Нелюбимая внучка. Хватит: Любимая! (СИ) - Каламацкая Елена Александровна Страница 17

Представляешь, до каких высот поднимется его авторитет? Кто крутой? То — то и оно… Наш король хороший дядька, но он, как и все правители, впрочем, слишком амбициозен и всюду ищет выгоду. А ты не противься, внученька, нам ведь от этого только почет и уважение. Ты ведь все равно не планировала брать с собой в заброшенный поселок детей. И душа не будет болеть во время отсутствия от мыслей: "Как тетушка Рума с дядюшкой Кевином с ними сладят".

— А как с ними сладят во дворце, Ферди? Они, конечно, не хулиганы, но озорники знатные, сами того не желая разрушат там что-нибудь…

— И что? — снисходительно хмыкнул предок. — Тебе жалко, что ли? Если рухнет тарзанский дворец, то виноваты будут только родные внуки, а не пятилетний карапуз и девочка без магии.

Верно? Ну и не парься.

— Хорошо хоть не в свиту королевы записал, — вздохнув, пробурчала я и прислушалась к беседе воспитанников, которые уже вовсю строили планы на неисследованный чердак тарзанского дворца.

Да там и без чердака столько нового и интересного! И всё надо облазить! Особенно кухню. И конюшню. И мастерские.

И… в общем, есть, где развернуться, класс! Я потихоньку начала жалеть "бедного дедушку-короля", он, похоже, надолго запомнит визит внуков с их "свитой".

— А ты как хотела? — рассмеялся Фердинанд, увидев мои округляющиеся глаза, и озорно подмигнул огоньком в глазнице.

— Сама же их учила самостоятельности, вот и пожинай плоды.

Нил на тарзанской кухне обязательно наготовит бергосских блюд. Или земных, а? Вот такой талантливый у нас младший принц, пусть удивляются. В общем, не парься, всё будет хорошо, давай лучше продолжим собираться, что мы ещё не взяли? Вообще — то, в моем подпространстве уже расположился универсам, универмаг и… как ты там говоришь?.. супермаркет!

Но, чувствую, чего-то не хватает. А, вспомнил — хлеба! Когда будет готов хлеб?

— Уже, наверное, готов, пойдем. А мешки ты купил?

— Да, новехонькие! — похвалился Фердинанд и крикнул детям: — Эй, команда, пошли за хлебом. Беата вчера заказала срочно испечь двести булок и заплатила хорошо, поэтому наши пекари ночь не спали.

— Папа велел забить половину трюма хлебом, — бесхитростно поделился знаниями Нил. — Чтобы хватило всю дорогу подкармливать морских животных, и они не уплыли от нас.

— Это он молодец, — одобрил предок предусмотрительность короля вкупе с выгодой. — Но свой запас тоже не помешает.

Тем более в моем подпространстве ничего не портится, все остается свежим.

Лера обожает Фердинанда с его "бездонным карманом". И мечтает иметь такое же подпространство, такого же скелета, а еще лучше целого мужика, а не "половину". Но лично меня устраивают одни кости: ещё неизвестно, каким бы характером обладал Ферди, будь он мужчиной из плоти и крови…

Крэйгардов. Святая Миис, как хорошо, что я уехала далеко-далеко и уже стала забывать своих противных родственников.

Но детскую травму так быстро не вытравишь: подсознательно я все еще опасаюсь всего, что связано с дедом-герцогом и его фамилией.

*** "Грудой дел, суматохой явлений день отошел, постепенно стемнев". Этими строками земной поэт Маяковский очень точно охарактеризовал наступление вечера. С десяти лет общаясь с землянкой, я изучила культуру и литературу другого мира. Наверное, если случайно попаду на Землю, то смогу сойти за свою. Не приведи Святая Миис, конечно! По мне так лучше ездить в каретах, чем в их ужасно скоростных машинах.

Нет, не хочу и лучше даже не представлять подобное, а то моя личная психологиня уверяет, что мысли материальны.

Ночью мы с Лерой, конечно, побродили по дворцу, растревоженному подобно улью, и понаблюдали за приготовлениями к отъезду прекрасной Виолетты. Разумеется, всю работу выполняло ее окружение, но нам было приятно посмотреть на радостных фрейлин-тарзанок. Девушки без устали гоняли слуг, собирая сундуки и чемоданы. Они ехали домой! Пусть на время, но это такое счастье!

— Слава святой Миис, моя свита, — саркастично выделив голосом два последних слова, я воздела руки к небу в молитвенном жесте, — всего лишь дети. И они сейчас послушно затаривают свежий хлеб в мешки, украдкой откусывая хрустящие корочки. А завтра, наконец, закончится вся эта свистопляска. Сядем на корабль и поплывем. Прикинь, король сделал из нас "свадебного генерала".

— И что? — подначивающе рассмеялась подруга. — Хорошая должность, между прочим. Ходи по свадьбам, ешь, пей, звени медалями. Ничего от тебя уже не требуется, никаких подвигов, кроме присутствия. Детям раздолье, тебе свобода. Сдашь их на руки… королеве… королеве же, да? И отправишься по своим делам. Ну, и я с тобой. Мы ведь неразлучные попаданки в сон!

— Помнишь нашу первую встречу? — я схватила подругу за руку и хихикнула. — Думаю, какая бедная девочка… Похоже, ей хуже меня живется: волосы острижены, на ногах штаны, вместо блузы нижняя майка! И комната тесная, как каморка у слуг.

Извини, но…

— Ну, конечно! Можешь не извиняться, теперь — то я понимаю, — охотно подхватила Лера, пускаясь в воспоминания: — А ты вся такая нарядная: платье в пол, рюшечки, локоны, бант. Я решила, что мне приснилась кукла наследника Тутти.

— Ты Суок? — спародировала я подругу писклявым голосом, стараясь изобразить детский тембр, и мы дружно расхохотались.

Настроение взлетело до небес и, если бы мы не находились при этом в будуаре королевы, то могли бы еще долго обсуждать прошлое. Но наш приятный экскурс в детство прервал громкий крик.

— Нет! Нет! Все драгоценности брать не надо! — неожиданно истерично завизжала Виолетта.

— Ой, блин, — сделав вид, что прочищает ухо мизинцем, отскочила в сторону Лера и рявкнула на вчерашнюю иллюзию: — Вот теперь верю в твою фобию! Только ты не плавать боишься, а снова утопить свое богатство. Правильно, оставь его дома, расслабься и получай удовольствие. Низзя так, да?

Будешь выглядеть бедной, как дочка пастуха, да? Ух, ну и проблемы у этих королев!

Я расхохоталась, а подруга ещё минут пять отчитывала вчерашнюю иллюзию Виолетты, которой до этого не было никакого дела. Зато блондинка что называется "отвела душу".

Смотреть, как собираются в долгую дорогу Габриэль, Жорж и мэтр Мирсавель мы с подругой, конечно, не стали. Явно же, что ничего увлекательного там не увидим. Одно слово — мужчины, просто отдали приказ слугам и продолжают заниматься своими делами, которые нам неинтересны.

Сходили только в зверинец и стали свидетелями того, как "работодатели" торжественно отправляют своего "сотрудника" пегаса в незапланированный отпуск и заодно устраивают показательную месть вредителю их бизнеса. Вот научились же действовать тонко, хитрецы, как настоящие дипломаты.

Дети все рассчитали: они натащили в вольер Примаэра огромное количество фруктов и устроили своеобразную дегустацию напротив вольера грифона, хихикая и представляя, как Фелист сможет объяснить королю название вкусных плодов, если тот его не слышит. Это ведь не просто спину подставить, предлагая полетать бесплатно, а так называемый гонорар, достойное жалование за труды. Гордому грифону должно стать обидно пахать за "спасибо" и он прекратит катать его величество.

— В этом есть разумное зерно, — насмешливо одобрила действия детей Лера. — Ишь, мстительные какие. Не подумали только, что лишают своего короля полетов.

— Переживет, — выступила я в защиту воспитанников. — Пешком походит, больше нас ценить станет. А то нам Виолетта и работа, а он тут развлекаться будет. Всё честно.

Сэм подкинул на ладони сочный фрукт и громким выразительным голосом сказал пегасу: — Примаэр, это вирланская груша. Она славится пряным вкусом и сочностью. Попробуй, во рту тает.

Крылатого коня уговаривать не пришлось, он схрумкал угощение и его белоснежная морда приобрела блаженное выражение, если можно так сказать, хотя разумный жеребец, ведь еще и актер знатный, так что отыграл на все сто. Что он при этом говорил по мыслеречи, можно было только гадать, но довольное личико маленького слышащего сияло, как золотая монетка.