Далия Трускиновская - Жалобный Маг Страница 13

– Что здесь происходит? – звонко спросила королева. – Кто посмел?!?

Тех, кто посмел, почитай что во дворе и не осталось. Удивительно, как это латники умудряются делаться маленькими, словно придворные карлики, и исчезать бесшумно, словно мыши!

А те, кто их послал, стоя на своих балконах, тоже онемели.

Видя, что смерть отступила, а ответить королеве некому, вперед вышел Гильом.

Капельку яда разнесло-таки кровью по телу, он покачнулся, но устоял, опираясь на трофейное копьецо.

– Благородная королева, до сих пор мне такого гостеприимства видеть не доводилось, надеюсь, что и впредь не увижу! – сказал он не менее звонко. – Для того ли ты по жребию выбрала себе жениха, чтобы его в твоем дворце за одну ночь трижды убить пытались? Мало того, что в башне на меня и на мой отряд напали, так еще и тут, во дворе, два раза мы штурм отбили!

– Стало быть, ты и есть мой жених? – спросила королева, с интересом разглядывая красавца лесника, освещенного двумя колдовскими фонарями. – Стало быть, тебя ко мне послал сьер Элиас вместе с родовыми грамотами?

Дама Берта ухватилась за плечо Изоры.

– Сделай же что-нибудь! – зашептала она.

Изора и сама понимала: увидев рядом двух женихов – мальчишку, который сбежал с ложа, и крепкого молодца, который в лепешку рашибется, а не сбежит, Мабилла и секунды колебаться не станет!

И впрямь, пора было действовать.

Отпихнув даму Берту, Изора толкнула вперед Жалобного Мага.

– Прикажу – заиграешь…

Он и побрел, прижимая к груди лютню, и сел, как ни в чем не бывало, на ступеньку у ног королевы, потому что сидя играть все-таки сподручнее.

Сама же волшебница решительно вышла из толпы, сбежала по лестнице и обернулась к королеве лицом.

На балконах зашептались – никто не мог понять, что это за женщина, откуда взялась, чего желает.

– Она – обладательница силы! Но я ее впервые вижу! – воскликнула ворожея Лоба.

– И она, и ее слуга – оба силой владеют! – подтвердил и премудрый Фалькет.

Оба были крайне озадачены – и оба решили не вмешиваться, потому что особыми способностями не отличались. Вот была бы Маурина… Куда же запропастилась Маурина?

– Этот человек в мужья тебе, благородная королева, никак не годится! – громко и отчетливо произнесла Изора. – Видишь – ранен, стрела была ядовита, рука скоро отнимется! И кроме того – к брачному делу неспособен! Это я насквозь вижу!

– Она права! – не столь громко, зато весомо подтвердили Лоба и Фалькет.

Наступила тишина. И все услышали, как смеется лесник Гильом. Сперва – негромко, а потом, раздухарившись, – во всю глотку. Более того – и капеллан Антониус, и браконьеры – все хохотать принялись. Одни только тетка Туанетта, мастер Жербер и Амьель стояли, разинув рты.

– Я-то уж точно в королевские мужья не гожусь! – крикнул Гильом. – Рука заживет и мужская сила вернется, а не гожусь!

Старенький капеллан поднял руку.

– Говори, милосердный отче! – велела Мабилла.

– Высокородная королева! Хозяин наш, сьер Элиас, такие события предвидел! И колдовство, и нападение! – сколь возможно громко произнес Антониус. – И в родовые-то грамоты он вписал имя своего наследника, узаконил своего сыночка, да только это никак не Гильом! А Гильом для того королевским женихом прикинулся, чтобы подлинный жених от всех этих козней не пострадал!

– И где же он, подлинный жених, наследник по крови? – властно спросила королева.

– А вот этого я не скажу! Пока ты, высокородная королева, порядок у себя во дворце не наведешь! Я человек старый, негоже мне перед добрым сьером Элиасом позориться – мол, сына не уберег! Вот увижу, что твои братцы и прочая родня клятвой повязаны и никакого зла сотворить не могут – открою, кто настоящий жених!

Королева, жестом приказав свите и родне замолчать, обвела взглядом ряд браконьеров и контрабандистов. Все были – как на подбор, все – статные молодцы, каждый стоил того, чтобы ради него собраться с силами и дать укорот разбушевавшимся братцам!

– Будь по-твоему! – хотела было сказать королева. И – промолчала. Растерялась. Стала озираться в поисках Маурины – а той, как на грех, не было! Ведь родню свою к клятве приводить – это та еще морока…

Уловив королевское колебание, Изора решила, что настал час брать власть в свои руки.

– Разве тебе плохо было с прекрасным юношей, которого эти разбойники захватили в плен и держат заложником? – обратилась она к королеве, уж так проникновенно обратилась, что дама Берта пришла в восторг и решила подарить ей свой пояс с позолоченными бляшками. – Неужели тебе, многоумная и благородная королева, нужен грязнуля, который взойдет на твое чистейшее ложе, провоняв конским потом и не вымыв ног?

Такое и впрямь было для Мабиллы смерти подобно.

– Вот стоит твой суженый! – указывая на Амьеля, продолжала Изора. – Он зачарован! Я вижу, вижу, кто у них балуется чарами и кто наложил на твоего жениха заклятье молчания! Но я сниму это заклятье! Глядите все – мы вместе его снимем!

Красиво говорила умница Изора, а еще красивее получилось, когда она указала на Жалобного Мага с его игрушечной лютней.

– Мы погибли… – проворчал мастер Жербер. – Сейчас начнется то, чему воспротивиться невозможно! А все твоя работа…

Тетка Туанетта повесила голову.

– Если ты сейчас же не заберешь у него лютню, он нас всех погубит, – без всякой надежды на успех продолжал мастер Жербер.

– Я не могу… Я же сама, САМА отдала… Добровольно!.. – простонала разнесчастная повитуха. – Как ты не поймешь?..

– Я – не пойму? – и он махнул рукой, потому что ссориться уже не было времени. – Да я же и сам… и сам-то – добровольно!.. А добровольное деяние не имеет обратной силы!..

Сев у королевских ног, Жалобный Маг свернулся клубочком, так что даже было непонятно – где его пальцы находят достаточно простора, чтобы теребить лютневые струны. И потекла тонюсенькая мелодия, и стала оплетать сердца, и первые слезы навернулись на глаза, а Изора стояла, выпрямившись и торжествуя победу. Ее левая рука, словно бы сама собой, шарила в складках платья, там, где висел неприметно маленький кинжал, а взор выискал три лица – два казались ей в силу заклятия неприметности туманными, однако были вполне различимы, и третье – самое приметное благодаря светлой гриве и рыжей бороде.

Изора могла сейчас коснуться отравленным кинжалом всех троих – и никто бы, будучи занят утиранием слез и носа, вовсе этого не приметил…

Вот когда грянули копыта!

Вот когда три черных вихря ворвались во двор!

И первой влетела Маурина с тонким сверкающим копьем, но острие которого полыхала крошечная искра, но столь ослепляющей белизны, что глядеть на нее было невозможно.

А вторым был мастер Ожьер с обнаженным мечом, готовый рубить направо и налево, а за его спиной развевался хитро настроенный плащ, способный сам принять и отвести вражеский клинок.

Третьим же был ученик Ансельм, тоже с мечом, который был ему великоват, не по руке, но заряжен такой силой, что им не столько приходилось замахиваться и разить, сколько его от лишней суеты удерживать.

– Слышишь? – крикнула Маурина. – Вот он, голос майстры Антуанетты! Струны-то ее голоском звенят!

– И вот она, сила мастера Жербера! – отвечал маг. – Как облако клубится, вот-вот громом разразится! Ну, ты, самозванка! Как к тебе попало все это добро?

– В подарок получено! – храбрясь, отвечала Изора.

– Это уж совсем ума лишиться нужно, чтобы такие дары кому попало делать! – с тем Маурина подъехала поближе и потыкала концом копья в уложенные над ушами косы Изоры, как бы проверяя – не наваждение ли это. Изора шарахнулась, а искра подала хозяйке какой-то тайный знак.

– Берегись! – удержал мастер Ожьер Ансельма, который тоже устремился к белокурой волшебнице. – У нее силы довольно, чтобы тебя узлом завязать и на сухой осине подвесить!

– Довольно! – подтвердила Изора. – Ну что, померимся?

А Жалобный Маг между тем играл да играл, а люди слушали, и слезы у всех текли градом. Даже у тех, кто тщательно заткнул уши пальцами.

– Чего ты хочешь? – спросил мастер Ожьер.

– Места! – немедленно ответила Изора. – Чтобы меня приняли в содружество магов и волшебниц, чтобы я могла жить в Септимании при королевском дворе и ремеслом своим заниматься.

– А какое твое ремесло? – полюбопытствовал мастер Ожьер. – Чему ты обучена? Собираешься ли ты лечить рожениц и младенцев, как майстра Антуанетта, которой все мы что-то давно не видели? Или ты хочешь заведовать погодой, снегом, дождем и засухой, как это делал мастер Жербер, тоже, кстати, неведомо куда сгинувший? Или по дорогам бродить, добрым людям обувку чинить да при каждой паре башмаков добрый совет давать, чем я сам никогда не брезгую?

Услышав свои имена, тетка Туанетта и отшельник словно бы опомнились. Ибо имя, произнесенное простым человеком и произнесенное магом, – это вовсе не одно и то же, как полагают простаки. Ежели ты творишь что-то нелепое, или идешь не тем путем, или вовсе тебе кто-то голову заморочил, люди могут звать тебя сколько угодно, а вот выговорит твое имя носитель силы – и сразу как бы просыпаешься от дурного сна.