Составитель Андрей Синицын Коллектив Авторов - Человек человеку - кот Страница 11

— Интересно, — пробормотал Миля, внимательно выслушав. — Хорошо закручено. И глубоко, почти как «Крейцерова». Это она тебя вдохновила на такую выдумку? Нет, глубоко, глубоко. Ты, друг мой, открыл в себе новый талант. До сих пор за тобой страсти к сочинительству не наблюдалось. Ну, а дальше что будет?

— Идиот, — сказал Птич уныло.

— Идти — от чего? Откуда и куда?

— Ах, перестань. Выдумки тут не больше, чем у тебя волос на голове. Факты. Одни только факты.

— Потрясающе. То есть ты хочешь сказать, что морского ежа, что на столе, нашёл в роще в обледенелом состоянии, а это не знаю что даже и не находил — оно пришло своим ходом?

— Или твоим. Потому что оно возникло тут вместе с тобой. Скажи честно: ты его притащил? У тебя игривое настроение?

Эмигель Какадык с полминуты молчал, внимательно и серьёзно всматриваясь в лицо Птича. И лишь после этого молвил:

— Поклянись, что не врёшь. Самым святым.

— Клянусь нашей дружбой!

— Зенон, это просто насилие. Ты вынуждаешь меня пожертвовать здравым смыслом. Но такой клятве я не могу не поверить. Что же получается? Я вошёл — и вдруг из ничего возникла эта вот хренация…

— Миля, фи!

— Пардон. Или, на языке системы Казиушшсмюк…

— Миля!!

Но было уже поздно. Потому что свет снова погас, а когда через секунду включился, то рядом с уже имевшейся хренацией…

— Итак, будем думать систематически, — сказал Миля, подперев собственный подбородок кулаком.

Оба лингвиста сидели друг против друга за кухонным столом, на котором возвышались все три предмета неизвестного происхождения, и ещё три, не вызывавших никаких вопросов, а именно — бутылка и два бокала, вещи, как известно, стимулирующие творческое мышление.

— Для системы фактов не хватает, — пробормотал Зенон, подливая, на правах хозяина, в бокалы. — Не попробовать ли ещё раз-другой? Чтобы не возводить случайность в ранг закономерности.

— Опасно, — не раздумывая, возразил Какадык. — Количество возьмёт да и перейдёт в качество, а оно может оказаться таким, что от нас и мокрого места не останется. Я считаю, что на основании двух… даже трёх фактов можно уже анализировать и делать выводы, хотя бы предварительные. Давай начнём с инвентаризации: что именно мы можем утверждать без сомнений? Каковы бесспорные факты?

— Ну, пусть будет по твоему. Во-первых, я нашел эту…

— Назовём это ежом — для простоты.

— Я нашёл ежа.

— Притом не случайно.

— Разумеется, нет. Был свет и звук, и я совершенно намеренно пошёл посмотреть — что там такое произошло. И нашёл. В совершенно замороженном состоянии. Да я всё это уже рассказывал.

— От повторения истина не тускнеет. Итак, ты нашёл ежа. И он на тебя отреагировал.

— Прилип ко мне, как банный лист.

— Возникает вопрос: прилип бы он к любому приблизившемуся — или сыграла роль именно твоя личность? Иными словами — была ли посылка адресной или нет.

— Для ответа хорошо бы знать отправителя. Но на еже нет обратного адреса.

— Тонкое замечание. Но, может быть, он сам и есть обратный адрес? То есть, он сам себя отправил?

— Проблема. В таком случае, он должен быть или живым существом, или сложным электронным прибором…

— Грань между одним и другим достаточно расплывчата. Во всяком случае, он должен быть очень хорошо информированным. Наш осмотр убедил нас в том, что еж относится, по нашей терминологии, к неразборным, так что заглянуть в него мы не можем. Разве что вскрыть. Но лично я на такое действие не решусь. Потому что на грубость он может отреагировать ещё более грубо.

— Да уж наверное. Вообще-то чем дальше, тем больше он меня тревожит. Зря я во всё это ввязался. Надо было его там и оставить. Пусть его обнаружил бы кто-нибудь другой.

— Зенон! Я тебя просто не узнаю! Произошло уникальное событие…

— Почему бы ему не произойти с кем-нибудь другим?

— Потому что их — или его — заинтересовал именно ты. Хотя и не знаю — какими твоими качествами. Вроде бы…

— Да с чего ты взял, что именно я?

— Вывод напрашивается. Если бы ему был нужен любой человек, он не стал бы возникать тут, а выбрал бы, скажем, городскую улицу, где народу на порядки больше.

— А мы что: уже окончательно решили, что имеем дело с существом, способным ставить задачи и выполнять их?

— Мы это принимаем как рабочую гипотезу. Куда это он?

— Кто? А, Кузя. Ты же знаешь: он большой аккуратист. Никогда не позволит себе напачкать в доме.

— Молодец. На чём мы остановились? Он прилетел к тебе. Нашёл способ попасть вот сюда, в твой дом. И здесь совершил — это можно считать установленным — два необъяснимых действия. А именно — создал, не могу найти более точного слова — создал вот эти два странных предмета, у которых лишь то общее, что они ни на что не похожи, я имею в виду, ни на что, нам известное, и друг на друга тоже.

Оба собеседника уже не в первый раз внимательно оглядели то, о чём пошла речь. Странным образом возникшие предметы явно не относились к естественным, природным образованиям — во всяком случае, по существующим в нашем мире представлениям. Один напоминал… нет, строго говоря, он не напоминал ничего, хотя при желании его можно было бы отнести к произведениям абстрактного искусства: множество плоскостей, пластин разного цвета и площади, пересекающихся под разными углами и заключённых в прозрачную полусферу. Второй — в цилиндре, тоже прозрачном, — наводил на грустные мысли о вскрытии брюшной полости, поскольку видимое больше всего смахивало на кишечник, куда более сложный, чем хотя бы человеческий, но, разумеется, более миниатюрный. И в цилиндре, и в полушарии не было никаких отверстий, а также ни единой кнопки или чего-то другого, что указывало бы на возможность как-то воздействовать на эти конструкции.

— Это лишь предположение. Почему — «он создал»? А может быть, это всего лишь совпадение по времени и пространству, и оба этих гостя никак не связаны с первым?

— Такая вероятность куда меньше. Разумнее, логичнее рассматривать и то, и другое, как этапы одного процесса, а не как два независимых явления, странным образом совпавших. Тем более, что…

Миля внезапно умолк.

— Ну, что ты остановился?

— Постой, постой. Мне пришло в голову… Очень может быть… Даже несомненно…

— Да рожай поскорее!

— Мне просто пришло в голову, что эти два предмета появились не просто так. Каждый раз перед тем гас свет…

— Ну, это у нас не редкость.

— …А на миг раньше что происходило, ты помнишь?

— Да вроде бы ничего такого…

— С памятью у тебя плохо. Дефицит. «Ничего»! А на самом деле я уже начал игру — прямо с порога. Произнёс игровое слово! Какой же ты партнёр, если даже не заметил? Не включился?

Зенон медленно кивнул:

— И в самом деле. Нет, услышать-то я, понятно, услышал, но… Если бы тут же свет не погас, я ответил бы, как по игре полагается. У меня и словечко было заготовлено: «Сиулахтупсссинг» с присвистом на конце. Но этот, как ты назвал его, ёж уж слишком сильно меня озаботил.

— И вот тебе последовательность событий: слово — свет — предмет. На какие мысли она наводит?

— Постой, постой… Ты что думаешь: что тут зависимость?

— Почему бы и нет?

— Потому что это невероятно,

— А всё это, по-твоему, вероятно? Уже через секунду Зенон нашёл ответ:

— Если бы между ними была какая-то связь, то… Я ведь только что произнёс слово! И что? Свет не гаснет, и ничего нового не возникает. Даже Кузя никак не реагирует — а ведь он таких звуков терпеть не может. Потому, наверное, и вышел. Где же зависимость? Нет её!

Эмигель, однако, сдаваться не собирался.

— Во-первых, не сказано, что тут годится любое слово. Нет таких языков, в которых всякое сочетание звуков имеет какой-то смысл. Это раз. И второе: может быть (он слегка приосанился), секрет не только в том, что произносится, но прежде всего в другом: кто произносит? А?

— Ах, по-твоему, тебе оказывается предпочтение?

— Меня с детства хвалили за чёткость артикуляции!

— Почему же в таком случае этого ежа прислали мне, а не тебе?

— Просто потому, что я тогда находился уже на пути сюда. И его подбросили мне, как говорится, на ход. Я ведь к тебе хожу по той самой просеке!

— Какадык! Да у тебя мания величия! Но я тебя быстро излечу.

— При чём тут мания? Простая неоспоримая логика.

— А вот сейчас увидим. Моё слово не сработало? Скажи теперь ты!

— Ну, пожалуйста!

— Нет, скажи!

— Да сколько угодно. Сейчас.

Эмигель Какадык закрыл глаза, несколько раз выполнил полное дыхание по йоге и лишь после этого произнёс громко, нараспев:

— Юглюмарчидарионус!

Прошла секунда, другая…

— Может, тебе помочь? Кузя, — обратился Зенон Птич к возвратившемуся в этот миг коту. — Давай, поможем гостю!