Зовите меня просто - Морти! - Александра Шервинская Страница 18

Я вертел головой, рассматривая убранство храма и никак не мог найти изображения божества. С некоторых картин на меня, конечно, взирал лениво какой-то лысый толстяк в белоснежной хламиде, но он никак не мог быть Энджелом. Тот всегда отличался исключительно щуплым телосложением и кудрявой рыжей шевелюрой. Он никак не мог настолько сильно измениться за те несколько лет, что мы не виделись. Но если это не Энджел, то кто? Самозванец? Мало мне было проблем с пропадающими жёнами, теперь надо ещё понять, куда делся Энджел? Вот оно мне надо⁈

Нужно было как-то форсировать события и любым способом отправляться домой, пока местное божество, кем бы оно ни было, не успело скрепить брак. Приятельские отношения — это прекрасно, но есть некие нерушимые законы мироздания. И среди них тот, который гласит: брак, скреплённый божеством, окончателен. Но тогда непонятно, каким образом Ишива снабжает жёнами других правителей? В аренду он их отдаёт, что ли?

— Можно мне помолиться? — робко взмахнув ресницами, спросил я у Ристы. — Жених всё равно занят…

— Не вижу препятствий, — прохладно ответил советник, — только, если можно, без эксцессов, хорошо?

— Как вы могли обо мне так плохо подумать! — оскорбившись в лучших чувствах, ответил я. По взгляду Ристы и его спутника было понятно, что они готовы ожидать от меня любой гадости, вплоть до разрушения храма. — Я исключительно помолиться!

Поозиравшись, я снова повернулся к мгновенно насторожившимся ибернийцам.

— Простите, а где изображение вашего, точнее, почти уже нашего, Энджела… Великого, разумеется! Просто хочется вознести молитву, так сказать, адресно, обращаясь напрямую. Понимаете?

— Вот он, — Риста подозрительно смерил меня взглядом, но показал на большое полотно, изображающее того самого лысого толстяка. Что же случилось с Энджелом?

— Благодарю, — я скромно опустил глазки, чем, кажется, насторожил советника ещё сильнее. Ну надо же, какой впечатлительный!

Подойдя к изображению местного божества, я постоял, подумал и поднял лицо к картине.

— Дорогой Великий Энджел! — воззвал я. — Молю тебя снизойти к моим мольбам и даровать мне пару минут своего драгоценного внимания! Наверное, хотя бы в храме можно уже прислушаться к мольбам подданных, лентяй ты эдакий! Что сказал бы магистр Дерек, если бы узнал, как ты манкируешь своими обязанностями, рыжий бездельник!

Риста и второй иберниец, имени которого я так и не узнал, вытаращились на меня, и даже жених, который Ишива Великолепный, отвлёкся от изучения очередного документа.

— Что проис… — договорить его великолепное величество не успел, так как воздух возле алтаря замерцал, подёрнулся золотистой дымкой, и в храм величаво шагнул знакомый по картинам толстячок в белом балахоне, украшенном толстенной золотой цепью. На лице его было скучающе-высокомерное выражение, в руках он держал нечто вроде жезла, тоже, естественно, золотого.

Увидев сошедшее к ним божество, ибернийцы рухнули на пол и склонили головы. Даже Ишива аккуратно, соблюдая королевское достоинство, опустился на колени, убрав бумаги, которые просматривал, в карман.

— Ты кто? — презрительно спросил меня толстяк. — Почему не на коленях? Что за неуважение к божеству? К самому Великому Энджелу!

— Встречный вопрос, — я наманикюренным ногтем почесал затылок, и толстяк удивлённо вскинул бровь, на минутку вынырнув из своего сонного состояния, — кто я, мы потом выясним, а вот ты кто? То, что ты Энджел, расскажи кому-нибудь другому. Например, вот этим доверчивым парням с шикарными хвостами.

— Ваше высочество! — просипел Риста, не решаясь, впрочем, выпрямиться и подняться с пола. Ладно хоть в храме тепло, и нет опасности, что они застудят себе что-нибудь ценное.

— Да, я — моё высочество, и что дальше? — ответил я, не спуская пристального взгляда с толстяка, лицо которого стало казаться смутно знакомым. Где-то я эту морду точно видел, кроме картин, только вот катастрофически не помню — где! — А скажи-ка, дорогой мой, где Энджел?

— Великий Энджел! — шёпотом поправил меня Ишива, но, кажется, сделал это машинально, по привычке.

— Разумеется, — отмахнулся я и повернулся к Шархе, — подойди поближе, а то мало ли что…

Надо отдать принцесске должное: она всё это время вела себя тише воды, ниже травы, и теперь безропотно подошла и остановилась рядом. Я посмотрел на несостоявшегося жениха и увидел в его глазах искры понимания, постепенно перерастающие в уверенность.

— После разберёмся, можем даже устроить образцово-показательный почти семейный скандал, — остановил я его, — а сейчас давай лучше выясним, где ваш Энджел, потому как вот этот тип — не он.

— Что значит — не он? — ошарашенно переспросил Ишива. — Это Великий Энджел, наше божество и покровитель Ибернии.

— И давно он у вас? — я внимательно следил за выражением лица самозванца и не мог не заметить, как забегали его глазки, а на лбу выступила испарина.

— Пятый год, — растерянно ответил Ишива и посмотрел на советника и второго ибернийца, словно в поисках поддержки. — До него был Великий Зархин, но он ушёл к предкам…

— Точно! Ты учился на два года раньше! И зовут тебя… сейчас, секунду… я обязательно вспомню… ага! Ты Тревор! Толстяк Тревор! — воскликнул я и тут сообразил, что по-прежнему нахожусь в образе Шархи, что делает ситуацию, и без того непростую, ещё более запутанной. Поэтому я сосредоточился и скинул иллюзию с себя, а потом с принцесски.

Изумлённый слаженный вздох Ристы и его помощника слился с восхищённым хмыканьем Ишивы, который, как ни странно, совершенно не выглядел расстроенным.

— Но что ты тут делаешь? — я смотрел на усиленно потеющего толстяка, который совсем уж собрался снова подёрнуться рябью и исчезнуть. — Только попробуй, Тревор! Лично уговорю Ишиву разрушить все храмы, а сам пожалуюсь в нашу академию. Быстро вылетишь в абсолютно не населённый мир, будешь с хищниками договариваться. Уверен, они обрадуются тебе, как родному!

— Мортимер, что ты вообще тут делаешь⁈ — неожиданно тонким и плаксивым голосом спросил Тревор. — Тебе же, я слышал, дали какой-то замшелый демонский мир. Вот и сидел бы там. Вечно ты лезешь, куда не просят!

— Откуда ты знаешь наше божество, советник? — удивление Ишивы было совершенно искренним.

— Советник? — воскликнул Тревор. — Да он не советник, а начинающее божество!

— Как — божество? — окончательно обалдел от происходящего Ишива. — И ты тоже⁈

— Дыши ровнее, твоё величество, — посоветовал я ему, — ну божество, что теперь? Давай лучше выясним, почему под именем Энджела прячется совершенно другой тип? Ты же понимаешь, чем это грозит?

— Всё, что было одобрено им, теряет силу, — побледнев, проговорил Ишива, — все браки, договоры, сделки…

— Вот именно, — я посмотрел на откровенно струхнувшего Тревора, — так что давай, признавайся, где Энджел и что тут делаешь ты.

— Если ты пообещаешь, что сохранишь наш небольшой секрет, — попытался выдавить из себя улыбку Толстяк Тревор, — зачем рассказывать в академии, Мортимер, а? Магистры всегда заняты важными делами, стоит ли их отвлекать?

— Я подумаю, — кивнул я, — всё будет зависеть от того, что ты мне расскажешь и насколько будешь откровенен.

— Моё мнение, надеюсь, тоже будет учитываться? — Ишива смотрел на Тревора без малейшей симпатии. — Всё-таки мы больше всех пострадали от этого обмана.

— Это вовсе не обман! — всплеснул пухлыми ручками Тревор. — Просто меня назначили в мир, где для божества чрезвычайно важен цвет волос, понимаете? Чем они ярче, тем лучше! Я промучился два года, но так и не нашёл общего языка со своими подопечными.

Мы все одновременно посмотрели на лысую голову толстяка и переглянулись: если в этом странном мире действительно так важен цвет волос, то Тревору там делать абсолютно нечего. Как же это магистры так промахнулись с назначением? Ну да ладно, потом выясню, если не забуду, конечно.

— И тут я во время визита в академию столкнулся с Энджелом, который был чрезвычайно расстроен тем, что ему достался мир пустыни.

— А чем это ему пустыня вдруг не угодила? — моментально насупился Ишива и даже стукнул хвостом, замаскированным традиционной юбкой.

— Ну вот не любит он песок, жару, ящериц всяких, скорпионов… — Тревор вздохнул, — а я как раз нормально. Так вот, а Энджел — он же рыжий, причём ярко-рыжий, как апельсин!

Тут Шарха нервно хихикнула, видимо, вспомнив мою пламенную речь про апельсинки. Но, увидев, что все по-прежнему серьёзны, справилась с собой и тихонько присела на скамеечку рядом с Ристой. Советник не стал возражать и даже слегка подвинулся, чтобы ей было удобнее сидеть.

— И что? — подтолкнул я задумавшегося толстяка.

— Что? Ох, прости, Мортимер, и ты, Ишива… — Тревор смутился и покраснел, — так