Михаил Зайцев - Спартак Superstar Страница 12

– ДИН-НЬ!.. – Под куполом динькнул гонг. И дураку ясно – прозвучал сигнал о начале схватки.

– Шо, хлопец, спляшем гопака? – спросил монстр-попрыгунчик, сгибая ножищи-поршни, втягивая в плечи жабью безносую голову с кокетливым хохолком на макушке.

– Потанцуем, конечно. Я не против, – ответил Спартак, вильнул бедром, разгрузил левую ногу, присел удобно на правой, подтянул к груди крепко сжатые кулаки и добавил: – Стартуй, начинай дискотеку.

– Тю! О...це ж москаль! – обрадовался монстр, растопырив пальцы-когти на всех четырех конечностях и растянув жабий рот до ушных отверстий. – Зараз я тэбэ, кацап, гарно отрехтую!

И монстр-мутант, полноценный гладиатор по здешним меркам, прыгнул! Ножищи подбросили тушу метров на пять и прижались к брюшине, и она, туша, полетела по траектории минометного боеприпаса.

Враг кацапов спикировал бомбочкой в ту точку ринга, где только что находился Спартак, который с проворством Мастера успел отскочить в сторону, крутануться на опорной ноге и влепить опустившейся туше удар пяткой с лихого разворота.

Разящая пятка героя, описав свистящую дугу в воздухе, врезалась в хребтину чудовища, угодила, аккурат, по буграм позвоночника. Аналогичным ударом Спартак, бывалоча, ломал вдребезги пополам сухие деревца, превращал сухостой в дровишки для дружеского костра. Про себя он шутейно обозвал эту вертушку «топор дровосека». Даже впечатляющей толщины сухие стволы «топором дровосека», случалась, сносил со второй попытки. Особо толстые стволы, бывало, и не сносил, но дерево все равно трещало, и девушки, нанизывая маринованную свинину на шампуры, а мужики, откупоривая бутылки, откровенно ахали. Однако все это было там и тогда на Земле, во время вылазок на природу, а здесь и сейчас разящая пятка отскочила от хребтины чудовища так, будто позвонки попрыгунчика выкованы из железа.

Не замечая «топор дровосека» – во всяком случае никак, ни стоном, ни судорогой на удар не прореагировав, – монстр сотряс помост и сразу же оттолкнулся левой лапой, оставляя остальные конечности в прежнем, прижатом к туше, положении. Монстр, вращаясь штопором, подпрыгнул мячиком, развернулся к человеку харей, и Спартак понял – соперник намеревается опереться о помост левой и разить готовой к убийству правой ножищей.

Спартак присел низко-низко, над его головой рассекла пустоту нога-убийца. Спартак подскочил, демонстрируя, что и он умеет неплохо прыгать. Подскакивая, поддел плечом ляжку ударившей в никуда конечности и – первая удача! – лишив врага равновесия.

Борясь с разбалансом, туша нагнулась, инстинктивно разведя когтистые ручки широко в стороны. И ничто не помешало выброшенному вверх кулаку Спартака утонуть в мягких тканях вожделенного горла!

Монстр хрюкнул, а кулак человека разжался и сильные пальцы героя поймали кадык!

Сжимая пойманный кадык, Спартак моментально сгруппировался – поджал под себя ноги, прижал подбородок к груди, локтем свободной руки прикрыл голову. Спартак повис на руке, вцепившейся в кадык, как бультерьер виснет, вцепившись челюстями в мохнатый бок кабана.

Вес Спартака и болезненный хват за обманчиво хрупкое горло нагнули тушу чудовища еще ниже, еще... Спартак ожидал, что острые пальцы-когти полоснут по его сжавшемуся комочком телу. Спартак настроился стерпеть все, что угодно до тех пор, пока монстр не задохнется, а увесистое чудище возьми, да хлопнись пузом, припечатав всей своей чудовищной массой цепкого человечка к помосту.

Контратака весом контузила Спартака. Угодив под пресс туши, он на секунду лишился сознания и его цепкий кулак разжался, выпустил ничуть не пострадавший кадык мутанта. Затейливо выражаясь: «адамово яблоко» прыгуче-падучего борова оказалось не по зубам Спартаку-бультерьеру.

А трибуны неистовствовали! Граждане патриции свистели, топали, драли глотки, негодовали чисто по-плебейски. И фиг поймешь, кто им не угодил – отчаянный человек или прыгучий мутант?

Мутант тяжело перевалился с пуза на хребет, освободив человека от гнета весомой туши. Сквозь вату в ушах Спартак едва слышал шум на трибунах. Сквозь пелену на глазах он видел лишь смутные очертания поднимающегося на ножищи монстра. Органы чувств и тело отказывались подчиняться контуженному мозгу нашего героя.

Мутант подцепил когтем-пальцем широкую резинку «боксерских» трусов Спартака, приподнял вялое тело человека, согнув локоть верхней конечности, хорошенько замахнулся нижней конечностью, дернул верхней, подкинул Спартака невысоко вверх и, как будто футболист по мячу, вдарил по Спартаку ножищей, подъемом стопы под ребра.

Футбольная залипуха перебросила контуженного через канаты ринга. Воистину чудом измученное тело героя послушалось-таки мозга. Не головного, спинного. Благоприобретенные за годы упорных тренировок рефлексы переориентировали летевшее абы как туловище. Руки взрыхлили синтетическую пыль арены, согнулись, руки смягчили падение синхронно согнувшейся спины, Спартак перекатился через голову, сила инерции помогла ему встать на ноги, а оглянуться заставили уже чисто животные инстинкты.

Сквозь пелену на глазах Спартак увидел прыг-скок генетически модифицированной твари. Страшный соперник влегкую перемахнул канаты. Полукенгуру-полудинозавр с человеческим разумом и весьма специфическими умениями вознамерился одним финальным прыжком поставить кровавую точку-кляксу в неравном поединке. Врут! Врут японцы, что борьбу сумо придумали на Островах. Японцы изобрели свои тупые правила борьбы толстяков исключительно ради того, чтобы лишить преимущества в технике рослых и упитанных гостей из горных районов Поднебесной, где древние китайцы народности сяо культивировали стиль «Прыгучий буйвол», ныне еще более редкий, чем «чжан-цюань».

Тяжеленный, как пара буйволов, знаток наиредчайшего прыгучего стиля рассчитал бомбометание собственной туши с ювелирной точностью и вариантами. Идеальный вариант предполагал удар обеими костяными пятками по темени Спартака в конечной фазе нисходящей траектории прыжка-атаки. А ежели человек успеет отшатнуться – так тоже не фигово, тогда до лица человека дотянутся когти, выращенные по образу и подобию тех, которые в Древнем Китае делали из меди.

Попрыгунчик пребывал в заблуждении, мол, у человека хватит сил, максимум, на то, чтоб отшатнуться. Травмированный головной мозг Спартака, и тот поразился, что вверенное ему тело сумело отскочить метра на два.

Герой отскочил опять же за счет заботы об организме спинного мозга. Спартаку повезло не потерять равновесие после отскока, а когтистые пятки и десяток когтей нижних конечностей монстра ударили в смазанные следы босых ног человека, оставшиеся в синтетической пыли арены.

Трибуны откликнулись на промах полноценного гладиатора децибелами воплей и пронзительным свистом, которому позавидовал бы и сводный хор сказочных соловьев-разбойников. И снова фиг поймешь, кого из пары бойцов освистывают, а кого поддерживают господа азартные граждане Космического Содружества.

Между тем, пелена перед глазами нашего героя сгущалась. Резануло под ребрами, коим досталась футбольная залепуха. Звон в собственных ушах Спартака глушил акустическую распущенность трибун. Расплющенный об помост ринга организм израсходовал предпоследние резервы жизненных сил, кувыркаясь в пыли и отскакивая от живой бомбы. Помутневшее сознание, вкусив на ринге прелесть секундного покоя в обмороке, просилось обратно в сладенькое небытие. И спинной мозг просигналил в мозжечок – у органики по имени Спартак остается всего пять секунд и только одна попытка, чтобы предпринять что-либо экстренное в режиме условной вменяемости. И мозжечок – орган, где обитает душа человеческая – дал команду точке «дан-тянь» качнуть последнюю стратегическую заначку «ци» в мышцы и мускулы. И Спартак широко шагнул навстречу накрывшему его следы попрыгунчику, коий, узрев, что жертва сама идет в руки, тут же отказался от идеи нового добивающего прыжка.

Хищно растопыренные пальцы-когти приемлемо тонкой руки мутанта полоснули по... Нет! Спартак согнул колени и спас голову от жаждущих крови когтей! Герой скрутился в пояснице, поймал ладонями пролетающую над головой руку-граблю, зафиксировал захват на запястье врага, прихватил вражеский локоть! Рывок на себя и, одновременно, толчок от себя в локтевой сустав гадины! И категорический приказ мозжечка вложить в толчок всю нерастраченную ярость, весь вес теряющей сознание плоти. И последняя просьба. Мольба к мышцам дернуть схваченное запястье так, будто от мощи рывка зависит будущее целой Галактики, и... Увы! Ах, как жалко, что Спартак надорвался, и сознание его потерялось в ласковом мраке забвения всего за сотую долю секунды до удачи! А ведь так, черт возьми, эффектно вражья грабля надломилась в не предусмотренную физиологией мутанта сторону! Ах, как красиво она сломалась! У него получилось, черт подери! Но... он уже не узнал об этом. Даже не почувствовал вкус удачи, даже не пригубил напоследок, на посошок, перед стартом к метафизическому свету в конце тоннеля.