Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982) Страница 14

Михаил Дмитриевич тоже сел, склонился над пристроенным в ногах портфелем, щелкнул замком и, вытащив оттуда плотно набитый конверт, протянул его недоумевающей Жанне.

– Это вам. Берите, берите, не бойтесь. Мы это на фирме собрали.

Помедлив секунду-другую, женщина все же взяла бумажный пакет и, видимо, не зная, куда его деть, просто положила конверт себе на колени. Глядя на это, Михаил Дмитриевич лишь тихонько вздохнул, но не стал ничего комментировать, ограничившись дежурным вопросом:

– Как Андрей? Улучшения есть?

Жанна покачала головой:

– Нет. Все так же. Врачи говорят, состояние стабильно тяжелое.

– А сами вы его видели?

– Только через окошко в двери. Внутрь меня не пускают.

– М-да, – подполковник снова вздохнул и временно замолчал, словно бы собираясь с мыслями.

– Вы хотели спросить что-то насчет работы Андрея? – догадалась Жанна спустя секунд пять или шесть.

– Ну-у… в общем-то… да, вы почти правы. Хотел.

– Тогда спрашивайте, не тяните.

– Знаете, Жанна, тут такое дело, что… Короче, вы знакомы с неким Синицыным Александром Григорьевичем?

– С Шуриком, что ли? – удивленно проговорила женщина.

– Э-э-э… ну да, с Шуриком, – тут же нашелся Михаил Дмитриевич, с трудом подавив смешок. – Просто все дело в том, что именно его работа, в некотором роде, послужила причиной того, что случилось в среду с Андреем. Так что, я думаю, Алекса… Шурик сумеет пролить свет на произошедшее. Прояснить, так сказать, ситуацию плюс – я очень на это надеюсь – поможет поставить на ноги вашего мужа.

После этих слов Жанна на некоторое время замерла, закусив губу и уставившись в одну точку, а затем выхватила откуда-то телефон и принялась быстро листать список контактов.

– Не стоит, – остановил ее подполковник. – Не стоит сейчас звонить Синицыну.

Аккуратно вынув мобильник из рук женщины, он мельком глянул на набранный номер и нажал кнопку отбоя.

– Не стоит, – повторил Михаил Дмитриевич, возвращая телефон. – Он вам все равно сейчас ничего не ответит.

– Но…

– Я сам с ним поговорю. В понедельник.

– А он точно… сможет помочь? – Жанна с надеждой посмотрела на собеседника.

– Вы его давно знаете? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Почти тридцать лет.

– Тридцать?

– Двадцать семь. Почти столько же, сколько Андрея. Мы ведь с Андреем в 85-м познакомились. В сентябре, восемнадцатого числа.

– Какого-какого? – неожиданно заинтересовался Смирнов. Голос его при этом предательски дрогнул, но занятая собственными мыслями женщина ничего не заметила.

– Восемнадцатого сентября, – вздохнула она, поднимаясь. – Мы этот день каждый год отмечаем.

– Понимаю, – тихо произнес Михаил Дмитриевич, вставая одновременно с ней. – Ну что ж, спасибо вам, Жанна, что уделили мне несколько минут.

– Не за что, – ответила женщина. – Надеюсь, вы сообщите мне о результатах встречи с Шурой Синицыным.

– Обязательно, – кивнул подполковник.

– Ну, тогда до свидания. Михаил…

– Дмитриевич.

– Буду ждать звонка, Михаил Дмитриевич, – еще раз напомнила Жанна, развернулась и уже через десять секунд скрылась за ведущей в больничный коридор дверью.

Проводив женщину взглядом, подполковник Смирнов вновь сел на диван, откинулся на жесткую спинку и перевел дух. «Что ж, дело сделано». Деньги супруге Андрея он передал. Телефон Синицына узнал, не вызвав, кажется, никаких подозрений ни с ее стороны, ни со стороны гипотетических наблюдателей (что поделать – привычка). Вот только… вот только упомянутая в разговоре дата – 18 сентября 1985-го года… «Выходит, для Андрея и Жанны этот день оказался счастливым. И им действительно повезло. В отличие от… капитана Смирнова».

18 сентября 1985 г. Остров Кипр. Айя-Напа

Для любой женщины лишние двадцать минут – это почти ничего. Измаявшемуся в ожидании Михаилу оставалось лишь улыбнуться и помахать рукой вышедшей из-за пальм Анне. Девушка уже успела переодеться, сменив униформу отеля на короткие шорты, топик и легкомысленные сандалии в типичном греческом стиле, с многочисленными завязками и обтягивающими щиколотки ремешками. Впрочем, удивляться не стоило – все-таки Анна была местной уроженкой, и потому облик ее вполне соответствовал здешним канонам. Правда, нос у девушки ни капельки не походил на «греческий». Не обычный для киприотов прямой и с горбинкой, а чуть вздернутый… почти рязанский, только без веснушек. Плюс глаза. Светло-серые, а не карие, как у большинства южных народов.

– Простите, Майк, что так долго, – неловко произнесла Анна, подойдя ближе, остановившись в шаге от «журналиста». – Думала, вы меня не дождетесь.

На взгляд Михаила, выглядела она потрясающе. Слегка запыхавшаяся, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, поправляющая сбившуюся от ветра прическу. «Видимо, и вправду спешила», – мысленно усмехнулся мужчина, с удовольствием разглядывая гречанку.

– Дурак бы был, если бы не дождался.

После этих слов девушка еще больше смутилась. Михаил же, подняв с земли маленький камушек, запустил его в бьющееся о скалы море. «Эх, жаль, высоковато здесь – блинчиков не получится».

– Ну что? Начнем осмотр достопримечательностей?

– Начнем, – рассмеялась Анна, оправляясь, наконец, от смущения, беря мужчину под руку. Под заботливо выставленный вперед локоть. – Прямо сейчас и начнем.

«Экскурсия» длилась почти два часа. Или три. Молодые люди даже не заметили, как дошли до края поселка. Солнце уже скрылось за горизонтом, погрузившись в разом потемневшее море. Лишь едва угадываемая полоска от последнего блика еще серебрилась в волнах.

Ноги у Михаила немного гудели, однако усталости он не чувствовал. Хотелось и дальше вот так брести и брести вдоль берега, слушая музыку волн и вечернего бриза, наслаждаясь покоем и близостью идущей рядом красавицы.

– Скажи, Майк, – девушка неожиданно остановилась, разворачиваясь к задумавшемуся о чем-то мужчине. – А у тебя в роду случайно не было… э-э… русских?

– А-а… почему ты об этом спросила? – осторожно поинтересовался капитан Смирнов, стараясь говорить как можно спокойнее.

Однако полностью скрыть волнение не удалось.

– Нет-нет, ты не думай, я ни на что такое не намекаю, – торопливо ответила Анна, видимо, почувствовав напряжение в голосе спутника, но истолковав по-своему. – Извини, я не хотела обидеть.

– Да я и не обиделся вовсе, – улыбнулся разведчик. – Просто мне стало интересно, при чем здесь… м-м… русские.

– Правда?

– Правда-правда. Мне это действительно интересно.

– Да? Ну хорошо. Просто… просто ты, Майк, очень похож на одного моего старого друга, – пояснила девушка, теребя спускающуюся до груди прядь волос, незнамо как выбившуюся из сложной прически. – Почти как две капли и…

– Дай угадаю, – перебил ее Михаил. – Этот твой друг – русский. Да?

– Не знаю.

– То есть?

– Я точно не знаю, но, кажется, да. Он был русским.

– Хм, а почему кажется? И почему был? Он что, умер?

Гречанка вздохнула.

– Его звали Митрос. Димитриос Руссос. Он был другом моего отца, а я считала его своим дядей, хотя, на самом деле, нашим родственником он не являлся. А еще слова он иногда употреблял такие… специфические. Похожие я слышала, когда в Ларнаку или Лимасол заходило какое-нибудь советское судно и моряки сходили на берег.

– Ну, мало ли что можно услышать от моряков, – пожал плечами мужчина. – Сколько ни общался с ними, ругаются все одинаково. Вне зависимости от страны.

– Нет, он вовсе не ругался, – засмеялась девушка, перестав, наконец, наматывать на палец непослушную прядь. – Он говорил вполне обычные слова, некоторые я даже запомнила. Вот послушай… Пульемет, глюпишка, чьорт побери, бардак…

Михаил с трудом удержал себя, чтобы не расхохотаться. Очень уж потешным получилось у Анны цитирование «дяди Митроса». «Да уж, действительно… полный бардак. И куда только смотрели местные контрики?»

Девушка же тем временем продолжила свой рассказ:

– История нашей семьи, Майк, всегда была связана с русскими. Впрочем, так же как и родовое имя. Шестьдесят лет назад моего деда спас один русский офицер. В 22-м году, при эвакуации из Смирны. Костас был тогда совсем еще маленьким. Родители потерялись, и если бы не…

– А как его звали?

– Кого? Деда? – удивилась гречанка. – Я ведь уже говорила. Костас. Он помнил только имя, а фамилию Смирниакис («малыш из Смирны») ему как раз тот русский придумал.

– Да нет, я имею в виду не деда твоего, а того офицера из России.

– А, поняла. Мы его знали под именем Михалос Тавридис, хотя это, конечно, не настоящее имя. Он был из тех русских, кто эмигрировал в Понтийскую Грецию из Крыма в ноябре 20-го. Ну, после той их гражданской с большевиками. Вот только, как выяснилось, попал из огня да в полымя. Опять на войну, только уже другую, с турками.