Стив Паркер - Охотники на ксеносов: Омнибус Страница 7

— Будьте добры, капитан. Прошу вас.

— Сию секунду, милорд.

Кри поднял руку и вдавил латунный штифт на жёстком чёрном воротничке. Пробормотал в этот штифт: «Выпускайте процессию». Мгновение спустя на аппарели челнока появились шесть фигур в чёрных траурных мантиях. Они несли кадила, которые оставляли в воздухе завитки фимиама с липким запахом, раскачиваясь туда-сюда при каждом торжественно-медленном шаге. Сходя вниз, фигуры низкими тихими голосами тянули заунывную погребальную песнь, которая, достигая слуха присутствующих, приковывала внимание. Все ощутили горестный тон этого мягкого, завораживающего напева. Обычный человек, услышав его, расплакался бы, и капитан Кри изо всех сил пытался удержать слёзы, хотя и тщетно. Собравшиеся космодесантники не проливали слёз, однако их обветренные в сражениях лица, призрачно-бледные с кроваво-красными глазами, выдавали всю глубину скорби, терзающей их сердца.

Каррас ощутил, как легла тяжесть на оба сердца: психическое осязание заставляло горе вонзаться в них, подобно иглам. В один прекрасный день Стефан стал бы капитаном, но этой чести его лишили — в обмен на другую. Он погиб в бою, что было правильно, но в тот час вокруг были не его братья с Окклюдуса, а чужаки с других миров, из других орденов. Таков конец для оперативника Караула Смерти. Стоило оно того? Служба в Карауле Смерти — честь большая или меньшая из двух? Отставив в сторону предубеждения, Каррас попытался найти в душе честный ответ, прекрасно понимая, что сам он, возможно, вернется сюда на челноке, подобно Стефану, сопровождаемый людьми в траурных одеяниях.

Он решил воздержаться от выводов, пока сам не попробует службу в Карауле. Время даст ответы, которые нельзя получить самокопанием.

Посреди шестёрки плакальщиков с опущенными капюшонами появился длинный, массивный открытый саркофаг из чёрного оникса, беззвучно плывущий в воздухе, чётко подстраиваясь под поступь эскорта, на крохотных антигравитационных движителях. Плакальщики достигли нижней части аппарели и повели ониксовый гроб к капитану Элгристу. Там, в нескольких метрах от него, они опустились на правое колено и склонили головы. Песнь смолкла.

Кри расправил плечи, выпятил грудь, приподнял подбородок, сделал глубокий вдох и произнёс проникновенным голосом:

— Его возлюбленным братьям, тем, кто создал его, тем, кто знал его лучше, вверяем мы тело павшего во имя Караула Смерти. Пусть его жертва чтится до конца времён.

— Да будет так, — пророкотал в ответ третий капитан.

— Да будет так, — эхом откликнулись собравшиеся, включая Карраса и его учителя. По знаку Элгриста четверо сержантов покинули строй и подошли к парящему в воздухе саркофагу. Шестеро плакальщиков встали с колен, низко склонились перед третьим капитаном, развернулись и бесшумно уплыли обратно вверх по аппарели. Сержанты заняли места вокруг саркофага; каждый поднимал правую руку к губам, затем касался пальцами холодного лба павшего товарища.

Капитан Элгрист снова повернулся лицом к Кри:

— Твоя служба исполнена, и исполнена хорошо, капитан. Один вернулся. Другой улетит с тобой.

Он кивком указал на Карраса. Кри оглянулся, встретил взгляд библиария и поклонился. Каррас склонил голову в ответ.

— Служители ордена позаботятся о твоём экипаже, пока брат Каррас попрощается, — продолжил Элгрист. — Твой челнок будет заправлен. — Он указал на арку прохода в северной стене ангара: — За этой дверью вас ждёт трапеза и омовение, если пожелаете. Третья рота благодарит тебя за службу.

— Это была честь для меня, хотя и не приятная, милорд.

— Ступай с миром, и пусть твоя служба Золотому Трону будет долгой.

Кри поклонился; Элгрист, не дожидаясь, пока тот выпрямится, развернулся и занял место во главе четырёх сержантов. Отдав команду, он повёл их в огромный сводчатый коридор, который занимал почти всю западную стену и вёл в сердце города-крипты. Когда сержанты с саркофагом миновали резную арку входа, оставшиеся боевые братья третьей роты повернулись как один и промаршировали, чётко сохраняя строй, вслед за капитаном и телом брата Стефана прочь из огромного ангара. Каррас и Кордат проводили их глазами.

— День опечаленных сердец, — произнёс Каррас.

— И всё же мы благословлены, — ответил его хадит. — Большинство тех, кто пал на службе Караулу Смерти, не возвращают вообще. Его геносемя было разрушено, и его не удалось извлечь, но он, по крайней мере, будет мумифицирован как положено и погребён в священных катакомбах мира своего ордена. Если бы каждый брат мог удостоиться такой чести; однако это скорее исключение, чем правило.

Последние слова были сказаны многозначительно; намёк был ясен: стань таким исключением.

В одном из проходов северной стороны появились служители, несущие знаки ордена, и приблизились к челноку. Они носили стальные личины — каждая — отполированный скалящийся череп, — и облачены в чёрное, за исключением одного, который носил белое, чья личина-череп была золотой, указывая на более высокое положение. Этот подошёл к Кри и, обменявшись с ним парой слов, увёл из ангара. Через минуту остальной экипаж челнока спустился вниз и отправился вслед за другими служителями туда, куда указал Элгрист.

— Не задерживай их слишком долго, хаджар, — сказал Кордат. — Могу я предположить, что все твои дела улажены?

— Я готов целиком и польностью, но не умом, — ответил Каррас. Кордат улыбнулся.

— Никто на самом деле никогда по-настоящему не бывает готов для такой службы, а я уже ничем почти не могу тебе помочь приготовиться. Караул Смерти крепко держится своих правил секретности по причинам, о которых я не осмелюсь спрашивать. Но ты приспособишься. Ты достоин по крайней мере попытаться. Прежде чем ты улетишь, мегир просил, чтобы ты повидал его.

Мегир.

Первый Призрак, великий магистр ордена, владыка Окклюдуса…

Око, Проникшее за Занавес.

Редко когда мегир виделся с кем-то, кроме первого капитана, верховного капеллана и самого Кордата. Каррас не видел Первого Призрака с тех пор, как тот занял своё место, однако сила его ощущалась везде. Логополь пульсировал ею. Её отзвуки можно было почувствовать даже на орбите. Для Карраса это была часть того, что называется «быть дома».

— Иди, — велел Кордат. — Прямо так, в плаще. Войди босым под великий купол и преклони колени перед ним в знак почтения. Когда уйдёшь, отправь мне мысль, и я встречу тебя здесь.

— Будет так, как ты велишь, мой господин. Я отправляюсь со всей поспешностью.

Нельзя заставлять мегира ждать.

Получив дозволение уйти, Каррас покинул ангар через огромный сводчатый проход, тот, в который ушла третья рота. Его душа была в смятении. Он не мог себе и представить, что мегир призовёт его перед отправкой в Караул Смерти. По правде говоря, он был встревожен и совершенно не готов. Хадит упоминал Шарьякс лишь время от времени, и при этом из голоса его пропадала всякая теплота.

Со Стеклянного трона не вставал живым ни один Первый Призрак. Это одновременно было и величайшее бремя ордена, и его величайший дар. Без него канут все надежды на Великое Возрождение. Эх, какую цену мы платим за веру.

В самый день своего возвышения Первый Призрак ушёл один в самые тёмные глубины Логополя и больше не возвращался. Так было всегда, обычай тысячелетней давности, начатый Корцедом Основателем, кто, движимый видением от самого Императора, привёл своих Призраков Смерти на Окклюдус.

В видении ему было точно указано, где копать. Он отыскал великий купол — Храм Голосов — пребывающий молча и терпеливо в огромной пещере во многих километрах под землёй. Внутри купола он нашёл древний секрет, который был спрятан там ещё до рождения Империума.

По его приказу прямо над этим местом был выстроен Логополь. Такая история. Такая значимость. Судьба ордена. Его цель. Каррас не чувствовал, что готов. Но продолжал идти.

Глава 6

Афион Кордат увидел, как его хаджар появился в ангаре, одетый уже в синюю форму и черные ботинки. Слуги и сервиторы несли за ним боевое снаряжение и то малое из личных вещей, что дозволялось в Карауле Смерти.

Каррас выглядел растерянным, даже оглушенным. Встреча с мегиром явно потрясла его до глубины души. Кордату не было нужды спрашивать почему. Мегир, каким его помнил Каррас, был воплощением силы и мощи, безграничной энергии и неутолимой жажды побед. Не таков был тот, кто ныне возглавлял орден на своем сосущем жизнь троне. Там, в глубине, сидело иссохшее нечто с атрофированными мускулами, костяк, туго обтянутый кожей, которая начинала чернеть. Волосы и борода, белые, как окклюдский снег, стали длинными и тонкими. Он больше не двигается, не говорит при помощи губ и дыхания. Его тело медленно поддается петрификации. Со временем он целиком обратится в камень. Шарьякс тому причиной, но сила, которую трон предлагает взамен, сила, неведомая более ни в одном из миров людей, сделала эти мучения мрачной необходимостью. Без него ордену не достичь своей судьбы.