тварь… Кирхер…

Оглянувшись через плечо, комиссар увидел, как ксенос обезьяньим прыжком взмывает вверх.

— Ложись! — заорал Хольт, ничком падая в грязь. Модин тут же рухнул на колени, но бежавший рядом корсар оглянулся, и это стало его последней ошибкой. Лапа крутокса пробила летийца, как пушечное ядро, почти разорвав человека надвое. Тварь приземлилась на дороге перед арканцами, превратившись в неистовую преграду между ними и канонеркой. От удара истощенный ездок переломился в поясе, как сухая веточка, но великана это не побеспокоило.

«Отныне Федра — его истинная всадница, — подумал Айверсон, наводя пистолет. Ему ничего не оставалось, кроме как умереть стоя. — Где же ты, Бирс? Тебе стоит это увидеть, старый стервятник!»

Крутокс навис над комиссаром, встряхиваясь от попаданий мелкокалиберных пуль, словно от укусов насекомых. Со щелчком разинув клюв, чужак потянулся вперед… и его объяло пламя. Хольт отпрыгнул от клекочущего, пылающего клубка, а Модин шагнул вперед, сжимая огнемет. Обрушивая на чудовище потоки прометия, боец напевал весьма пошлую балладу Пустошей.