Злобный заморыш (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович Страница 19

Мешала Суматоха. Девушка сидела на куске кабаньей шкуры, даже не думая спать. Она постоянно бурчала что-то себе под нос, булькала, сдавленно хихикала — балдела, одним словом, во всю свою нелегкую душу. Дер Ваарс, вынужденный проспаться от её шуршания куда чаще, чем ему бы хотелось, был вынужден лишь тихо негодовать, шансов утихомирить пребывающую под кайфом пленницу было маловато. Слишком уж она была тощей, проверять легенды о живучести этой особы наемник не хотел, посему лишь прилагал волевые усилия, чтобы забыться покрепче.

В какой-то момент это ему удалось. Следующий раз он открыл глаза, когда Хестан, принявший свою дозу дрея, уже лежал на боку, скрючившись в позе эмбриона. Морально подготовившись встать через пару часов, командир группы наёмников снова смежил веки… чтобы почти тут же их распахнуть.

Что-то журчало.

Подхватившись с места, он поднял своим резким движением товарищей, лишь затем, чтобы затейливо выругаться — их пленнице приспичило сходить в заботливо выкопанную заранее ямку. Упали вновь они с медиком на свои лежаки быстро и решительно, вяло горя желанием добрать каждую оставшуюся минуту отдыха.

Сильное шипение от костра и глухой вскрик Жака были настолько неожиданны, что дер Ваарс даже застыл на целую секунду, пытаясь понять, не послышалось ли это ему. Жак снова ругнулся, коротко и бешено, сопровождая ругательные слова лязгом затвора винтовки, что окончательно заставило двух других поверить, что это самая что ни на есть боевая тревога. Зигфрид вскочил, но не увидел ничего кроме тьмы — костёр потух, а света звезд было слишком мало. Пальцы стиснули ружье, дуло заметалось из стороны в сторону, сбоку тихо ругнулся Хестан, тоже чем-то лязгая из своего арсенала.

А затем раздался изумленный всхлип, совмещенный с выдохом.

Зигфрид был опытным лесным ходоком. Ровно такой звук он неоднократно слышал, более того — извлекал с помощью ножа из зазевавшихся часовых. Именно так организм любого разумного реагирует, если ему вгоняют в почки сталь. Дальше тело и разум ветерана действовали ровно так, как полагается работать опытному солдату, лишенному зрения — он начал стрелять вслепую прямо на звук, изданный Жаком.

Выстрел с ружья, оно летит под ноги, пока дер Ваарс выхватывает из-за пазухи револьвер, чтобы тут же разрядить его в Жака. Затем он роняет уже отслуживший свое пистолет, нагибаясь и хватая винтовку, чтобы выполнить с ней в руках длинный кувырок вперед. Потом он планирует отпрыгнуть чуть левее, готовясь к стрельбе с позиции лежа, надеясь, что начнет стрелять Хестан, подсветив для Зигфрида цель.

Манёвр удается и, спустя какую-то секунду с копейками командир лежит в сторонке, чутко прислушиваясь к происходящему. Кроме хрипов и клокотания, которые, скорее всего, испускает Жак перед смертью, ничего не происходит. А потом неожиданно слышится голос Хестана. Ровный, отрешенный, безэмоциональный.

— Зиг, я всё. Бедренная артерия.

Когда смысл слов дойдет до бывшего командира, кому уже просто некем стало командовать, он, испытав невероятный адреналиновый приход, постарается вскочить и убежать, в надежде, что его просто не догонят или не попадут в такой темноте, но выполнить подобное будет свыше его сил — на спину обрушится жесткая тяжесть чьих-то коленей, а массивный орочий нож, лезвие которого войдет с размаху в его шею точно под затылком, почти пришпилит тут же начавшее захлебываться кровью тело к земле. Последней мыслью Зигфрида дер Ваарса под хруст его раздираемой сталью плоти, будет та же, которую он неоднократно вертел в голове за эти несколько часов.

— Везучая сука…

Глава 7. Статус кво

— Уо… Уо… Уоррен, вы за-ме-ча-тель-ный… кто? Вы кто… по расе?

— Человек. Будьте добры помолчать, леди Эскильда.

— Ради вас, Уо… рен, я готова! А сколько?

— Пару суток.

— Нееееет!

Тащить кайфующую доходяжку для меня было тем еще приключением. Усугублялся процесс дополнительным весом награбленного, но волок я всё новообретенное богатство с остервенелым ожесточением человека, который слишком много о себе думал. Каждый выворачивающий мышцы шаг с волокушей для меня работал наказанием за… наивность? Наверное, так оно и есть. Выйти из гоблинских яслей с искренним желанием прожить жизнь по-человечески и достойно, но тут же грохнуть троих беспомощных в темноте людей. Я сколько угодно мог себя убеждать, что наблюдал, вычислял, раздевался, обмазывался грязью, аккуратно обходил лески тревожных ловушек, а потом тыкал сталью в плоть лишь из-за непреодолимых обстоятельств, из-за воли жестокого бога, угрожавшего меня покарать, но…

Это было бы враньем. Гадство.

«Ясный взор» оказался идеальным инструментом ночного убийцы. Я отчетливо видел, как оставшийся на посту мужик закапал себе в глаза какие-то капли, позволявшие ему ориентироваться в ночи, но, сделав это, он перестал смотреть в сторону костра, видимо, боясь частично ослепнуть. Набрать мешок воды, приблизиться, держа между собой и сторожем совсем не слепящий меня огонь, выплеснуть воду, рванувшись к начинающему подниматься мужчине…

…воткнуть ему в поясницу нож, удерживаемый двумя руками. Выдернуть, отпрыгнуть, сразу понимая, что эта раззявленная рана смертельна. Тихо откатиться в сторону под грохот выстрелов самого опытного, но чуть замешкавшегося персонажа, сунуть острое железо во внутреннюю часть бедра долговязому зеленокожему, вновь отпрыгнуть. Тот сразу сообразил, что ему крышка, свесив безвольно руки. Последнего, того самого стрелка, так вообще получилось убить без малейшего риска, слишком уж долго молчал истекающий кровью верзила.

— Поговорите со мной! — почти взвыла развалившаяся на волокуше девушка, продолжающая наслаждаться химическим кайфом. Что бы ей не вкололи, эффект это имело стабильный и приятный, судя по широкой улыбке и попыткам петь в те моменты, когда я ей переставал отвечать.

— Молчите, леди… или я навьючу вас всем этим барахлом, а потом поведу за собой на веревке, — пригрозил я, заставив Суматоху изумленно заткнуться. Она даже под кайфом начала слегка меня побаиваться, когда утром обнаружила распотрошенные тела. Старрх, похоже, в принципе не умел оставлять красивые раны.

Усталость постепенно вытеснила уныние от совершенного. Да, мне пришлось угробить троих людей, которые, по сути, ничего не сделали ни мне, ни этой Авроре, которая выдает себя за Эскильду. Более того, Бог-из-Машины совсем не заставлял меня их убивать, а потом еще и грабить. Я сам себя убедил, что выбранный и исполненный план действий наиболее эффективен и единственно возможен. Полученная награда неплохо подогревала мою паранойю, что сам Деус согласен с моими мыслями.

«Демпфер эмоций» — вы получаете способность подавить свои эмоции на 30 секунд, произнеся вслух или про себя ключевую фразу. После применения способности должно пройти не менее четырех часов.

Сначала я плевался, читая описание дарованной способности, но применив её ради интереса, переменил собственное мнение. В «замороженном» состоянии мысли становились четкими и холодными, память обострялась, получалось одним махом проанализировать все свои последние действия. Разум, лишенный оков и стимулов, хладнокровно созерцал прошлое и будущее. Как-то действовать во время работы «демпфера» было довольно сложно, так как почти любое движение я начинал воспринимать как нерациональную трату сил, но зато для анализа собственных впечатлений он подходил великолепно. Также присутствовал дополнительный бонус — подавитель эмоций сбрасывал в ноль любое навязчивое состояние, что меня преследовало до момента его включения. Тревога за убийство следопытов ослабла на порядок, раздражение от воплей Эскильды-Авроры вообще сошло сразу же на нет.

Хорошая способность.

Близость города, особенно морского и портового, означает множество ведущих к нему дорог. Вот к такой грунтовой я и вытащил волокушу с блаженствующей черти знать от чего Суматохой. Вытащил и… сам возле неё сел. Устал. Сунул девушке в руке флягу, пару полосок подсушенного соленого мяса, приказал есть. Сам, перекусив, принялся разбирать трофеи. Ночью, после устроенной бойни, на это время не тратил, был занят обрезанием и подгонкой под себя одежды с трупов. Плотная материя — не кожа, это куда удобнее, да и те крестьяне-переселенцы, оскорбленные леди, очень нехорошо посматривали на гоблинское рукоделие, в котором я щеголял.