Светлана Багдерина - Похищение Елены Страница 14

Первым тишину осмелился нарушить Акефал.

— Язон не предстанет перед Ксенофобом. Мы все тут покойники.

— Но еще не поздно бежать! — воскликнул Ирак.

Герои посмотрели на него, как на слабоумного.

Иван-царевич выглянул в окно.

Дворец был похож на остров, омываемый веселой толпой разряженных гаттерийцев — то ли у них сегодня был базарный день, то ли какой-то праздник — с каруселями, хороводами и цирком.

«И не исключено, что цирк — это мы.»

— Язон предстанет перед Ксенофобом, — твердо сказал Трисей. — Никто не знает его в лицо, и поэтому любой из нас смог бы назваться его именем.

— Вот и назовись, — поддержал его Какофон.

— Вот и назовусь.

— Но Трисей! Ты не можешь…

— Царь Гаттерии Ксенофоб ожидает в тронном зале посланников Стеллы во главе с Язоном, царевичем Ванадским! — двери их зала распахнулись, и отряд стражи, вооруженной до зубов (в них были зажаты традиционные двуручные мечи), выстроился, образуя живой коридор.

— Мы идем, — решительно расправил могучие плечи, стряхнув ненароком с них Ирака, Трисей.

— Ага. Вот и они — герои далекой Стеллы, приплывшие, презрев препятствия и опасности, чтобы забрать то, что мы считаем своим по праву, — такими словами встретил их гаттерийский правитель.

Трисей уже хотел выйти вперед и заговорить от имени всех, но Ксенофоб сделал нетерпеливо жест рукой, призывающий его помолчать, если не спрашивают, и продолжил:

— Ну, доченька моя, что ты скажешь о них?

Воздух рядом с троном загустел, зашевелился — Иванушка мог бы поклясться, что еще мгновение назад там никого не было! — и навстречу им сделала шаг женщина в черном.

Любой бхайпурец, если бы какая-нибудь мистическая сила позаботилась перенести его сюда ради этого момента, без сомнения сразу же сказал бы, что в предыдущем своем рождении она была Черной Вдовой. В последующем, скорее всего, будет черной мамбой. А в этом должна была стать пантерой, но боги то ли проспали, то ли просто решили пошутить.

И был бы, скорее всего, прав.

Но все подходящие мистические силы на данный момент были заняты, а неподходящие, в силу отсутствия нужной квалификации, просто собрались вокруг в качестве зрителей, и теперь глазели, лузгали семечки и пересмеивались в предвкушении забавного зрелища не хуже коренных гаттерийцев.

Женщина, холодно улыбаясь смуглым бесстрастным лицом, подошла к толпе стеллиандров и не очень, взяла крайнего из них за правую руку и закрыла глаза.

— Давай познакомимся сначала с тобой, доблестный искатель приключений, отважный воин Стеллы. Я вижу, ты родился в городе Периное. Любитель охот и пиров. Ты глуп и тщеславен, и поэтому безрассуден. Недалекие принимают это за храбрость. Твое имя… Акефал. Естественно.

Из среды придворных раздался смех. Царевна перешла к другому герою.

— Ты — с острова Традос. Если бы ты родился женщиной, то был бы первой сплетницей в стране… В бою с тобой лучше встретиться лицом к лицу, чем оставлять за спиной… А еще ты не умеешь петь… Какофон…

Взрыв оскорбительного хохота сопровождал каждую характеристику, выдаваемую царевной стеллиандрам. Вмешаться и прекратить такую процедуру знакомства посланникам мешала только врожденная галантность по отношению к дамам, до определенной степени усиленная большим отрядом лучников в полной боевой готовности, да желание послушать, что царевна скажет про их сотоварищей, раз уж все успели услышать их собственные характеристики. И поэтому, скрипя зубами, герои изображали презрительное молчание.

Иван с содроганием ожидал приближения своей очереди, и не знал, что будет лучше — броситься на мечи стражи сейчас, или умереть от стыда чуть попозже. Еще одна колдунья… И все на их голову. Везет, как утопленникам…

А интересно, видят ли остальные, как тяжело даются эти откровения дочери Ксенофоба? Это же так бросается в глаза… Она стала еще бледнее, дыхание поверхностное, прерывистое… Даже постарела прямо на глазах — ей уже можно тридцать дать!.. Да ей же плохо! Она просто устала!..

Не может быть, чтобы она по собственной воле могла так измываться над собой и над гостями. Наверное, ее заставил отец. Вон он — сидит, ухмыляется, рогоносец, лысиной поблескивает… Или это шлем такой?.. Не хотелось бы мне оказаться на месте Трисея… А если она разгадает наш план, разоблачит могучего иолкца… Хватит ли у меня духу применить всю магическую силу сапог, чтобы защитить стеллиандров?

И погубить гаттерийцев?

К которым мы незваными гостями пришли за тем, что те по праву считают своим, а мы — своим?..

Но иначе нас ожидает смерть, жестокости которой не может быть оправдания…

Но, может, если с ними поговорить, чтобы они поняли свою неправоту, что нельзя так поступать с людьми, которые им, в общем-то, не сделали ничего плохого…

Не успели, по крайней мере…

Как поступил бы на моем месте королевич Елисей?.. А Сергий?.. Сергий… Сколько времени я тут потерял, вместо того, чтобы искать тебя, Волк…

Ой, не нравится мне все это… Чем бы ни кончилось — все не слава Богу… И что я тут делаю?..

Душевные метания Ивана были в самом разгаре. Делегация подходила к концу.

— … А ты, кажется, ванадец… Да. Это так… Ты импульсивен, легкомысленен и влюблен. Имя ее… Адриана. А твое… Бутан… Иран… Нет, Ирак.

Трисей зарычал, огромная его ручища ухватила ошарашенного пунцового сына архитектора за шкирку, да там и была перехвачена тонкими сильными пальцами ясновидящей.

— А ты — герой… — уже не говорила, а шептала женщина в черном, но даже шепот ее разносился гулким эхом по притихшему залу. — Тебе проще выдернуть дерево с корнем… чем обойти его… Ты честен, отважен… но слишком прямолинеен и прост… Ты вполне мог бы быть предводителем… этого славного отряда… Но тебя… зовут… Трисей…

— Нет!..

Но его никто не слушал.

Шок.

Акефал прав.

Мы покойники.

На запястье правой руки царевич почувствовал холодные пальцы гаттерийки.

— Ты… У тебя из всех, собравшихся здесь… самая сильная… заинтересованность… в успехе… вашего предприятия… — синеватые веки на осунувшемся лице вздрогнули, глаза чуть не приоткрылись, но усилием воли колдунья сумела удержаться в ускользающем трансе. — Розовый мрамор… дым… Смрад!.. Ты был у оракула!.. Тебе был… обещан… успех… добрый… отзывчивый… мальчик…

Теперь всем стало видно, что силы покидали ее.

— Твое… имя… имя… короткое… из четырех букв… Гласная… Согласная… Гласная… Согласная… имя… Язон!!!

Если бы Иванушка не подхватил провидицу, она бы упала на пол.

Если бы она упала, он не сумел бы ее рассмотреть так близко.

Если бы он не сумел ее рассмотреть так близко, до него еще не скоро бы дошло, что колдуньи могут одновременно быть и первыми красавицами королевства.

Если бы до него дошло это не скоро, возможно, руки его бы не дрогнули, и он не уронил бы ее на пол.

Неизбежность, однако…

Последовавшая за сим конфузом суматоха скомкала вторую часть приема — оглашение задания на завтра, но и из пары злобно брошенных Ксенофобом фраз Иван понял, что его ждет.

Бешеные медные быки, пышущие огнем, которых надо запрячь в плуг и вспахать на них поле.

«Это катастрофа. Я погиб,» — захолодело все внутри у Иванушки. — «Я же не умею пахать!..»

Если бы Иванушка не уронил бы Монстеру на пол, она бы назначила ему свидание и рассказала, как справиться с первым испытанием.

Или подарила бы книжку «Триста вопросов про фермерство, которые вы хотели задать, но не решались.»

Ивану не спалось.

Атмосфера, царившая в среде космонавтов после аудиенции и до самого отхода ко сну, напоминала Иванушке, скорее, о сне вечном, и к простому просмотру цветных широкоформатных грез не располагала.

Провертевшись часа полтора на жестком ложе, он тихонько встал, натянул сапоги из кожи заменителя и прошептал заклинание невидимости — у него было нехорошее предчувствие, что за их залом могут следить.

Как часто это бывает, предчувствия его не оправдались. За их квартирами не следили. Они просто были заперты снаружи. Единственной связью с внешним миром было окно, в которое смогла пролезть бы разве только кошка. Или кот.

В образе усатого-полосатого запрыгнуть на подоконник шириной с лезвие его меча и на высоте двух метров от пола для Ивана было делом одной секунды. Еще мгновение — и он уже снаружи.

Он уже собирался снова превратиться в человека и произнести заклинание невидимости, как в его ушастую кошачью голову вместе с тяжелым запахом дыма и раскаленного металла пришла одна мысль и осталась там.

Найти быков, не рыская человеком-невидимкой по городу, а в образе кота — по запаху! Ксенофоб сказал, что быки медные и раскаленные. Значит, запах должен быть как раз такой, какой принесло сейчас откуда-то ветром! Откуда?.. Сейчас посмотрим… Ага, оттуда! Вперед!