Надежда Первухина - Ты в гадалки не ходи Страница 19

— Хорошо же, — Князев поднялся с коврика. — Пеняйте тогда на себя, идиотка!

Он ушел, хлопнув входной дверью так, что с гвоздика сорвался колокольчик.

Марья тут же подскочила ко мне:

— Ну что он?

— Приставал, грозился — все как в дешевом боевике. Но я была тверда.

— Ох, Ника, боюсь я за тебя.

— Не стоит, Марья. Я справлюсь. В конце концов, умение справляться с трудностями — фактор, необходимый для роста полноценной личности. Это я на лекциях по психологии прочитала и запомнила.

Марья засмеялась:

— Все-таки будь осторожна.

— Буду. Позвоню Юле, может, она какой-нибудь оберег мне предложит…

— Да, это правильный шаг.

Я допила ройбуш, распрощалась с Марьей и отправилась домой. После разговора с Князевым меня переполняла какая-то злая бодрость. Поэтому, придя домой, я переоделась в старые спортивные штаны и майку и принялась убираться.

Убиралась я так активно, что даже не слышала звонка мобильника. И только потом совпало так, что я выключила пылесос, а мобильник раззвонился вновь.

— Да!

— Ника, а можно я приду к тебе в гости?

— Санди, ты, что ли? Вот уж сто лет, сто зим!

— Так можно?

— Ну приходи. Только не раньше чем через час. Я занята уборкой и выгляжу не лучшим образом.

— Нет, давай я лучше сразу зайду. Я помогу тебе убираться. Все равно я уже у двери твоей квартиры стою.

— Ты просто кошмар для девушки, Санди. Ладно, иду открывать. Ты обалдеешь от моих старых спортивных штанов.

— Согласен и готов.

Я отключила мобильник и отперла дверь.

И сначала увидела букет.

Это были роскошные чайные розы, такие не всякий жених подарит не всякой невесте.

Санди, вооруженный букетом, шагнул за порог:

— Можно?

— Черт бы тебя побрал, Санди Пруэль! Такой букет впору королеве!

— Тебе тоже подойдет. Держи.

Я приняла букет и задохнулась от восторга. Таких букетов мне еще никто не дарил!

Мы прошли в гостиную, я поставила букет в вазу и сказала:

— Молодой человек, а уж не ухаживаете ли вы за мной?

— Ухаживаю, — спокойно ответил Санди. — Давай помогу в уборке.

— Ну с пылесосом я и сама справлюсь, а вот в кладовке у меня…

— Что?

— Полка с креплений сорвалась. Не выдержала тяжести учебников, которые я на ней хранила. Может, починишь полочку?

Я проводила Санди в кладовку, он оценил размеры работы и беспрекословно взялся за нее. Чтобы не мешать мужчине, я захлопнула дверь кладовой комнаты и продолжила пылесосить, периодически бросая страстный взгляд на вазу с розами.

А дальше случилось вот что. Я как раз домывала полы в коридоре, когда входная дверь распахнулась и меня обхватили сильные мужские руки. Я взвизгнула, в голове вихрем пронеслись две мысли: "Я не заперла за Санди дверь!" и "Это насильник!"

А это был Князев. Он с силой развернул меня и швырнул в стену. На этой стене висело зеркало, я ударилась об него и почувствовала, как зеркало треснуло. Только бы в спину не вонзились осколки!

— Сучка, — с какой-то гадливой радостью пробормотал Князев. — Я же тебе сказал: пеняй на себя!

Я еще не успела встать, а он рухнул на меня всем телом и принялся рвать на мне одежду. При этом он еще награждал меня увесистыми ударами, так что я не могла даже закричать. Он сорвал с меня спортивные штаны и трусики.

— У-у-у какая ты сладкая. — Его руки стиснули мои несчастные бедра, — С-сладкая!

И больше он ничего не произнес, а просто, обмякнув, так и завалился на меня.

— Нельзя много сладкого, — где-то в вышине прозвучал голос. — Диабет будет.

И тут я разревелась.

Санди оттащил безвольного Князева к двери, помог мне встать. Я кое-как прикрывалась рваными штанами.

— Я не смотрю, — сказал Санди. — Ступай переоденься.

Но я переоделась не раньше, чем приняла душ. Вместе с горячими струями я старалась смыть грязные прикосновения этого гнусного типа Князева. Значит, он шел за мной от "Одинокого дракона". И почему в этот период моей жизни все за мной следят? Не иначе карма такая.

Закутавшись в мягкий махровый халат, я с опаской выглянула из ванной. Ничего. Тишина.

— Я на кухне, — счел нужным объявить о себе Санди. — Полы в коридоре домыл, урода в бессознательном состоянии выволок на лестничную клетку. Зеркало спасти не удалось. Я все в мусоропровод выкинул. Ничего, я куплю тебе новое зеркало. Будет круче прежнего.

Я подошла к нему на кухне и прижалась к его безоговорочно крепкой груди:

— Санди, ты меня спас. Да благословит тебя святая Вальпурга!

— Кофе будешь?

— Да. А ты?

— А как ты думаешь? Слушай, что это за тип, который так активно пытался тебя изнасиловать?

— Этот тип — личный астролог господина Сметанина. Я сегодня виделась с ним в "Одиноком драконе".

Он хотел, чтобы я выдала ему то гадание, которое нагадала твоему приемному отцу.

— Да ты что?! Ну, мало я ему врезал!

Мы пили кофе и смотрели друг на друга. Санди смотрел на меня так пристально, что я смутилась, хотя вообще смущение мне несвойственно.

— Я как-то не так выгляжу?

— Ты выглядишь прекрасно. Я удивляюсь, как это я не встречал тебя раньше. Ведь Щедрый — городок маленький.

— Не судьба.

— А теперь — судьба.

— А теперь — да.

Кофе был на некоторое время забыт. Мы целовались, наслаждаясь новизной впечатлений. Может, в этом поцелуе еще и не было любви, но зато определенно была притягательность. Этакий мотылек, летящий на пламя свечи…

Кто-то от души грохнул по моей входной двери. Я вздрогнула, отстранилась от Санди.

— Не обращай внимания, — прошептал мне мой шкафчик. — Это Князев голову себе от злости разбивает. Ничего, я с ним еще разберусь.

И снова потянулся ко мне губами.

Мы ушли из кухни в гостиную и там на диване… В общем, как-то само собой получилось. Наверное, потому, что я была слишком возбуждена и Санди для меня в ту минуту олицетворял Положительного Героя, так что… Я лежала, уткнувшись ему в плечо, а Санди шептал что-то бессвязно-ласковое, благодарил сам не зная за что. Хотя… Кое за что меня можно было и поблагодарить.

Потом мы заснули ненадолго.

А проснулись дико голодные и решили приготовить пиццу.

Пицца получилась на удивление хорошая, мы поглощали ее в относительном молчании.

Так и закончился этот день. И Санди остался у меня.

Глава 11

Прошел примерно месяц с того исторического дня, когда я погадала господину Евсееву. Никаких особо событий не произошло, разве что случилось так, что мы с Санди стали жить вместе. У меня. В его хоромы, куда наведывается его приемный папаша-бандит, меня и калачом не заманишь. Санди это понимал, поэтому мы прекрасно обосновались в моей квартирке. Стояла глубокая осень, когда каждый день был более тосклив, чем предыдущий. Но мы с Санди не тосковали. Он занимался двумя наиболее приятными вещами: любил меня и писал стихи. Нет, ну и по дому мне помогал, как заправский муж! А я с вернувшейся ко мне Книгой Тысячи Птиц занималась гаданием.

Только двум людям я не гадала и не буду гадать никогда.

Себе и Санди.

У нас все должно получиться и без гадания.

Ведь если люди любят друг друга…

Почти любят.

Хотя о Санди нельзя было сказать "почти". Он весь был какой-то открытый, беззащитный, распахнутый, как окно в сад. Такими бывают люди, когда их преображает любовь. И к сожалению, я о себе такого сказать не могла. Не то чтобы я не доверяла Санди, просто… Я еще ничего не решила.

И вдруг в один из тоскливо-дождливых дней Санди вышел из дома за продуктами и не вернулся.

Пропал.

Растворился, распылился на атомы.

Я три дня выдерживала характер по старому принципу:

Ты думаешь, ты красив.Ты думаешь, ты хорош.У меня таких хорошихДевять на девять помножь.

А потом у меня кончилась выдержка, и я стала названивать ему на мобильный. Но абонент был вне зоны действия сети.

Что мне оставалось? Ждать, злиться и иногда плакать. Приходили Юля и Марья, утешали меня. А чем можно утешить девушку, которая понимает, что отчаянно влюбилась, а предмет пылкой страсти взял и исчез?! Возмутительно!

В общем, я ждала, ждала и дождалась. Санди объявился на пороге моей квартиры. Только он был не один — с ним четыре охранника, кошмарных мордоворота.

— В чем дело? — спросила я, пытаясь сохранить остатки достоинства.

— Ника, — заговорил Санди, словно выталкивая из себя слова, — Василий Феофилактович хочет поговорить с тобой. Пожалуйста, едем с нами и…

— И не сопротивляться. Ведь так?

— Так.

Я оделась, заперла квартиру и вышла к Санди и его мордоворотам:

— Что ж, едем.

И мы поехали.

Я снова увидела роскошный и эклектичный особняк Евсеева. Правда, мне сейчас не до красивостей было. В моей душе, как чаинки в только что размешанном чае, крутилось чувство злости на Санди, чувство страха и ненависти к Евсееву и еще чувство самосохранения, куда же без него. Я пообещала себе, что не буду оттачивать на господине Евсееве свое остроумие. Четырех мордоворотов мне не вынести. А у него наверняка их больше.