Самый вкусный пирог в мире (СИ) - Петровичева Лариса Страница 10

- Айзен, верно. Ты с ним знаком? – удивилась она.

Я видел Айзена в дорогом столичном борделе, где умелые девицы от души стегали его плеткой по нежным местам, но, разумеется, об этом не стоило говорить Глории.

- Да, видел его несколько раз на борьбе, он большой поклонник Панзуны Чесси, - ответил я. – Что он хотел?

Глория улыбнулась и, встав за стол, принялась начинять куриные конвертики зеленым луком и грибами.

- Будет ежедневно обедать со своими помощниками. Черный рис и лосось в сливках, - ответила она. Я понимающе кивнул. Если здесь будут обедать министерские, то скоро погребок станет новым центром столичной жизни. Потому что за обедом не просто едят – здесь решают важные дела, настолько важные, что обычных гостей сюда уже не пустят. И не надо будет ставить охрану у входа – Глория повысит цену настолько, что ее пироги и мясо станут не по зубам простым горожанам, которые сейчас выстраиваются в очередь у дверей «Трех кошек».

- У него такой вид, словно он хочет от тебя не только еды, - хмуро заметил я. Снова царапнуло ревностью, и я осадил себя: я не должен ревновать. Показывать ревность – да, потому что Глория должна думать, что я за ней ухаживаю. Но у меня не может быть этого неприятного чувства, от которого становится горько во рту.

- Ох, ну что ты говоришь! – Глория рассмеялась, но смех был слишком уж искусственным. – Зачем ему нужна повариха?

- Ты ведь не простая повариха, - ответил я. – Ты эльфийка. Представляешь, что будет, если ты выйдешь за него замуж?

Глория посмотрела на меня так, словно я говорил какую-то невообразимую чушь.

- Я повариха, - ответила она с нервным смешком. Домовой поставил передо мной очередную стопку тарелок, и я принялся за мытье. – У меня нет ни связей, ни богатой родни.

- Но ты эльфийка, - повторил я, бросил в воду губку и мрачно сообщил: - Пусть только попробует тянуть к тебе руки. Я их повырываю.

Конечно, у меня были связи и деньги – но не такие, чтобы вырывать руки министерским. Но моя решительность понравилась Глории – она улыбнулась, тепло и ласково, и я улыбнулся в ответ.

- Как хорошо, что меня есть, кому защитить, - сказала она.

- Я думал, ты поняла это, когда на нас напали те выпивохи, - ответил я и, отложив губку, произнес искренне и горячо: – Глория, в самом деле! Ты хорошая. Ты очень хорошая. Я никому и никогда не позволю тебя обидеть. Если тебе понадобится любая моя помощь – только скажи.

Я запоздало подумал, что все это похоже на признание в любви, но замолчать уже не мог. Какая-то часть моего разума хваталась за голову и кричала: да заткнись ты уже! – но другой части, большей, хотелось говорить. Потому что Глория смотрела на меня мягким светлым взглядом, и я становился кем-то другим.

Не циничным кулинарным критиком, который испытывал удовольствие, когда его статьи разоряли рестораторов. Не журналистом, который мог проникнуть, куда угодно, и выведать, что угодно.

Просто человеком, который вдруг прикоснулся к тому, что могло быть его счастьем.

Прикоснулся – и отдернул руку. Осадил себя.

Я здесь не за этим. И счастье мое совсем в другом.

- Ты тоже хороший, - негромко сказала Глория. Домовые, которые сбились пушистой стайкой возле печей, смотрели на нас с искренним любопытством в черных бусинках глаз. – Я рада, что у меня появился такой друг.

Я провел губкой по тарелке и с грустной улыбкой ответил:

- Я бы хотел быть кем-то большим. Не просто другом.

И вдруг понял, что дело тут не только в рецепте пирога – но это понимание настолько ошарашило меня, что я торопливо отстранил его. Выкинул из головы. Снова улыбнулся.

Глория улыбнулась в ответ и, отвернувшись от меня, вновь взялась за куриные конвертики. Заказов было много. Очередь гостей растянулась до соседнего квартала.

Я вздохнул и принялся мыть тарелки. Пока мне оставалось только это.

3.3

Глория

- Отличная штука этот грушевый пирог, - сказал Виктор, когда рабочий день закончился, и мы вышли из погребка. К завтрашнему дню все было готово, я успела обналичить чек и заказать свежайшую форель, которую должны были привезти в полдень, сразу после улова.

Мне нужны обеспеченные гости, которые готовы хорошо платить за обед.

- Это с подачи моих домовых, - ответила я. – Когда мама привезла их в столицу, то они захватили с собой старую тетрадку с рецептами. Там много всего, что потом пошло в меню.

Виктор улыбнулся и вдруг сказал без перехода:

- Береги себя, пожалуйста. И будь осторожна с Айзеном.

Его слова и взгляд согрели меня – за годы учебы я отвыкла от того, что рядом может быть кто-то близкий. Маги и артефакторы во многом одиночки. У меня были приятельницы, с которыми я ходила в театры и кофейни, у меня были соседки по комнате в общежитии, но сейчас Виктор смотрел мне в глаза, и я чувствовала себя правильно. Я была на своем месте.

- Хорошо, - негромко ответила я. – Буду.

Он проводил меня до дома и, поднявшись на свой третий этаж, я бросила взгляд в окно и увидела, как Виктор идет по улице, спрятав руки в карманы пальто – усталый, одинокий и счастливый. Я чувствовала его счастье, словно маленькое солнце в ладонях.

Сюрприз ждал меня, когда я открыла дверь квартиры. Вспыхнули лампы – во всех комнатах. Я увидела, что возле входа в гостиную стоят двое мужчин в неприметных темно-серых костюмах, и в животе заворочался холодный клубок. Грабители – нет. Ректор послал их, чтобы расправиться со мной после смерти обожаемого родственника – возможно.

- Кто вы? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. Правая рука мягко легла на ручку двери: толкнуть ее, вывалиться в подъезд, выбежать на улицу. Дверная ручка ухнула в пустоту, я чуть не упала – из подъезда в квартиру зашел третий незнакомец в темно-сером и мягко толкнул меня вперед.

- Не волнуйтесь, госпожа Фьярвисдоттир, проходите, - сухо произнес один из стоявших у гостиной и бросил кому-то: - Она здесь.

Окатить их заклинанием Валунси, что ли? От него кожа покрывается кровавыми волдырями, и им еще долго будет не до меня… Я медленно вошла в гостиную и надо же, увидела Айзена с очередным букетом – на этот раз белые розы и пионы. Второй заместитель министра здравоохранения сидел на моем диванчике, с любопытством рассматривал пейзаж на стене и, когда я вопросительно подняла бровь, всем своим видом требуя объяснений, поинтересовался:

- Какая любопытная картина, это работа Гийона?

- Понятия не имею, - сухо ответила я. – Что вы здесь делаете?

Айзен кивнул своим людям – те бесшумно выскользнули из квартиры, и я услышала шум в подъезде: встали у дверей на случай, если я окажу сопротивление их шефу. Мне сделалось мерзко – словно я рухнула в жидкую теплую грязь.

- Решил навестить вас, посмотреть, где живет та, которая будет кормить меня обедами, - ответил Айзен. Пошевелился – диван под ним издал тоскливый стон. – Дорогая, ну это никуда не годится. Эльфийская принцесса не должна жить в таком болоте. Мы с вами…

- Нет никакого «мы», господин Айзен, - отрезала я. – Есть только я и мое болото.

Айзен посмотрел на меня так, что стало ясно: он не уйдет, не получив своего, а я, кажется, могу все потерять через несколько минут. Потому что никто не приходит в гости без приглашения с хорошими целями – а раз так, то мне остается либо сопротивляться, либо терпеть.

И сопротивления мне не простят. Объявят, что по результатам вскрытия обнаружилось, что племянника ректора убило боевое заклинание Хайдвига, и в нем найдены личные магические нити Глории Фьярвисдоттир.

И это будет конец.

На мгновение мне непередаваемо остро, до обморока, захотелось развернуться и уехать. Вернуться в провинциальный Келлеман, к родителям, семье, друзьям – но только я слишком хорошо понимала, что теперь принесу им только беду.

- Повторяю свой вопрос: что вам нужно? – меня могли загнать в угол, но я была принцессой и дочерью княжны, и этого никто не смог бы отнять. В глазах Айзена появился маслянистый блеск, длинный тонкий нос покраснел, словно господин заместитель приложился к бутылке.