Ч. Цыбиков - Хроники Земли Простой Страница 15

~

Если вы теряете сознание в первый раз в жизни, то всё происходящее для вас в новинку. Вот и Микки, приходя себя, с вялым, но всё-таки интересом отмечал всю необычность своих ощущений. Сознание возвращалось медленно, как бы нехотя. Первыми появились звуки: сначала это был просто какой-то отдалённый шум, затем начали различаться отдельные выкрики, показавшиеся Микки совершенно бессмысленными. Приведём несколько примеров: «Постойте, глубокоуважаемый, ради всего святого, предоставьте мне возможность стукнуть вас боевым топором по голове!», или вот: «Паразиты, она была совсем новая!» Или «Вы не посмеете ударить генерального прокурора!». В общем, нет ничего удивительного в том, что Микки решил, что он сошел с ума и у него бред. Придя к такому выводу, он сразу успокоился, открыл глаза, и к звуку добавилось изображение.

Мир был бледен и далёк. Далёкие звуки, далёкие лица друзей, далёкие убегающие рослые бородатые мужчины и неведомо откуда взявшиеся далёкие гномы, догоняющие рослых бородатых мужчин. Но тут постепенно мир начал густеть, наливаться красками, звуки обрели плотность и отчётливость, одним словом, Микки окончательно пришёл в себя.

Картина, открывшаяся прояснившемуся взору обрётшего сознание юноши, была поистине ужасна. Потные запыхавшиеся гномы и не менее потные рослые бородатые мужчины, основательно подуставшие от всей этой суетни, уже не имели сил бегать друг за другом, но долг превыше всего! — и они продолжали это занятие, хотя и без прежней прыти. Рядом с учеником лекаря сидели два необычайно чумазых существа и какой-то оборванец, в которых Микки С’Пелейн с трудом узнал своих спутников. Поодаль возле павшего дерева без сознания валялись с довольным выражением на мордочках три боевые свиньи. Трудно сказать, действительно ли свиньи лишились сознания, или они просто устали, в любом случае, активного участия в действиях они не принимали, что само по себе было, конечно, удивительно.

— Микки, развяжи нас! — шепотом обратился к юноше Эрвин, который заметил, что Микки наконец-то очнулся.

— Да-да, Микки развяжи нас! — оживлённо защебетали девицы, радуясь тому, что Микки пришёл в себя.

Ученик лекаря ослабевшей и поэтому дрожащей рукой подобрал валявшийся неподалеку Гринпис и сделал попытку перерезать путы, связывавшие Эрвина. Видимо, удар по голове не прошёл для Микки даром, и он нечаянно уколол меченосца в живот острием меча.

— Ой! — вскричал шепотом меченосец, завертевшись от боли. — Поаккуратнее!

— Хорошо! — бодро сказал Микки и вторично уколол Эрвина, на этот раз в левую ягодицу.

— Чтоб тебя! — уже в полный голос завопил меченосец. — Что я тебе сделал, ты, дитя кобылы! Сосредоточься!

— Обязательно! — пообещал Микки и сосредоточился. На этот раз действительно получилось намного удачнее, во всяком случае, Эрвин отреагировал не так бурно, как до этого.

— Что ж ты делаешь, — голосом, в котором сквозила безнадёжность, запричитал Куман. — Ты ж меня всего исколол, коновал несчастный, да чтоб у тебя руки отсохли по самую голову, чтоб жена у тебя была старая, но бодрая, чтоб ты дрался с боевыми свиньями в голом виде каждый божий день…

Микки оправдывался, упирая на то, что дескать Куман сам виноват, чего он в самом деле вертится, как будто его в задницу укололи, и вообще… В этот миг Аманда и Белинда, с неослабевающим интересом следившие за Микки, внезапно обнаружили, что они не одни. Вокруг Эрвина и юного с’Пелейна собралась порядочная толпа из рослых бородатых мужчин и гномов, уставших носиться друг за другом и решивших взять паузу. Надо сказать, что мнения среди них разделились. Одни считали, что мальчик хочет заколоть меченосца, и выражали возмущение тем, насколько неловко он это делает. Другие утверждали, что меченосцу стыдно, что он попал в плен, и он попросил юношу прирезать его, а у юноши не получается, и тоже выражали недовольство неловкостью юного с’Пелейна. Третьи считали, что «этот отрок» по старинному ортасскому обычаю хочет принести жертвоприношение богу нелогичной победы Бахусу, эу, говорили они, конечно, логично-то нас, храбрых саабитских парней, не победить, и тоже давали ценные советы, как это сделать половчее. И лишь в задних рядах Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль вразрез общему мнению в изысканных выражениях внушал гному Бедраэдру, что Микки хочет развязать меченосца, и что надо бы ученику лекаря «всемилостивейше по сопатке надавать». Над Армандо Хулиочавесом Диго Де Плесси Кассельбоатлем смеялись.

Сквозь толпу протиснулся младший вождь клана Белой Дивы Кудряшка Сью. Увидев Микки с’Пелейна, он вытаращил глаза, хлопнул себя по лбу и вскричал:

— О, золочёные щеки Бахуса, как же я мог позабыть об этом чудном юноше! Не иначе как эти достойные бородатые господа закружили мне голову своими восхитительными действиями!

— Святой Ресет! — закричал в ответ юный с’Пелейн. — Что вам от меня надо! По какому праву вы гонитесь за мной от самого Пемолюкса! Какого дьявола вы раздели меня в лесу? Зачем напали на рынке? Что я вам сделал? — и ученик лекаря заплакал яростными слезами бессилия. Слезы катились по его лицу, и там где они падали на землю, тут же прорастали кустики, только на этот раз не картофеля, а черешни. Гном ошарашено замолчал, а Микки продолжал плакать, поглядывая из-под неплотно сомкнутых ладошек на гномов вкупе с саабитами. Надо сказать, что рыдающий Микки не стоял на месте, а нервно ходил туда-сюда. Таким образом, через пять минут на дороге проросла уже целая черешневая рощица, в которой стояла неестественная тишина, нарушаемая лишь рыданиями с’Пелейна. Черешня цвела, наполняя воздух дивным ароматом.

— Эу… — изумленно пробормотал бывший генеральный прокурор откуда-то из зарослей черешни,— да она уже плодоносит!

В самом деле, на черешне уже появились плоды, которые прямо на глазах начали поспевать.

Черт побери, составители настоящих хроник считают, что момент для описания природы более чем подходящий! День клонился к закату. Закат в горах всегда красив, а летний закат в горах Саабита — это что-то особенное. Солнце, щедро одаривая землю теплом своих лучей, медленно садится за пики Саабитских гор, прохладный горный ветерок еле колышет сочные травы горных лугов, на которых днём пасутся овечьи отары, а по ночам резвятся бородатые пастухи и пастушки. Там и сям виднеются прихотливо разбросанные по горам саабитские деревушки, каждую из которых украшает сторожевая башня, расположенная на близлежащей горке и по совместительству служащая клубом для танцев, и несколько вышек для добычи земляной крови. Возле каждой деревушки девушки идут после долгого трудового дня купаться в запрудах, устроенных рослыми бородатыми мужчинами. По горным дорогам неторопливо двигаются путники и караваны, а в кустах, куда не глянь, сидят группы бородатых мужчин, которые либо ждут караван, либо подглядывают за купающимися девушками. Подымая клубы пыли, возвращаются в хлева стада горных козлов, которых гонят рослые бородатые пастухи, матери зовут рослых детишек домой, а рослые юноши готовятся к танцам и щипают себя за подбородок, чтобы борода росла быстрее.

— Микки, — отчаянным шепотом взывал откуда-то из зарослей черешни Эрвин, — развяжи же нас, наконец!

Микки тут же начал действовать. Ему стоило немалого труда разыскать своих друзей в наплаканной им рощице. Он довольно долго бродил по зарослям черешни, время от времени натыкаясь на заблудившихся саабитов. Через несколько минут он обнаружил трёх боевых свиней, которые были привязаны за ноги к упавшему дереву. Свиньи к этому моменту уже пришли в себя и тихо недоумевали, глядя на неведомо откуда взявшиеся заросли. Впрочем недоумение их быстро сменилось деятельной радостью при виде опадающих плодов черешни, и Микки пришлось приложить немало усилий для того, чтобы увлечь их за собой. Свиньи успели основательно перемазаться черешневым соком, и это обстоятельство впоследствии едва не стало для наших героев роковым.

Впрочем, мы забегаем вперед. Друзья воссоединились в зарослях черешни. По настоятельному требованию меченосца ученик лекаря на этот раз, освобождая друзей, воспользовался кинжалом и начал с Аманды. Затем Аманда наградила его пощёчиной, мстя за нанесённые ей уколы, а потом вдвоём они быстро освободили остальных. Девушки и меченосец немного попрыгали, дабы размять затёкшие члены. Боевые свиньи необычайно обрадовались сему обстоятельству. Неизвестно, какая мысль посетила их крепенькие головы, но только они тоже начали подпрыгивать и похрюкивать. Время от времени привлеченные шумом из зарослей черешни выглядывали рослые бородатые мужчины, но, устрашённые открывшимся их взору зрелищем, тут же исчезали обратно. Минут через пять вся компания, наконец, угомонилась, и наши герои*** сделали попытку выбраться из наплаканной рощицы. Но на опушке их ждало жестокое разочарование.

(***Тут следует сделать оговорку. Мы уже не раз в ходе нашего повествования называли наших героев нашими героями. Читателю надлежит правильно понять сост. хроник, которые имеют ввиду, что наши герои — они вовсе не герои, то есть они, конечно, герои, но в контексте повествования имеется ввиду несколько иное, а именно, составители хроник имеют ввиду, что наши герои — это всего лишь наши герои, а не героические герои, как это может показаться с первого взгляда, и вообще составители хроник считают, что если есть возможность что-то пояснить, то это всегда надо делать. — Прим. сост. хроник).