Сергей Шведов - На Муромской дороге Страница 12

– Но позвольте, – побагровел Хромой. – Причём здесь потомакская разведка? Всем известно, что господа с Потомака наши союзники. – У нас и приоритеты давно поменялись, – робко поддержал Хромого один из генералов.

– А как же наши финансовые обязательства перед заокеанскими партнёрами? – ласково улыбнулся Балабанову лысоватый худенький человек в очках, с лицом отличника и комсомольского активиста.

Балабанов такие лица терпеть не мог ещё со школьной поры. Работать эти активисты никогда не умели, зато умели писать отчёты, восхищавшие вышестоящих товарищей, а главное, всегда были в курсе генеральной линии. Балабанов же в генёральной линии путался и в годы школьные и после, когда вступил на трудовую стезю. За что и получал нередко выговоры, возможно даже заслуженные, но от того не менее обидные.

Сахарная улыбка бывшего комсомольского активиста подействовала на Балабанова, как красная тряпка на быка:

– Перед низовыми сферами у вас тоже есть финансовые обязательства? – Но это же бред, – возмутился Хромой. – Какие ещё низовые сферы? Кто пустил сюда этого человека?

Сидящие рядом с Балабановым люди в штатском отодвинулись в сторону. Генералитет выразил капитану шумное неодобрение.

– Да это псих какой-то, – сказал холёный кучерявый мужчина с нагловатыми глазами карточного шулера. – Гоните его в шею.

На счастье Балабанова в зале собрались сплошь начальственные особы, и не нашлось пары шестёрок, способных выполнить распоряжение. Сообразив это, капитан неспеша поднялся и столь же неспешно прошествовал к выходу. Вслед ему неслись выкрики и даже матерные ругательства. Сибиряк обернулся и от порога выдал генералитету свою порцию красочных определений, настолько шокировавших почтенную публику, что она прямо-таки онемела от изумления. Балабанов плотно прикрыл за собой дверь и расстроенный побрёл по коридору, где и столкнулся с довольно потирающим руки Гонолупенко.

– С кинологом я договорился, – сказал сержант. – Будет у нас завтра Джульбарс. Пусть трепещет вся столичная нечисть.

– Операцию придётся отменить, – вздохнул Балабанов и рассказал Гонолупенко о своих расхождениях с генералитетом по принципиальным вопросам. – Комсомольский активист – это Кукушенко Леонид Витальевич, по прозвищу Киндер, а холёный господин с наглыми глазами – это Михаил Ефимович Цыганков, по прозвищу Кучерявый, вхожий и к Самому, и к Сосновскому. А как ты на заседание попал? – Шёл мимо, – развёл руками Балабанов. – А почему Хромой всем в Управлении заправляет?

– Всем не всем, но влиятельный зараза. Инструктор тебя не вызывал? – Нет. Я спрашивал о нем у Оловянного, но тот не в курсе. – Значит, всё пока идет нормально, – бодро подвел итог Гонолупенко, – иначе Инструктор вызвал бы нас для объяснений.

Балабанов не был уверен, что всё идёт так уж нормально, но спорить с Гонолупенко не стал. Двое суток, проведённых в столице, здорово пошатнули Балабановский оптимизм. А главное, не поймёшь, не разберёшь – кто из ху. Да и вообще: как можно бороться с нечистой силой, если она угнездилась в Управлении, и кто же таком случае будет отдавать Балабанову приказы? Не исключено, правда, что Гонолупенко ошибается, и Хромой с Низом не связан, а что до его связей с чужими разведками, то может быть так оно и должно быть, и за всем этим стоит неведомый капитану государственный интерес. Недаром же тот генерал сказал, что у нас приоритеты поменялись. Балабанов и в прежних приоритетах не разбирался, а о нынешних и говорить нечего. Правда, благодаря новым приоритетам свет в Балабановской деревне всё-таки вырубили, колхоз разогнали и в горючке отказали. Странные какие-то приоритеты, но ведь не сельскому участковому инспектору судить о стратегических замыслах Самого и его ближайших помощников. В столице же пока свет есть. И люди вокруг бодренькие. Пока Балабанов шёл от Управления к Марианне, у него три раза спрашивали дозу и два раза дозу предлагали.

– Слышь, Коломбо, – шёпотом вдруг окликнули Балабанова из подворотни. – Найди правду.

Капитан, хоть и звали его иначе, всё-таки остановился. Уж больно просьба показалась ему странной. Из полумрака навстречу Балабанову выдвинулся худой, как жердь человек в поношенном плаще, подпоясанном шпагатом.

– А зачем тебе правда? – Как же без правды-то? – удивился худой, беря из рук капитана сигарету. – Без правды нам, брат Коломбо, ну никак нельзя.

– Ищи правду сам, – Балабанов прикурил и осветил спичкой лицо странного просителя.

Лицо было самым обыкновенным, разве что необычайно худым и заросшим недельной щетиной. Глаза тоже не казались безумными. Если перед Балабановым стоял псих, то псих явно не буйный.

– Гонят отовсюду, – пожаловался худой. – Как только заикнёшься о правде, так в лицо говорят – шёл бы ты к Кубовичу на «Поле чудес». А у Кубовича очередь большая. Но ты сам посуди, должна же быть правда в жизни?

– Должна, – нехотя согласился Балабанов, которому разговор уже изрядно надоел. – А её нет, – выдохнул со страстью псих. – И вот я думаю, что если правды нет и на «Поле чудес» Кубовича, то тогда нам всем хана. Потому как нельзя совсем без правды.

– Дался тебе этот Кубович, – отмахнулся Балабанов. – Смотри по телевизору, если на студию не пускают.

– Я много раз смотрел, – с горечью сказал псих. – Но так и не понял, где там правда зарыта. А дед Игнат говорит, что если зарыта, то непременно прорастёт. Мы уже который год ждём. Подарки людям дают, а жизнь лучше не становится. И выходит, что правда у нас не хочет расти даже на поле чудес.

Разговор с психом не на шутку расстроил Балабанова. Вод ведь народ, правду им подавай. И что людям, спрашивается, надо: есть свет, сиди и смотри телевизор. Ну, вот хотя бы как Хулио-Игнасио с Хулио-Альберто.

На громкое здравствование Балабанова оба Хулио обернулись, как по команде. – Опять порнуху смотрите.

– Ни-ни, – запротестовал Хулио-Игнасио. – Смотрим Васюковича. «И-го-го» называется передача.

– Тоже правду ищите? – усмехнулся Балабанов, присаживаясь к столу. – Правду Жердь ищет, – возразил старик. – А мы с Аликом – исключительно удовольствие. Вот заварит сейчас Марианночка чай, и будет нам и-го-го на целый вечер. А Жердя ты, Коломбо, не слушай. Он ведь этот, как ты его, Алик, давеча назвал? – Диссидент.

– Вот, – поднял палец к потолку старик. – Он, гад, Кубовичу не верит. А кому же тогда ещё верить. Кубович наш отец родной. Давеча старушке холодильник подарил. А Жердь ему – где правда? Правдоискатель. От таких диссидентов и пошла прахом русская земля. Дают – бери, бьют – беги. А эти всё ищут. Народ в смущение вводят. Ты его не слушай, Коломбо, мутный он человек. А как там наш Хуанито?

Вошедшая в этот момент с чаем Марианна порозовела под Балабановским взглядом. Капитан тоже пришёл в некоторое смущение и откашлялся.

– Будет Хуанито, – сказал он Игнасио. – В свой срок. Под ногами только не путайтесь. – Ну да, – сказал понятливый старик, поднимаясь с места и дергая за ворот Хулио-Альберто. – Большому кораблю, значится, большого плавания желаем.

– Это ты к чему сказал? – зарделась пуще прежнего Марианна. – Это я к тому, что совет вам да любовь, – хитренько подмигнул Игнасио. – А нам с Аликом выпадает дорога. Я так думаю, что Хуанито с глазу на глаз искать легче.

– Вот выдумщик, – томно сказала Марианна в спину уходящим Хулио. – Ну почему же, – возразил Балабанов. – Игнат долго жил и много знает.

Поисками Хуанито занимались весь вечер и половину ночи. Марианна оказалась женщиной на редкость расторопной и усердной. Балабанов соответствовал столь старательно, что едва не проспал на службу.

Гонолупенко, разглядывая утомившегося в ночных поисках капитана, только головой качал. Рядом с сержантом зевал во всю свою чудовищную пасть огромный пёс чёрного цвета. Зевать-то он зевал, но при этом ещё и косил на Балабанова настороженным взглядом.

– Свой, – сказал Джульбарсу Гонолупенко. – Хотя и слегка помятый жизнью.

Джульбарс лениво обнюхивал капитана и осмотром, видимо, остался доволен. Во всяком случае, вывалил на сторону большой розовый язык. Подлетевшие на забугорном белом лебеде Портсигаров и Коля разглядывали псину придирчиво, правда держась при этом на почтительном расстоянии.

– Редкостный кобель, – резюмировал Портсигаров. – Оборотень или не оборотень, но что-то в нём есть, согласитесь.

Свинью, однако, в это утро подложил озабоченным людям вовсе не пёс Джульбарс, а редактор «Комсомольского агитатора» Аристарх Журавлёв, разразившийся громадной статьёй под угрожающим заголовком «Заговор генералов».

– А при чём здесь генералы? – удивился Балабанов, с интересом разглядывая газету. – На Шамана намекает, – пояснил Портсигаров. – Есть такой среди генералитета.

– Так ведь наш шаман не из генералитета, – запротестовал Балабанов, – а с Каймановых островов. – Бог не выдаст, Аристарх не съест, – махнул рукой Портсигаров. – Наша задача: предъявить Джульбарса голосуям в лучшем виде, изъять цепь и познакомить Стингера с нечистой силой. – Берём собаку Баскервилей и едем к Примадонне, – предложил Коля.