Муж поневоле (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" Страница 10

— Отлично, значит, в том направлении и поедем.

— Старые руины опасны, — остановил меня мужчина. — Ты забыл, что я сказал? Вернулись не все. Там могут быть ловушки и стражи, что пережили эту тысячу лет и всё ещё опасны. Ходят слухи, что иногда на них в отдаленных уголках пустыни натыкаются.

— Ну, по ловушкам, — я ухмыльнулся, — есть у меня пара специалистов, а со стражами придумаем чего-нибудь.

Сборы были не слишком долгими. Я и так сюда без чемодана приехал, из своего имея только одежду. Поэтому из личных вещей что было в карманах, то и взял. А если учесть, что не было ни шиша, то и, соответственно, из имперского осталось на мне лишь кольцо.

Инквизиторскую одежду я, понятное дело, одевать не стал — это ведь получится как в анекдоте про Штирлица и волочащийся сзади парашют. Приоделся по местной моде: свободные шаровары, лёгкий поддоспешник, чтобы не натёрла броня, и крепкая кираса поверх него — для лучшей защиты. На голову, естественно, тюрбан. Лучшего от солнечного удара тут ещё не придумали. Из оружия же выбрал кривой ятаган. Во-первых, по длине он почти соответствовал моему палашу, что остался далеко в империи, а во-вторых, был близок к тому по балансу и поэтому более привычно лежал в руке. Ну и вполне соответствовал образу. Намотав на лицо шарф, я и вовсе спокойно мог сойти за какого-нибудь султанского воина, разве что слишком светлая полоска кожи у глаз меня выдавала.

Калим был одет точно так же, единственным отличием стали лук в саадаке с колчаном, полным стрел, да круглый деревянный щит с умбоном. Ничего такого, но на умбоне я почувствовал лёгкую вязь какого-то заклинания. Школу распознать не смог, но, скорее всего, что-то стихийное.

Насчет Аллы и Дина и вовсе можно было не переживать — всё необходимое для длительного путешествия по пустыне у них имелось.

Вопрос оставался в другом: как бы нам незаметно всем из дворца удалиться, чтобы пришедшая султанская гвардия не обнаружила следов и не рванула в погоню? Нет, решение было и тут — ковёр-самолет. Одна незадача, ковёр за раз мог перевезти только двоих и уж никак не мог вынести на себе верблюдов.

Определились поступить следующим образом. Во-первых, Калим под предлогом вывоза и передачи городскому хакиму имущества попавшихся воров вечером уводил верблюдов с собой из дворца. А я, чтобы не оставлять воришек одних, сначала перевозил на ковре в условленное место Аллу, затем возвращался за Дином. Таким образом мы покидали дворец тихо и незаметно.

Единственное, о чём я не сказал Калиму, это что совершенно не собираюсь убирать понавешанные всюду во дворце проклятья. Наоборот, добавил ещё, чтобы решившим пошарить в нём янычарам стало веселей.

Улетал я со спокойной душой и оптимизмом во взгляде. По крайней мере, отныне я не сидел в четырёх стенах в неизвестности, медленно превращаясь в конченого параноика. Теперь у меня имелась конкретная цель, и я был полон решимости её достичь. Дело осталось за малым: вернуть мне силу кольца.

Свысока посмотрев на провинциальных бостанджи, что испуганно прижимали к себе алебарды, огромными глазами поглядывая на грозную силу, прибывшую ко дворцу любимой дочери султана Сарумяна, Мерзем-ага, придворный мастер огненной магии, потребовал:

— Начальника стражи сюда!

— Уважаемый господин, — склонив голову, с дрожью в голосе ответил ближайший стражник, — Калим-бея нет на месте, он уехал в город к хакиму.

Недовольно поморщившись, придворный мастер буркнул:

— Ладно, неважно, — после чего, прищурившись, пронзил властным взглядом ещё больше перепугавшихся бостанджи и рявкнул: — А ну-ка живо приведите мне этого колдуна!

— Мы не можем, господин, — проблеял второй стражник, обильно потея. — Дворец опутан смертельной магией, для нас туда войти — самоубийство.

— И кто вам это сказал? — презрительно бросил Мерзем-ага. — Небось, сам же колдун? Кто-нибудь вообще видел эту смертельную магию?

Своим магическим зрением он уже просканировал дворец и прекрасно знал, что лёгкие отзвуки магии есть только в нескольких местах здания, да и то, скорее всего, это были какие-то личные магические вещи госпожи — дочери султана.

Впрочем, он видел, что стража перспективой войти в это столь, по их мнению, страшное место напугана чрезвычайно, и испуг этот был совсем не напускным. Поэтому, махнув на них рукой, Мерзем-ага приказал, обернувшись к сотнику султанских янычар:

— Эффенди, отправь своих людей, пускай приведут колдуна, раз уж эти трусы ни на что не способны.

— Слушаюсь, — кивнул тот.

— Хотя постой, — внезапно произнёс придворный мастер. Посмотрел на выжидательно замершего на верблюде сотника и закончил: — С вами пойду. Хочу лично колдуна, посмевшего околдовать Ниике-султан, за горло взять.

После чего решительно спрыгнул на песок, поправляя расшитую красными сполохами огня куфию — знак принадлежности к магической знати.

Несколько дней спустя

— Повелитель, — склонил голову мужчина в дорогом халате — бейлербей-паша провинции Анарет.

Утро верховного правителя Кайратского султаната традиционно начиналось с совещания, на котором присутствовал узкий круг наиболее доверенных лиц и тех, кого султан решал к себе допустить, а иногда и привести силой, если возникали серьёзные вопросы.

— Говори, Рузгам-паша, — милостиво кивнул расположившийся на низком пуфике, подогнув под себя ноги, султан Сарумян, сделав дополнительно лёгкий жест кистью руки, унизанной перстнями.

— Мерзем-ага прислал сообщение относительно вашего поручения, повелитель.

— А почему же сам не явился? — нахмурился султан. — Почему он не здесь с головой колдуна, как обещал?

— Не могу знать, повелитель, возможно, появились новые обстоятельства.

— Ну ладно, — чуть поджав губы, недовольно ответил Сарумян, — зачитай, что там у него за обстоятельства такие.

— Как прикажете, повелитель, — вновь склонился в поклоне бейлербей-паша. Сломав печать на свёрнутом в трубочку письме, развернул, вгляделся в текст. Нахмурившись, еле слышно буркнул: — Не Мерзем что ли писал?

— Ты читай, читай, — поторопил владыка, опёршись рукой на колено.

Собеседник его прокашлялся и начал:

— “О мой повелитель, я, верный слуга твой Мерзем-ага, с прискорбием сообщаю, что мерзкий колдун, не знающий предела в своём коварстве, чью голову приказано было доставить во дворец, смог сбежать”…

— Как сбежать?! — грозно прервал чтеца Сарумян.

— Не знаю, мой повелитель, — не поднимая глаз, ответил Рузгам. — Быть может, далее в письме об этом сказано.

— Ладно, читай.

— “Колдун этот не только смог уйти сам, но и нечестивой магией своей, заманив нас в ловушку, поразил все три сотни твоих янычар, включая меня”.

— Все триста?! — удивлённо воскликнул султан.

— По-видимому, мой повелитель, — подтвердил паша.

— “Нечестивой магией”… Неужели Мерзем не заметил подвох? Ведь опытный же маг… Ладно, продолжай.

— “В ловушку колдун превратил весь дворец Ниике-султан. Как оказалось, неверный владеет тёмной магией проклятий”…

— Он ведьма что ли?! — снова, не удержавшись, прервал чтение Сарумян.

— Не знаю, повелитель, это слова Мерзема.

— Дожили, уже мужики-ведьмы появляться стали…

— Мой повелитель, это пока не всё.

— Да? Что там ещё интересного может быть?

— “Прошу простить, о великий султан, — вернулся к письму паша, — но в попытке выжечь враждебную магию, опутавшую дворец Ниике-султан, нам пришлось его полностью уничтожить”.

— Любимый дворец моей дочери?! — вскипел Сарумян, на самом деле души не чаявший в упрямице, которую, однако, заточил в башню, ни секунды не колеблясь. — Да что Мерзем там вытворяет?!

— Повелитель, — почтительно произнёс бейлербей-паша, — винить в случившемся надо не Мерзем-ага — верного вашего слугу, что истово, не жалея себя, пытался выполнить высочайшее поручение, — а этого сильного и злобного колдуна, который оказался даже злобней и сильней, чем мы ожидали. Нет сомнения, что ваша дочь была им околдована — иной причины полюбить настолько ужасного человека я не вижу.