Глеб Корин - Шо, опять?! Сборник

Шо, Опять?!

Глеб Корин

«Гаврилиада» форева!

Молодой человек с нескромной прической и бараньим взглядом решительно откашлялся на табличку «Издательство «Что наша жизнь?», толкнул дверь и вошел. Под огромным портретом Сергея Безрукова, загримированного под Пласидо Доминго в роли Германа, сидел некто со внешностью, не имевшей ни малейшего значения.

— Ляпис-Трубецкой, если не забыли! — полнозвучным голосом произнес вошедший вместо приветствия, усаживаясь запросто и обстоятельно.

— Даже и не пытаюсь. Здравствуйте, Никифор, — отозвался хозяин стола, выдвигая ящик и невзначай смахивая в него пачку сигарет. Затем поинтересовался с профессиональным безразличием:

— Как успехи?

— Как бы имеют место быть.

— Как бы? Или на самом деле?

— На самом деле. Я только что из журнальчика «Вихри — в ремонт!»

— Это те, что все поголовно во френчах устарелого покроя и с такими лицами, будто они скверно пририсованы в фотошопе? Как же, знаем, знаем… Надо полагать, вы угостили их своим фирменным, чем-то вроде:

«Пошел Гаврила в попаданцы -

И под раздачу он попал…»

или

«Служил Гаврила попаданцем –

На бабки часто попадал…»

А? Я угадал? Колитесь, Ляпис!

— Зря вы так! — гость очень убедительно показал интонацией, что нисколько не задет. — А я вот, представьте себе, принимал поздравления по поводу завершения своей многотомной серии «Сага о Репке». Искренние!

— Верю, верю. И в кого же на этот раз попал ваш Гаврила? Во внучку? Жучку? Мышку-норушку?

Ляпис-Трубецкой снисходительно улыбнулся:

— Слово «сага» прошло мимо вашего внимания. Во всех персонажей. Во всех! Поочередно в каждом томе! Каково, а?

Он победно откинулся на спинку кресла и устремил взор поверх головы своего ответственного собеседника, встретившись с ответным одобрительным взором Безрукова-Доминго:

— Лично я считаю, что завершающий образ попаданца в репку — это на сегодняшний день мой как бы самый большой творческий успех.

— Как бы успех?

— Не как бы, а в самом деле. Да нет, это — настоящий прорыв!

— Присоединяюсь к поздравлениям! — произнес хозяин постным дикторским голосом. — Однако, вам известна специфика издательства «Что наша жизнь?»

— Игра!

— Правильно. Но не полно. Я бы сказал даже так: игра, игра, игра! Понимаете разницу, Ляпис?

— Понимаю… — Ляпис-Трубецкой несколько прищурился, со значением поджал губы и кивнул.

— А теперь попробуйте почувствовать нашего читателя!

— Пробую…. Чувствую… Честное слово, чувствую!

— Вот и отлично. Есть какие-нибудь идеи?

— Разумеется! Как раз давеча, входя в эту самую дверь, — он указал пальцем и хозяин кабинета с машинальной послушностью осмотрел ее, — я несколько по-новому увидел табличку на ней, как бы задумался о великой роли игры в нашей жизни. И у меня как бы вылился соответствующий замысел…

— Погодите, Ляпис. Так вы действительно задумались и замысел действительно вылился?

— Ну да!

— Тогда какого черта вы без конца вставляете это свое «как бы»? А еще только попробуйте сказать «своеобычный» или «волнительно» — и я вам морду набью. Ладно, проехали. Давайте ваш замысел. Который вылился…

Ляпис-Трубецкой на всякий случай отодвинулся от стола:

— Экий вы… — он пошевелил пальцами, подбирая какое-нибудь осуждающее или нехорошее слово, но передумал. — Ну да. Замысел… Э-э-э… Главный герой, назовем его, скажем, э-э-э… Гаврила — это мятущаяся душа в происках самоё себя.

— В происках самоё себя — это вы красиво сказали.

— Я знаю, спасибо. Он неустанно прокачивается, — так сказать, растет над собой — восходит от уровня к уровню, заполучая многочисленные и заслуженные ехры…

— Простите, что, Ляпис? Ехры?

— Ну да. Так и написано было, своими глазами видел: ЕХР.

— А, ну-ну… Я так понимаю, это у вас намечается РПГ-шка?

— Чего? Ну да, оно самое.

— А кто Гаврила — маг, воин?

— Воин, пожалуй. Магия для него пока что… — он опять пошевелил пальцами.

— Хобби? — любезно предположил хозяин кабинета.

— Верно. Он, конечно же, со временем намеревается стать магом, а впоследствии и главным начальником над всеми магами…

— Завмагом? — с прежней любезностью подсказал хозяин.

— Да, точно! Здорово вы слова подбирать умеете, мне бы так… Ну да. А пока что Гаврила учится владеть мечом и орболетом…

— Чем-чем? Орболетом?

— Ну да!

— Уфф… Он у вас, случаем, не собирается ли грабить корованы? Под звуки боевых боробанов? Прикиньте, Ляпис:

«Бия усердно в боробаны,

Гаврила грабил корованы…»

Залегла пауза. И Безруков, и Доминго на стене затаили дыхание.

Ляпис-Трубецкой восхищенно повел головой:

— «Бия…» Классно, блин! И так э-э-э… эпичненько! Не позволите ли позаимствовать?

— Да отчего же нет? Дарю, владейте…

Столоначальник побарабанил пальцами по краю стола и с внезапной заинтересованностью спросил:

— А скажите-ка, Ляпис, — только честно! — вы хоть сколько-нибудь разбираетесь в том, о чем собираетесь писать?

— Я-то?

— Вы-то.

— А зачем? — искренне удивился Ляпис-Трубецкой. — Мне рассказывали. И много притом.

— Понятно. Вам хоть о чем-нибудь говорят слова: «Dragon Age», «Mass Effect», «Warcraft», «Diablo», «Warhammer 40000»?

— Ну да. Все они иностранные, явно пиндосовского происхождения. Может, не дай бог, и того хуже.

Он подался вперед:

— А вам о чем-нибудь говорят слова: жмурки, городки, царь горы, лапта, катание яиц или, на худой конец, ладушки?

— Вы не поверите — об играх.

— О русских играх, заметьте! А еще о патриотизме!

— Мне о патриотизме говорят другие слова. Вы полагаете, что по этим играм можно написать книги?

— А что — по ихнему Вархаммеру можно, а по русской народной лапте нельзя? Если нет, то я вам сразу скажу, кому это не нравится и кто запрещает!

Хозяин кабинета вздохнул и сожалением вернул из ящика на стол пачку сигарет:

— На этот раз они здесь ни при чем. Пишите. С вашим-то талантом…

— Вот именно! — подтвердил Ляпис-Трубецкой, немедленно вылавливая сигарету из пачки. — И вы закуривайте, не стесняйтесь!

— Спасибо.

— А я вот еще о чем подумал: не обойти бы вниманием и такие замечательные народные забавы, как подкидного дурака, перетягивание каната, щелбаны и ковыряние в носу. Надо же кому-то всячески уширять и углублять эти самые… э-э-э… духовные скрепы! Что скажете, а?

Его собеседник открыл рот, но ничего не сказал.

Безруков ответил тайным и многозначительным взглядом единоверца.

Пласидо Доминго почему-то воздержался.

Вторжение

— Вывести изображение на главный демонстратор!

Адмирал величественно подкрепил распоряжение командным жестом.

Сфера голубой планеты вспыхнула посреди командной рубки, вызвав восхищенное посвистывание старших офицеров. Аст-аст! Какая изобильная планета! Как много воды, благодатной воды! Аст-аст!

— Ожидаемый итог мудрого руководства и превосходный приз! — льстиво склонился в его сторону арир-адмирал. — Еще одна достойная драгоценность засияет в диадеме Первоверховного!

Он почтительно воздел верхнюю пару конечностей и потряс ими.

Адмирал и офицеры повторили ритуальный жест верноподданности.

— Осмелюсь напомнить Вашему Превосходительству о своем рапорте, — продолжил арир-адмирал, — смею ли я высказать надежду, что теперь мое прошение о дозволении третьего наследника получит терпеливо ожидаемый ход?

Он несколько увеличил угол почтительного наклона.

Адмирал ответил общим покровительственным жестом. Затем запрокинул голову и помолчал приличное время, обозначая мудрые размышления.

— Новые акватории!.. Они столь пространны! Не опережая повелений Первоверховного, выскажу суждение о том, что весьма скоро даже владетельные двенадцатого разряда смогут надеяться прирастить свои достойные роды!

Его слова опять вызвали всеобщее “аст-аст” среди офицеров.

— Мы выходим на орбиту Третьей, — сообщил штурман на лишенном цветистых оборотов языке специальных операций. Адмирал коротко обозначил внимание, сделав вид, что не заметил некорректного намека.

— Флоту перестроиться в боевые порядки!

— Повиновение!

— Режим ожидания до личной отмены!

— Повиновение!

— Готовить планетарный модуль!

— Планетарный модуль готов!

Адмирал поднялся с места, ему последовали несколько офицеров:

— Мы переходим на планетарный модуль. Арир-адмирал, примите руководство флагманом и флотом вторжения. Прочие изменения в командовании — согласно своду штатных ситуаций. С нами Первоверховный!