Терри Пратчетт - 02 Смерть. Мрачный Жнец Страница 18

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, А КАК ВЫ ЕЕ ТОЧИТЕ?

— Клянусь, она достаточно острая.

— НО МОЖНО ЕЕ ЕЩЕ НАТОЧИТЬ?

— Нельзя. Острая значит острая. Острее не бывает.

Он взмахнул косой и разочарованно присвистнул.

А потом то, как он косил…

Сенокос находился высоко на холме, за фермой, над полем пшеницы. Некоторое время госпожа Флитворт следила за своим работником.

Такого метода косьбы она еще никогда не видела. Даже не подозревала, что он может быть технически осуществимым.

— Очень неплохо, — сказала она спустя некоторое время. — У тебя хороший замах и все остальное.

— БЛАГОДАРЮ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

— Но почему по одной травинке?

Билл Двер воззрился на ровные травяные ряды.

— А СУЩЕСТВУЕТ ДРУГОЙ СПОСОБ?

— Ну, одним движением можно срезать много стеблей.

— НЕТ. НЕТ. ПО ОДНОЙ ТРАВИНКЕ. ОДНО ДВИЖЕНИЕ — ОДИН СТЕБЕЛЬ.

— Так ты много не накосишь.

— НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, СКОШУ ВСЕ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ТРАВИНКИ.

— Да?

— МОЖЕТЕ МНЕ ВЕРИТЬ.

Госпожа Флитворт вернулась в дом, оставив Билла на поле. Встав у окна кухни, она стала наблюдать за движущейся по склону холма черной фигурой.

Интересно, что он натворил? У него определенно есть Прошлое. Видимо, он — из тех Таинственных Мужчин. Возможно, совершил ограбление и теперь скрывается.

Он уже скосил целый ряд. Травинку за травинкой. Работал он почему-то быстрее, чем кто-либо…

Госпожа Флитворт читала только «Альманах фермера и каталог семян». Его хватало почти на целый год чтения в уборной — если, конечно, в семье никто не болел. Помимо мирной информации, касающейся фаз луны и сроков сева, в «Альманахе» смаковались подробности случавшихся с человечеством стихийных бедствий, а также детали громких массовых убийств и отвратительных ограблений. К примеру: «5 июня, год Имправизированного Дурностая. В этат день, 150 лет назат, в Щеботане выпал Дождь из Гуляша. Адна жертва». Или: «14 челавек пагибли от руки Чума, знаменитого Метателя Сельди».

Особенно важным было то, что все эти события происходили далеко — чему, возможно, немало способствовали боги. Рядом же обычно случались только кражи кур — ну, иногда объявлялся случайный тролль. Конечно, в горах жили грабители и бандиты, но они хорошо уживались с населением и способствовали развитию местной экономики. И все равно, с человеком под боком чувствуешь себя увереннее… Хорошо, что у нее появился работник.

Темная фигура на холме заканчивала второй ряд. Свежескошенная трава укладывалась ровными полосками.

— Я ЗАКОНЧИЛ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

— Тогда покорми свинью. Ее зовут Нэнси.

— НЭНСИ, — повторил Билл, катая слово во рту, словно ощупывая его языком со всех сторон.

— В честь моей матери.

— ТОГДА, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, Я ПОЙДУ ПОКОРМЛЮ СВИНЬЮ НЭНСИ.

Госпоже Флитворт показалось, что прошло всего несколько секунд.

— Я ЗАКОНЧИЛ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ. Она с подозрением посмотрела на него. Затем медленно и тщательно вытерла руки тряпкой, вышла во двор и направилась к свинарнику.

Нэнси по глазные яблоки зарылась в помои.

Госпожа Флитворт задумалась, что именно следует сказать, и наконец произнесла:

— Отлично, просто отлично, ты и в самом деле работаешь… быстро.

— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, А ПОЧЕМУ ПЕТУХ КРИЧИТ НЕПРАВИЛЬНО?

— Кто? Сирил? У него очень плохая память. Смешно, правда? Никак не может запомнить, что надо кричать. А так жаль…

Билл Двер нашел в старой кузнице кусочек мела, отрыл в мусоре картонку и некоторое время что-то старательно выводил на ней. Потом он прикрепил картонку перед курятником и показал на нее Сирилу.

— ЧИТАЙ.

Сирил близоруко прищурился, всматриваясь в надпись «Ку-ка-ре-ку», выполненную жирным готическим шрифтом. Где то в крошечном курином мозгу зародилась отчетливая и жуткая мысль, что он просто обязан научиться читать. И чем быстрее, тем лучше.

Билл Двер сидел на сене и думал о прожитом дне. С его точки зрения, день был доверху наполнен событиями. Он выкосил траву, покормил животных и застеклил окно. В амбаре нашел висящий на крючке старый комбинезон. Эту одежду Билл Двер посчитал более уместной, чем сотканный из абсолютной тьмы плащ, а потому переоделся. Госпожа Флитворт подарила ему широкополую соломенную шляпу.

Затем он предпринял полумильную прогулку до города. В городе не было ни единой лошади. Если она и была там когда-нибудь, ее давно уже съели. Жители, как ему показалось, зарабатывали на жизнь тем, что воровали друг у друга с веревок выстиранное белье.

Зато там была городская площадь. Выглядела она крайне глупо, поскольку представляла собой перекресток размером немногим больше обычного, рядом с которым высилась часовая башня. Неподалеку находилась таверна, куда Билл Двер не преминул заглянуть.

Когда замешательство, вызванное перенастройкой сознания посетителей, немного улеглось, люди проявили к Биллу сдержанное гостеприимство. В подобных захолустных городках новости распространялись намного быстрее, чем в самых больших мегаполисах.

— Ты, наверно, новый работник госпожи Флитворт, — сказал тавернщик. — Господин Двер, как я слышал.

— ЗОВИТЕ МЕНЯ БИЛЛОМ.

— А? Когда-то это была ухоженная старая ферма. Но давно, очень давно. Мы и не думали, что старуха выживет.

— Ага, — согласилась пара стариков у камина.

— А.

— Новичок в этих местах? — спросил тавернщик.

Внезапно наступившая тишина походила на черную дыру.

— НЕ СОВСЕМ.

— Бывал здесь раньше?

— ТОЛЬКО ПРОЕЗДОМ.

— Говорят, госпожа Флитворт совсем чокнулась, — произнесла одна из фигур, выбравшая своим насестом скамью у закопченной стены.

— Но язык, как нож, — сказал другой сгорбленный пьяница.

— Да, на язык она остра, но все равно чокнутая.

— А еще говорят, в гостиной у нее сплошь сундуки с сокровищами.

— То, что она крайне скупа, я точно знаю.

— Вот вам еще одно доказательство. Богатые всегда отличаются скупостью.

— Ну хорошо. Остра на язык и богата, но все равно чокнутая.

— Нельзя быть чокнутой и богатой. Богатые могут быть только чудаковатыми.

В таверну вернулась тишина и нависла над стойкой. Билл Двер отчаянно пытался придумать, что сказать. Болтливостью он никогда не отличался. И не имел возможности развить эту дурную привычку.

Что именно в таком случае говорят люди? А, вспомнил.

— ВСЕХ УГОЩАЮ, — объявил он.

Потом его научили игре на столе с отверстиями по краям и сетками под ними. Шары были мастерски выточены из дерева, они должны были отскакивать друг от друга и падать в отверстия. Игра называлась «билл-ярд». Он так и не понял, при чем тут какой-то там Билл, — наверное, так звали ее создателя, — но играл хорошо. На самом деле он играл идеально. Иначе он просто не умел. Однако, услышав удивленные возгласы, он изменил манеру игры и провел серию точно рассчитанных, ювелирных промахов. Затем его научили бросать дротики, и тут он тоже добился успеха. Но вскоре Билл Двер заметил, что чем чаще он допускает ошибки, тем больше нравится людям. Поэтому он стал кидать маленькие оперенные стрелки так, чтобы ни одна из них не попадала к цели ближе чем на фут. Он специально попал в шляпку гвоздя и в лампу, чтобы дротик срикошетил и упал кому-то в пиво. Какой-то старик так расхохотался, что его пришлось вынести на свежий воздух.

Его стали звать добрым, старым Биллом.

Никто никогда не называл его так.

Какой странный вечер.

Правда, один неприятный момент все же случился. Посреди вечеринки он вдруг услышал чей-то писклявый голос:

— Да это же шкилет…

Билл повернулся и увидел ребенка в ночной рубашке. Тот сидел на стойке и смотрел прямо на него — без страха, но с каким-то зачарованным ужасом.

Хозяин таверны, которого звали Лифтоном, как успел узнать Билл, нервно рассмеялся и извинился:

— Ну и фантазия у этих ребятишек. И чего только не наболтают, правда? Возвращайся в постель, Сэл, но прежде извинись перед господином Двером.

— Это самый настоящий шкилет, только в одежде, — упорствовала девочка. — А почему еда из него не вываливается?

Он почти запаниковал. Присущие ему сила и власть начали испаряться. Обычно люди не могли его видеть, он занимал в их сознании мертвую зону, а свое сознание человек старается заполнять только тем, с чем он хочет постоянно встречаться, другое же он в глаза не видит. Однако неспособность взрослых видеть его не является надежной защитой от таких вот настойчивых заявлений, и Билл отчетливо ощутил смущение собравшихся вокруг людей. Но тут, как раз вовремя, из задней комнаты появилась мать и увела девочку. Послышались капризные жалобы: «…настоящий шкилет, да, с костями…», — которые скоро стихли.

Все это время старинные часы над камином продолжали тикать, отрезая от его жизни секунду за секундой. А совсем недавно их было так много…

В дверь амбара, что располагался прямо под сеновалом, тихонько постучались. Потом раздался скрип ржавых петель.