Ч. Цыбиков - Хроники Земли Простой Страница 10

Затем возникли осложнения со сбруей, потом с фасоном седельных сум, потом ещё что-то. Тем не менее, всё закончилось хорошо, коней (правда, обычных гнедых ортасских) благополучно выбрали, Эрвин помирился с девушками, принеся им публичные извинения, в ответ растроганные девушки поцеловали его, сказали, что он не так туп, каким кажется, и дали торжественное обещание взять в дорогу только самый необходимый минимум вещей.

Беньяминас уплатил за всё, и они двинулись сначала на рынок за припасами, затем к Беньяминасу — отдыхать и набираться сил. День, таким образом, закончился без происшествий. Немного, правда, повздорили на рынке, выясняя так ли уж нужны в дальней дороге пирожные, но, в конце концов, сошлись на большом количестве фруктов для Белинды и сушёных бананов с сахаром (любимое лакомство Аманды).

~

На рассвете следующего дня они расстались. Маг второй руки Хромой Сом отправился в Билгейтц на Совет Пятнадцати, что должен был решить его судьбу как мага-карьериста, Аманда и Белинда в сопровождении Микки с’Пелейна, трёх боевых свиней, меченосца Эрвина Кумана и четырёх мулов, гружённых продовольствием и вещами Аманды и Белинды, отбывали в замок Бленд, и лишь Беньяминас никуда не отправился, а остался дома.

Маленький караван двинулся в направлении Саабитских гор.

А двенадцать часов спустя в том же направлении проследовали хорошо знакомые нам гномы из клана Белой Дивы. Гномы были верхом на пони, обильно обмотаны бинтами и заклеены пластырями.

Они очень торопились.

~

Шёл второй день путешествия. Путники двигались по ущелью Семнадцати Смертей; к сведению читателей, это был единственный путь, ведущий напрямик сквозь кряжи Саабитских гор. Дорога была трудной, ехать приходилось медленно из-за обилия придорожных кабачков, призывно сверкавших нарядными вывесками, из дверей которых выглядывали улыбающиеся рослые бородатые мужчины, приглашающие отведать настоящую гномью кухню. Впрочем, это было вчера, а сегодня кабачки встречались всё реже и реже, а после обеда перестали попадаться совсем.

Ущелье выглядело весьма живописно. Недаром все путешествующие единодушно отмечали, что ущелье Семнадцати Смертей — самое мрачное место во всех Южных землях, и утверждали, что посетив ущелье Семнадцати Смертей, они уже никогда не спали спокойно. Как правило, после такой фразы рассказчик засыпал лицом в десерте, но кто сказал, что это есть спокойный сон?

Слева и справа угрожающе нависали многочисленные скалы, там и сям сияли белоснежные пики Саабитских гор, по дну ущелья, громко ворча, стремительно несся белопенный горный поток, а над головой мрачно серело свинцовое небо. Дорога вилась по правой стороне реки, и над ней с бодрым карканьем кружили вороны. Эрвин в очередной раз огляделся и недовольно пробормотал:

— Самое подходящее место для засады, что я видел в жизни.

Вдруг, словно подтверждая его слова, здоровенная сосна, стоявшая у дороги, с треском покачнулась и упала, перекрывая путникам путь вперед. Путники спешились и озадаченно встали подле упавшего дерева. «Может, это вороны?» — неуверенно предположила Белинда. В тот же миг спереди и сзади на дорогу выскочили вооруженные люди в шерстяных плащах и меховых шапках. Их было человек двадцать, и вид они имели весьма решительный. Микки и Эрвин обнажили мечи. Да! Совсем забыли! Ученику лекаря купили меч! Микки назвал его Гринпис, что в переводе с одного из диалектов Древней Речи означало «Защитник вегетарианцев», и точил его три раза в день, соответственно три раза на дню заставляя всех проверять остроту лезвия с помощью какого-нибудь стебелька, а то и собственного волоса. К обеду следующего дня он основательно всех утомил, и Аманда уже открыто и вслух мечтала о том, чтобы кто-нибудь «отнял у этого придурка его железяку», а к вечеру только боевые свиньи были согласны выслушивать похвальбу юного с’Пелейна и то лишь за горбушку хлеба.

Впрочем, мы отвлеклись. Значит, Микки и Эрвин обнажили мечи, боевые свиньи радостно хрюкнули и ринулись в бой. Схватка была недолгой, но весьма насыщенной разного рода событиями. Позднее Микки не раз удивлялся тому, как много картин боя запечатлело в памяти его взбудораженное сознание. Вот Аманда бьёт рослого бородатого мужчину засахарённым бананом по лицу, вот Эрвин, ловко поскользнувшись в грязи, уворачивается от удара палицей, который наносит рослый бородатый мужчина, вот Белинда, громко визжа, бежит по берегу реки прочь от преследующего её бородатого мужчины и швыряет в него камушки, которые изящно подбирает с земли, вот три боевые свиньи молодецким ударом опрокидывают трёх бородатых мужчин и заодно бьющегося с ними Эрвина Кумана в реку. Последнее, что он запомнил, это была увесистая дубина, медленно, как в кошмарном сне, опускающаяся ему на голову. В конце концов всё кончилось.*** Умело воспользовавшись численным превосходством, бородатые мужчины посредством подножек, верёвок и прочего бесчестного арсенала скрутили наших героев.

(***Здесь вдумчивому читателю, полагаем, стоит снова открыть блокнот и поставить в графе «Стилистические находки» жирную галочку).

Но не всех. Боевым свиньям удалось прорвать кольцо окружения и спастись от бесчестья плена и ножа повара, покусав по дороге немало рослых бородатых мужчин в шерстяных плащах.

Аккуратно уложив рядком всех захваченных пленных, бородатые мужчины с алчным блеском в глазах ринулись грабить караван, но тут их ждало жестокое разочарование.

— Зачем?! — орал предводитель разбойников, потрясая мечом в одной руке, ночной рубашкой Аманды в другой и брызгая слюной прямо в лицо Эрвину. — Зачем так подло поступать? Зачем вы лезете в наши горы, если у вас нет с собой ни золота, ни драгоценностей, ни пряностей, ни, на худой конец, жареного арахиса?! Два тюка с женским платьем, сладости и ни одного алмаза, не будь я Гудин Роб! Нет, господа, этот мир катится в тартарары! Святой Ворд! Единственная статья дохода и та!

Закончив речь, предводитель нападавших сел на землю и обиженно засопел. Вполне возможно, что Гудин был не в духе ещё и потому, что в бою он был зверски укушен одной из боевых свиней. Крови не было, но нога болела ну просто немилосердно, и на всякий случай её перебинтовали чистым бинтом прямо поверх штанов.

Эрвин, конечно, мог все объяснить, ибо у него была масса возражений против подобной постановки вопроса, но, глядя на острый меч, которым размахивал перед его носом Гудин, он предпочёл промолчать. За его спиной сидели Аманда и Белинда, тоже вступить в полемику не пожелавшие. Легче всего было Микки, который валялся без сознания.

— Молчите? — продолжал распаляться, комкая в левой руке ночную рубашку Аманды, Гудин Роб. — Стыдно? Нечего сказать?

— Негодяй! — Аманда не выдержала первой. — Да как ты смеешь! Моя шелковая новая ночная рубашка! Да как у тебя наглости хватило, св… грязное животное!

— Ах, вот как мы заговорили, — недобро прищурился Гудин Роб и свистнул. Тотчас к Аманде подбежали трое бородатых мужчин и начали усердно валять её в приречной грязи, обильно поливая её растительным маслом из большой баклаги, которую заботливо подтащил лично Гудин Роб. Через пять минут Аманду было невозможно узнать. Она стала похожа на симпатичного, но ужасно злого негритёнка, который волею жестоких судеб оказался вдалеке от исторической родины.

— Ну? — с победным видом спросил у неё предводитель разбойников. — Так кто же из нас грязное животное?

И несколько нелогично закончил:

— А теперь мы повесим всех!

— За что? — удивился Эрвин.

— За шею! — не преминул блеснуть остроумием Гудин Роб и засмеялся. Толпа бородатых мужчин радостно зашумела и сноровисто принялась за дело. Буквально через пять минут все было готово: засадная сосна вкопана на место, на её сучья навешены четыре верёвки с петлями, а под петли поставлены неведомо откуда взявшиеся табуретки. Из ямы неподалеку, скрытой лапником, вынули два полковых барабана; на одном из них приготовился отбивать дробь один из бородатых мужчин, на другой же уселся, дабы не повредить больную ногу, Гудин Роб. Спустя века и совсем в другом мире его жест повторит другой великий деятель во время великой битвы, исход которой предопределит судьбы народов… Впрочем, не будем отвлекаться.

Не надо думать, что наши герои безропотно приняли очередной удар судьбы. Нет, они возражали, они спорили! Эрвин требовал справедливого суда, Аманда рыдала, оплакивая шелковое белье, Белинда громко проклинала палачей, и лишь Микки продолжал лежать без сознания.

— Слушайте, ну почему вы такие шумные? — укоризненно спросил Гудин Роб. — Берите пример со своего юного товарища. Лежит, никого не трогает. Впрочем, если вы хотите, мы можем устроить законный суд. Так оно будет даже интересней.

— Вот это другое дело! — радостно воскликнул Эрвин. Девушки сразу же успокоились и начали прихорашиваться. Действие это, надо полагать, было чисто рефлексивное, ибо получалось у них это плохо по причине связанности рук и ног, и со стороны походило на припадок эпилепсии. Были быстро произведены необходимые формальности: одного рослого бородатого мужчину назначили обвинителем, другого рослого бородатого мужчину — адвокатом; себя же Гудин назначил генеральным прокурором, и суд начался.