Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило Страница 15

Другими словами, отец Гильдебран мог пить абсент, что твою воду – и зеленые рогатые демонята побоялись бы придти его пугать.

А вот брат Тимофей оказался свойским парнем. В недалеком прошлом – «уверовал» он после встречи с Ядвигой пять лет назад, - Тимоша был грозой казны всея Буренавия, и к дону Текило относился с профессиональной завистью и ревностью. Правда, в том, что касалось ограбления Башни, задуманного иберрцем, Тимофей был скорее завистлив, чем ревностен: в ответ на предложение поспособствовать, монах выдавал дону Текило одну единорогоугодную проповедь за другой, одну за другой, будто тренировался быть профессиональным миссионером.  Дон Текило послушал, плюнул, сказал, что годы его не те, чтобы задумываться о смысле жизни. То есть, был бы он моложе – еще оставалась бы надежда узнать, а если в жизни смысл; а будь он на десяток лет старше – можно было бы не волноваться, что с ним попытаются этот самый смысл оспорить. И вернулся к собственным разработкам на предмет обнаружения Тройного Оракула и плана побега.

С помощью брата Нобеля, которому дон Текило сказал, что якобы брат Тимофей сомневается в его, Нобеля, магических способностях.

Так, незаметно, поэтажно, с мелким жульничеством и масштабным враньем,  надвигалось следующее полнолуние – а вместе с ним и обещанные  братьями Ордена Единорога «стадии» общения с Ядвигой.

На Чудурский Лес надвигалась ночь. Темные тени вылезали из нор, нюхали прохладные сумерки, потягивались и примеривались к изогнутому серебряному когтю растущей Луны. Одна из теней – более двуногая, чем прочие, - неспешно скользнула в сторону возвышающейся над трепетными деревьями Башни. Тихо скрипнула, взводясь, тетива арбалета, прошуршало по камням вспомогательное грабительское средство… Двуногая тень бодро и быстро поднялась на третий этаж, потом снова зашуршало…

-          Грабёж!!! – заорал дон Текило. – Нас грабят!!!

Доблестный дон не мешкал, и спустя несколько секунд незадачливый грабитель уже падал с высоты третьего этажа лоскутками темного одеяния. Рысь-Ядвига не успела даже оскалить клыки.

Еще одна ночь. Вначале было тихо. На этот раз воры подобрались к входной двери маговой Башни, заскрипел, открываясь, замок, задергался засов…

- Воры!!! – закричал бдительнейший дон и принялся метать ножи в плотную почти квадратную тень. Тень сгинула – настолько быстро, что Ядвига, игравшая в салочки с братом Томасом (монах спросонья оголодал и рискнул в неурочный час сбегать на кухню, поискать колбасы), снова не успела. Рысь подошла к приоткрытой  двери, примерилась, как бы половчее потянуть лапами за ручку, но дон Текило за шиворот оттащил охранный артефакт подальше.

- Ни-ни! Не вздумай! И не смотри на меня жалобными глазами: неизвестно, что за вор к нам нынче лез, так что никуда я тебя не пущу! В другой раз по окрестным чащобам побегаешь!

Ядвига недовольно фыркнула, дернула кисточкой правого уха, но, в отсутствие человеческих органов речи, спорить не стала. Она устроилась у лестницы, положив голову на вытянутые передние лапы, и задремала – всем своим видом показывая, что уж следующего-то вора она ни за что не упустит.

Упустила.

 Ядвига сторожила дверь, поэтому воры – на этот раз явно наделенные сверхъестественным коварством – попробовали проникнуть через чердак. Они громко топали, отчаянно сопели, уронили бесценную цинскую вазу с изображением охоты императора за бабочками (в данном конкретном случае – представлявшими отряд  чешуекрылых), и Ядвига бросилась вверх по лестнице, уже облизываясь и, чего скрывать, плотоядно пуская голодные слюнки.

- У них серебро! – крикнул, предупреждая об опасности, дон Текило, крепким плечом заслоняя оборотня от опасности и не давая возможности разглядеть подробности нападения. – Ну, вы у меня допрыгаетесь! – грозно зарычал благородный вор, состроил зверскую рожу, достал меч  и прыгнул в плотный сумрак башенного чердака.

Рысь-Ядвига с чисто женским и от этого еще более кошачьим любопытством прислушалась к происходящему. Вор незнакомый и вор благородный стучали мечами, грозно ругались по-иберрски, смачно, с надсадным хеканьем, лупили  друг друга… Инстинкт охотницы подсказывал вмешаться, инстинкт оборотня советовал остерегаться, инстинкт женщины… Инстинкты женской личности охранного артефакта млели от восторга. Потому, что рядом с ними (женщиной, инстинктами и личностью) находился  надежный, смелый и сильный мужчина, на которого можно рассчитывать, который не подведет в трудный час, на которого можно положиться и которого не стыдно познакомить с мамой…

После шестого или седьмого вора, нейтрализованного доном Текило, Ядвига заскучала. Почувствовала себя не у дел. Предоставим теософам и алхимикам спорить о том, может ли думать искусственно созданное существо и что оно способно чувствовать состряпанной из обрывков душ личностью, призовем к ответу беззаботного  мэтра Вига, чтоб объяснил, чего он намешал в созданном им охранном артефакте, но факт остается фактом. Ядвиге просто нечего было делать! Доблестный дон Текило настолько хорошо защищал Башню от возможных напастей… Ядвиге оставалось только нюхать изрубленные и пронзенные метательными ножами плащи несостоявшихся грабителей, которые иберрец ей приносил в качестве доказательств своих подвигов, восторженно внимать его рассказам – о, какие это были рассказы! Но к концу месяца Ядвига, как и рассчитывал коварный дон, заскучала. И воспользовалась первой же возможностью,  едва только Луна засияла в полную силу, чтобы высказать дону Текило свои претензии.

Претензии, как знал иберрец, старшая сестра Расставания.

- Нет, я вовсе не сержусь, - ворчала Ядвига, надув губки и пытаясь заштопать поврежденную в последней схватке куртку своего верного воздыхателя. Штопать она умела приблизительно на том же уровне, что и готовить. А чего вы хотели! Спросите свой дверной замок, умеет ли он шить, а потом требуйте подобного от охранного артефакта! Да, играть клубками все кошки любят… но иголки-то колются! А дон Текило так просил, так просил, что Ядвига не посмела отказать. – Просто… Наконец-то начался сезон воров, грабители косяками в Башню лезут, а мне обезвреживать никого не достается…

- И это правильно! – подхватил дон Текило. – Тебя надо беречь! Ведь ты такое уникальное… э-э… творение магии! А вдруг какой вор тебя серебряным или заговоренным клинком обидит? Что  я буду делать, - продолжил вор с еле сдерживаемым волнением в голосе, - если вдруг судьба разлучит нас?

- О, дон Текило! – как и ожидалось, воскликнула Ядвига. – Ничто и никто в целом мире не в силах разлучить нас! Мы будем вместе вечно!

- Отлично! – с воодушевлением подхватил дон Текило. – Так что привыкай к роли домохозяйки… то есть, я хотел сказать, домашней кошечки. Больше тебе охотиться не придется.

Иберрец поцеловал Ядвигу в щечку, встал, отошел в сторонку, чтобы помешать угли в камине, и украдкой посмотрел в полированный стальной щит. Щит, украшавший гостиную мага, дон Текило отполировал сам в расчете именно на такой вот случай. Помня о том, что в серебряных зеркалах она не отражается, Ядвига забывала, как выражаются актеры и политики, «держать лицо», когда считала, что ее никто не видит. Вот и сейчас в полированной стали отразилось глубокое размышление. На одной чаше весов – неземная любовь, идеальный кавалер, восторг и прочие радости, на другой… полная приключений жизнь оборотня.

А в чем, если подумать, жизнь оборотня? Некоторые недальновидные люди, и не только люди, могли бы сказать, что жизнь оборотня – это охота. Охота, погоня, добыча, но, положа лапу на сердце… надо признать, что жизнь оборотня -  это прежде всего свобода.

Уникальный, единственный и неповторимый миг абсолютной свободы, миг между реальным и возможным, миг между двумя ударами сердца – миг, когда ты делаешь выбор, в каком из обличий встречать непредсказуемое будущее. Миг, упоительный миг, когда Судьба уже кинула кости, но они еще кружат в воздухе, решают, какие знаки открыть, а потом… Угрожающий рык, который жарким комком зарождается глубоко в груди и огненной волной поднимается по горлу, распускается огненной лавой, топорщит усы и оповещает округу о наступлении Часа Оборотня. Враг, благоухающий ненавистью, а еще лучше – страхом и ненавистью, размахивающий бесполезным железом. Враг, который бросает вызов твоей крови, страсти, разуму, острым когтям и переполненным жаждой победы мышцам, враг, с которым ты выходишь драться один на один – и враг, которого ты побеждаешь. Сегодня. Сейчас. Снова и снова.

Дон Текило был вором – тоже, в какой-то степени, оборотнем. Правда, в его случае он не ограничивался двумя сущностями. Нет, он хранил верность себе, своей человеческой, а еще правильнее сказать – воровской природе. Независимо от фаз Луны он был все тем же крепышом, когда-то стройным, а теперь, к сорока с лишним годам, откуда-то появился небольшой животик, лысинка, опять же, имела неприличную склонность к увеличению, кудри постепенно белели и прощались… Лицо оставалось одним и тем же, но вот личин у дона Текило было великое множество. Они появлялись с той же неотвратимостью, как шерсть у настоящих оборотней при восходе полной Луны. Стоило дону почувствовать, что пахнет выгодой, и всё… Сдержать свою оборотистую сущность он был не в силах. Обмануть, обхитрить, выдать фальшивку за настоящий золотой, перевернуть истину с ног на голову -  царапнуть, вонзить клыки поглубже и победить. Сегодня. Сейчас. Снова и снова.