Трое из Лукоморья (СИ) - Куно Ольга Страница 17

— Ну, это когда как, но всё больше ладим. Попривыкли мы друг к другу, обжились каждый на своём месте, и нормально.

— Ну, раз там привыкли, то если понадобится, и здесь сладится, — заметила я. — Но пока-то здешние люди троллей видеть в трезвом состоянии не привыкли. Не боишься, что пойдут на тебя с вилами?

— Да ну, что мне их бояться? — отмахнулся тролль так, будто я спросила, не боится ли он комаров. Неприятности доставить, конечно, могут, но не так, чтоб серьёзные.

— Да и потом, как часто местные мужики бывают в трезвом состоянии? — подключился к разговору Ярослав. Немного помявшись, воин протянул троллю руку и сказал. — Спасибо за помощь. И это…ты уж, мужик, не сердись. Мы и правда не со зла, не ожидали просто.

Тролль расплылся в улыбке и с чувством пожал протянутую руку.

Все засобирались в дорогу, тролль в своём направлении, мы — в своём. Уже после того, как мы распрощались и успели сделать несколько шагов, тролль снова нас окликнул.

— Это…Я тут подумал… — неуверенно сказал он. — В общем, вдруг вам пригодится. Тут неподалёку, часа четыре назад, один человек про вас спрашивал. Не у меня, конечно, меня-то он не видел, а у старика одного деревенского.

— Про нас? — переспросил Ярослав, кидая на меня многозначительный взгляд.

— Ну, это я так думаю, что про вас, — поправился тролль. — Вообще-то про мужчину он ничего не говорил, но вот ведьму упомянул, и девочку с ней. Сказал, лет двенадцати. Я, правда, в человеческом возрасте не очень разбираюсь, но мне подумалось, что, может, это про вас.

— Может, и про нас, — подтвердил Ярослав, нахмурившись. — А что-нибудь ещё он говорил?

— Да нет, вроде бы больше ничего не говорил. — Тролль нахмурил брови, припоминая. — Только спросил у старика, не видел ли он вас. Тот говорит, нет, мол, таких не видел. Ну, и всё. И первый ушёл.

— А что-нибудь ещё ты про него запомнил? — спросила я. — Как он выглядел, во что был одет, как говорил?

— Да вроде бы обычно говорил, и выглядел обычно, — развёл руками тролль. — Обычного человеческого роста, тёмные волосы, а больше-то я со спины и не разглядел. Разговаривал, правда, так…важно, словно знатного сословия человек. А, вспомнил! У него ещё плащ был такой необычный. Оранжевый.

— Тебе это о чём-нибудь говорит? — спросила я у Ярослава. — Знатный человек в оранжевом плаще?

Ярослав немного подумал и покачал головой.

— Не припоминаю. Вообще-то в городе плащи самых разных цветов носят, бывают и оранжевые. Хотя цвет, конечно, не самый распространённый. Будем иметь в виду.

Поблагодарив тролля и помахав ему рукой на прощанье, мы снова зашагали в направлении побережья. Лес вскоре кончился; дальше лежали луковые поля. Эта диковина существовала только на нашем острове и только в этой его части, неподалёку от побережья. Поговаривают, что именно она и дала нашему острову название — Лукоморье. Куда ни кинь взгляд, со всех сторон от нас возвышались огромные пузатые луковицы, каждая приблизительно в человеческий рост. Во всём, не считая размера, лук как лук: и характерный горьковатый запах, и шарообразные луковицы, сплюснутые в верхней части, золотистого, коричневого, либо красноватого оттенка, и длинные зелёные перья. (Под землёй располагались только корни и нижняя часть луковицы). Под ногами время от времени шуршала слетевшая с растений шелуха.

— Хороший парень этот тролль, — заметил Ярослав, перекидывая сумку с правого плеча на левое. — Вроде бы такой здоровый, а при этом мягкий и вежливый.

— Да уж, — согласилась я. — И выбраться нам помог. А ведь мог бы просто сказать, дескать, не рой другому яму, и мимо пройти. Мол, это ваши, людские дела, сами в них и разбирайтесь.

— И что же, они все такие культурные?

— Да нет. Не так всё просто. Но в общем-то все они разные, как и люди. Просто немного другие. Другой темперамент, другая мораль.

— Что значит "другая мораль?" — поморщился Ярослав. — Мораль всегда одна.

— Вот уж ничего подобного, — возразила я. — Моралей на свете столько же, сколько и разумных существ.

— То, о чём ты говоришь, — это не мораль, — не согласился он. — Это система ценностей, которая у каждого своя. Люди позволяют себе отходить от морали, каждый по своим причинам. Причины могут быть оправданными и не очень, но мораль от этого не меняется.

Он был настолько убеждён в собственной правоте, что у меня начали зудеть кончики пальцев, так захотелось поспорить. А поскольку нам всё ещё предстояло несколько часов пути, которые надо было чем-то занять, я не видела причин отказывать себе в удовольствии.

— А что такое, по-твоему, мораль? — спросила я. — Эдакая единственная и неоспоримая истина, существующая в мире сама по себе, независимо от людей? И откуда же она там взялась? А я так скажу: мораль создаёт общество. Отчасти она, может, и строится на незыблемых общечеловеческих истинах — если такие, конечно, вообще существуют, но допустим. Но в огромной степени мораль — это всего лишь инструмент, средство, которое общество использует, чтобы само себя прокормить и поддержать. Чтобы заставить отдельных людей жить так, как ему, обществу, удобно.

— И что же в этом плохого? — откликнулся Ярослав. — Общество — оно для чего, по-твоему, существует? Тебя послушать — так это эдакий монстр, дракон с тремя головами, который так и норовит человека съесть. А на самом-то деле общество как раз из этих самых людей и состоит.

— Съесть не съесть, а поглотить — так точно, — фыркнула я. — И по-любому что удобно, то не всегда "правильно".

— А например?

— Ну вот например, какой должна быть хорошая девушка? Кроткой, милой, доброй, скромной, работящей. Так?

— Так, — подтвердил воин. — И что тут плохого?

— А что хорошего? Ведь я сейчас описала существо, которым легко манипулировать и которому без труда можно сесть на шею. Вот девочек и учат с рождения, что надо быть именно такими. Не потому что так хорошо, а потому что удобно. И заметь, удобно не для них, а для окружающих. Так ведь, Дара?

— Не без того, — отозвалась девочка. — Но я не кроткая. И не хочу быть кроткой. А тётя говорит, таких замуж не берут.

— Что ещё за глупости???

Эти слова вполне могла бы произнести я. Однако произнёс их Ярослав. Я склонила голову на бок, по-новому приглядываясь к спутнику.

— А вот так их и учат, — заметила я. — Замуж не выйдешь, никому нужна не будешь, одна останешься. Шантаж, да и только.

— Про кротость не знаю, — сказал Ярослав, — но в доброте-то что плохо? Или в скромности?

— А что в скромности хорошего? — возразила я. — Если у женщины есть достоинства, то почему бы ей ими не гордиться? Я про таланты, а не про то, о чём ты сейчас подумал, так что глаза-то подними повыше! А тут выходит, что знать себе цену — плохо, это ведь гордыня! Любить себя — тоже плохо, эгоизм! Инстинкт самосохранения — нормальное, казалось бы, явление, — так нет, опять плохо, потому как трусость!

— А я не согласен. Ты что-то путаешь, хотя так сразу и трудно сказать, что именно. Вот взять хотя бы трусость. Трус — это не тот, у кого есть инстинкт самосохранения, не тот, кто боится. Думаешь, храбрый не боится? Не боится только дурак, который неспособен осознать опасность. А коли так, его и уважать-то не за что. А храбрый — это тот, кто боится, но умеет, когда надо, свой страх преодолеть, подчинить своей воле.

— А трус? — заинтересованно спросила Дара, ускоряя шаг, чтобы оказаться чуть впереди Ярослава.

— Трус позволяет своему страху управлять собой. А раз так, то он из-за страха может и бросить, и предать, и обмануть. Да всё, что угодно может, даже убить.

— Убить из-за страха? — хмыкнула Дара. — Не, это чересчур.

— Смотря как сложится, — стоял на своём Ярослав. — Может и убить.

Определённо этот разговор становился интересным. Мой собеседник раскрывался с новой стороны, совершенно для меня неожиданной. Воин, который способен не только связать пару слов из разряда "Так точно!", но ещё и пообсуждать философские вопросы? Это и вправду что-то новенькое. Неужто за последние годы я отстала от жизни? Хотя…Вернее всего, дело в другом. Ярослав, как никак, не просто воин; он занимает — точнее, занимал — очень высокий пост. По карьерной лестнице в армии может подняться и простой смертный, однако стать начальником охраны самого царя навряд ли мог бы человек без роду, без племени. А стало быть, происхождения наш спутник наверняка благородного. Да что там наверняка, у него это происхождение на лбу написано крупными буквами. Как, впрочем, и правильность. Последняя мысль заставила меня поморщиться и снова приступить к спору.