Дмитрий Быков - Как Путин стал президентом США: новые русские сказки Страница 18

Петрович подумал еще, пожевал губами и выдал требуемый комплимент:

— Все небесные тела без кепок, а вы в кепке! Только Сатурн от зависти обзавелся какими-то дурацкими кольцами, но хоть ты весь окольцуйся, а краше нашего шара не станешь. Вот и то сомнительное светило — где у него кепка? Не вижу!

— То-то, — сказал шар, поощрив Петровича очередной благожелательною улыбкой. — А как ты думаешь, Петрович, не пора ли нам, исходя из всего этого, заменить это слабогреющее светило, вечно шатающееся из края в край неба, на что-нибудь более центристское? На что-нибудь, что никуда бы не двигалось, не всходило и не закатывалось, а вечно сияло в центре небосвода, как пуп не только земли, но и всей Вселенной?

Тут только до Петровича дошел весь ужас нового плана. Он мог бы попытаться объяснить Юре, что воздушным шарам не следует подниматься выше муниципального уровня, но тогда его самого тут же сбросили бы, как балласт, благо недостатка в конкурентах не было. Да и перспектива стать спутником Солнца его отчасти радовала, но своим восточным задним умом, который за время пиаровской деятельности очень увеличился от непрерывного поддува, он не мог не понимать: взлетев слишком высоко, шар либо ввергнет их всех в безвоздушное пространство, либо лопнет от солнечных лучей, как некий Икар! Не в силах ничего решить, он трусливо искал ответ, но шар уже расценил его молчание как восхищенное согласие.

— То-то, — изрек он снисходительно. — А у вас разве есть настоящий полет мечты? Тьфу, один я и летаю… пигмеи…

По личному распоряжению шара и под руководством коротышки Вована была тотчас же создана корпорация «Солнечная Система», главной целью которой стало накачать Юру до верхнего предела. Поскольку этого верхнего предела никто не знал, коротышки из «Системы» не жалели сил и дули в Юру так, что воздух в гондоле стали раздавать по карточкам, хоть и кредитным. Для страховки — все-таки мало ли что — одновременно поддували зобастого, который и сам дулся не по дням, а по часам, невероятно гордясь на старости лет своим положением. На всякий случай Юра уже оповестил население земли, испуганно наблюдавшее за странными манипуляциями наверху, что если народ его вдруг не поддержит, он предложит народу кандидатуру вице-шара, с которым они вместе создали политическую партию «Небо — моя обитель». Часть неблагодарных землян прицелилась в Юру из рогаток, потому что перспектива замены солнца им совершенно не улыбалась, и самый храбрый коротышка по имени Сережа вместе с юным очкариком Знайкой несколько раз даже попали. Пробить шар им, естественно, не удалось, но от злости Юра раздулся немного больше положенного предела, и в скором будущем это сыграло свою роковую роль. Подталкиваемый рогаточными выстрелами с земли, подкачиваемый окружением и раздуваемый самолюбием, Юра резко рванул вверх, в сторону солнца, — и, очутившись в безвоздушном пространстве, почувствовал избыточное давление изнутри. Он вообще-то всегда страдал от давления, что было естественно при его апоплексической фигуре и полном отсутствии шеи, но тут давление явно превосходило допустимый предел. Еще не поздно было вернуться на прежний уровень, но это означало потерять лицо, а возможно, и кепку. И Юра поднимался выше, выше, выше… Всю гондолу уже тошнило, но Петрович из последних сил запрещал гондольерам блевать под угрозой сброса. Стало холодно. Зобастый, как некий Дедал, попытался урезонить политического партнера, но говорить уже не мог — весь воздух ушел в Юру. Некоторые сообразительные коротышки, заранее сшившие парашюты, начали катапультироваться. Особенно их привлекало то, что внизу в очередной раз побили бородатых (правда, добивать не стали — пригодятся) и как раз праздновали победу. Пробки так и вылетали из бутылок, грозя пробить Юру.

— Мародеры подкуплены землей! — из последних сил крикнул Петрович, но слушать его было почти некому: попрыгивание с Юры приобрело массовый характер. Первые мародеры с покаянными, но счастливыми улыбками уже приземлялись на родную почву, где коротышка Сережа выдавал каждому из них по десять нарисованных долларов и бутылку шампанского. Это была его концептуальная акция.

Тут-то и произошло то, о чем долго еще вспоминали коротышки: наверху раздался оглушительный треск, хоровой вопль, и на землю хлынули грязные финансовые потоки. Под вой Тарана, Каляга, Хазана, Захара, Табака и Вована клочья Юры планировали среди облаков, как хлопья небывало крупного снега, а коротышки стремительно летели вниз. Последним, пытаясь сохранять достоинство, планировал зобастый.

— Без паники! — кричал он. — Юра не лопнул! Его живым взяли на небо! Теперь он нам светит! Взгляните на солнце — вы видите на нем кепку?

Эту легенду долго еще повторяли коротышки, спасшиеся после приземления. Некоторые из них и теперь еще говорят землянам:

— Посмотрите на солнце! В ясную погоду отчетливо виден козырек! Кое-кто верит. В тех краях вообще любят сказки.

БАЮН КИСОЛОВ

По мотивам французского фольклора

Когда родовитый, но год от года нищавший дворянин Д'Эсэсэсэр после тяжелой и продолжительной болезни испустил наконец дух, его многочисленные и неблагодарные дети принялись делить наследство. Одному достались ослы, то есть транспорт, другому мельница, то есть хлебопечение. Третий ухватил легкую, четвертый — полусреднюю, пятый — самую тяжелую промышленность. Шестой сгреб все деньги и с ними бежал в княжество Оффшор. Только самый молодой и нерасторопный олигарх Вольдемар не успел ничего ухватить, поскольку больше всего интересовался театром, бредил кулисами и кутил с актрисами. Так что когда он наконец очнулся и приступил к дележу, от всего отцовского наследства достались ему старый телевизор и кот Баюн.

Кот был толстый, персидский, вследствие этого хорошо знавший фарси. Он любил рассказывать о том, как бывал в Персии и какова там сметана. Во всех его движениях сквозила пленительная лень и грация. Часами лежал он на солнцепеке, с достоинством вылизывая себя, или терся об ногу хозяина, умудряясь при этом, как всякий кот, сохранять вид независимый и самостоятельный. К такому коту хорошо было бы иметь замок как минимум в Испании и миллионный капитал, но все это Вольдемар прощелкал.

— Что мне с тобою делать? — грустно вопрошал он разъевшееся животное, умывавшееся мягкою лапкой как ни в чем не бывало. — Во всем судьба несправедлива ко мне! С детства ущемляемый, я родился пасынком, нелюбимым сыном Д'Эсэсэсэра, принадлежащим к гонимой народности! И вот теперь, на всеобщем пиру удачи, мне только и достались что кот да телевизор, содержимое которого не годится даже на запчасти! Увы мне, увы! Лучше мне было бы пасти гусей!

— Не плачь, хозяин, — хладнокровно промурлыкал кот, переворачиваясь на другой бок и распушая богатые усы. — У тебя есть все, что надобно для счастья, и даже более. Следует только правильно нами распорядиться. Для начала вынь ты содержимое из телевизора, оставив от него пустую коробку со стеклом, а когда придет время, посади меня внутрь. Странствуя со мною по городам и весям, ты сберешь обильную жатву. Пока же прощай, я ухожу на промысел.

И пока Вольдемар непривычными руками потрошил свой старый телевизор, Баюн отправился на поиски товара, на продаже которого можно было нажиться быстрее всего. Он вышел в поход за информацией. Надобно вам сказать, что независимо от погоды и территории на свете существует всемирное братство котов, которое, умело сочетая прикормленность с независимостью, выведывает всю информацию о мире людей. Загляните в глаза своему коту, если Бог благословил вас этим сокровищем, и вы увидите в его узких зрачках несокрушимое всеведение и едва скрытое высокомерие. Не верьте, если собака скажет вам, что владеет информацией. Собаку губит преданность. Служа одному хозяину, она волей-неволей приобретает столь рабский вид, что ни одна другая собака не поверит в ее объективность. Зато когда слово берет кот, можно не сомневаться, что завтра его слова будут пересказывать и перетолковывать все сороки. Итак, персидский Баюн немедленно отловил всех кисок в округе (за что местные крестьяне прозвали его Кисоловом, и прозвище это приклеилось навеки) и в подробностях расспросил их, что где творится.

На соседней помойке старый кот Черномыр, прозванный так за пятно во всю мырду, вышиб из стаи толстого Егора, потому что Егор давно не ловит мышей и не может больше быть вожаком…

Главным над всеми птицами назначен боевой Грач…

Любимцем нашего суверена сделался бойцовый кот Коржик, прозванный так за любовь к сладостям. Он перетащил в замок своего друга Барсука, прозванного так за жирность, и пирует в хозяйских кладовых…

— Для первого выпуска довольно, — промурлыкал Кисолов и важно прошествовал к хозяину. Тот как раз выламывал из коробки кинескоп 1961 года выпуска.