Пирс Энтони - Жгучая ложь Страница 2

– Ты кто? – спросила Айви, обращаясь к туманной фигуре.

– Джордан, – тихонько отозвался призрак. Привидения редко говорят громко, они ведь состоят из пара – или чего-то в этом роде. Всяко трудно ожидать, что кто-то примется горланить, если у него нет горла.

Имя призрака было знакомо Айви. Кажется, это он в свое время помог ночной кобылице Промашке – или ее звали Ромашка? – спасти Ксанф от злобного оборотня Конюха, напавшего на замок с целой оравой обыкновенов.

– А что ты тут делаешь, Джордан? – поинтересовалась Айви. Она была рада любой компании.

– Пытаюсь присмотреться к истории моей жизни, – отвечал призрак. Он несколько сгустился, и голос его теперь звучал громче.

– При чем тут ты? – воскликнула Айви. – Там изображена история Ксанфа.

– Конечно. Но ведь я жил в Ксанфе лет эдак четыреста назад, – промолвил Джордан, уплотняясь в почти реальную человеческую фигуру.

– Вот как? И что, тогда здесь было так же скучно, как сейчас?

– Вовсе нет. Мне, например, довелось испытать волнующее приключение... если я не ошибаюсь...

– Вот как? – Айви захотелось разузнать обо всем поподробнее, ведь в замке редко доводилось услышать что-либо по настоящему интересное.

– ...правда, закончилось это приключение моей смертью.

– Эка невидаль! Я сама вот-вот умру от скуки.

– Нет, – возразил призрак, – такого не может быть. Ты ведь настоящая волшебница и, когда вырастешь, станешь королем Ксанфа.

Ничего нового в этом сообщении для Айви не заключалось, а вот Джордан интересовал ее все больше. По мере уплотнения становилось видно, что при жизни он был рослым и весьма привлекательным молодым человеком.

– А как ты умер?

Джордан пожал плечами:

– Увы, я не помню. Это случилось так давно.

– Ну ты даешь! – возмущенно воскликнула девочка. – Забыть про такое важное событие, как собственная смерть. Смерть и рождение – что может быть важнее?

– А ты помнишь свое рождение?

– Еще чего! Видать, за эти годы у тебя и вправду все из головы повыветрилось. Рождаются животные. А меня нашли в капусте, вот где. Детей всегда находят в капусте. Правда, знай я, чем все это обернется, непременно побросала бы всю капусту в замковый ров. Представляешь, теперь они нашли там противного мальчишку и заявляют, будто это мой братик. Будь я малость посмышленее, вокруг давно не осталось бы никакой капусты, а в замке не появился бы этот Дольф, от которого мне житья нет. – Айви сердито поджала губки.

– Да, – согласился призрак; – с мальчишками хлопот не оберешься. Как, впрочем, и с девочками.

– Что?!

Призрак подался назад и, видимо, сообразив, что ляпнул нечто неуместное, несколько развоплотился. Поделом ему – ведь все, решительно все знают, что противные гадкие мальчишки не идут ни в какое сравнение с девочками. Впрочем, Айви тут же решила простить Джордану его бестактность. Лучше уж выслушивать глупости, чем оставаться в одиночестве.

– Расскажи мне о своей жизни.

– Вся беда в том, что я не очень хорошо ее помню. Знаю только, что в ней было немало интересного – дальние странствия, сражения с чудовищами, колдовство, встречи с красавицами, поцелуи и все такое прочее.

– Ага! – воскликнула Айви, весьма заинтригованная упоминанием о поцелуях, красавицах и всем таком прочем. – Но раз ты почти ничего не помнишь, то почему решил, что на гобелене изображена именно твоя жизнь?

– Я кое-что припоминаю, когда события разворачиваются прямо у меня перед глазами. Это, можно сказать, освежает память. Я чувствую, что действительно во всем этом участвовал. Например, сражался с драконом.

– Уж не с самим ли провальным? – спросила Айви.

– Не думаю. Провальный дракон, насколько мне известно, жив и сейчас, стало быть, я не мог его убить.

– Вот и чудненько, – обрадовалась девочка. В последнее время она крепко сдружилась с провальным драконом и вовсе не хотела, чтобы с ее приятелем приключилось неладное – пусть даже четыреста лет назад. Нынче в Провале хозяйничала дракониха Стэйси. Конечно, со временем паровик Стэнли туда вернется, но это когда еще будет.

– А с кем ты целовался?

– С несколькими красавицами. Кажется, последняя была самой красивой из всех, но она оказалась и самой лживой. Именно ее лживость и стала причиной моей смерти. Вот почему я возненавидел ее, хотя теперь это не имеет значения. Потому что после смерти я повстречал еще более прекрасную женщину. В конечном счете все обернулось к лучшему.

История становилась захватывающей.

– Как это ты мог найти женщину, если умер?

– Так ведь и она не живая. Привидение, как и я.

Вот оно что. Призраков замка Ругна Айви, разумеется, прекрасно знала, но никогда не задумывалась об их чувствах и взаимоотношениях.

– Привидение, говоришь? А что с ней стало?

– Она и сейчас здесь. Ее зовут Ида.

– Ой, ну конечно же, я ее знаю. Она так дивно поет, только вот песни у нее очень печальные.

– Да, она по большей части грустит. Но все равно, будь я жив, непременно бы на ней женился.

– Опять ты говоришь глупости. Разве призрак может ожить?

– А как же Милли?

Тут уж он ее срезал так срезал.

Милли оставалась призраком целых восемь столетий, но в конечном счете обрела плоть, возродилась, вышла замуж за повелителя зомби и даже обзавелась детишками, двойняшками Хиатусом и Лакуной. Сейчас они уже подросли и временами присматривали за Айви.

– Чепуха! – не желая признавать поражение, заявила Айви. – Это все было в древние времена, когда добрый волшебник еще оставался стариком; ясное дело, что он сумел вернуть Милли к жизни. Но нынче он призраков не оживляет, а никто другой не знает, как это делается.

– Вообще-то я мог бы и сам... – неуверенно промолвил Джордан. – Дело в том, что мой талант как раз и заключается в способности к самоисцелению. Так что если бы удалось собрать вместе мои кости, может быть...

– Как интересно! – воскликнула Айви. – А где они, эти кости?

– Забыл, – смутился призрак. – Если вообще знал.

Кажется запахло тайной, а Айви обожала всяческие секреты.

– А что это была за ложь, которая тебя погубила?

Джордан развел руками:

– Увы, этого я тоже не помню. Потому и приглядываюсь к гобелену. Мне подумалось, вдруг, увидев забытую картину, я припомню подробности и...

– Почему бы и нет! – радостно воскликнула Айви. Она сосредоточилась на гобелене – и увидела отвесный каменистый склон, по которому ползла гигантская улитка. А к раковине этой улитки припал человек.

– Видишь меня? – спросил Джордан. – Я еду на улитке.

Айви никогда не приходило в голову, что можно кататься на улитках, но, с другой стороны, таких здоровенных улиток она тоже отродясь не видала.

– Куда ты направляешься?

– Не помню. Знаю только, что мне непременно нужно было туда попасть.

– Но чего ради ты взгромоздился на улитку? Кажется, это не самый быстрый способ попасть куда бы то ни было.

– Тоже не помню. Скорее всего, у меня тогда просто не было выбора. Вот если бы удалось рассмотреть побольше деталей...

Айви и Джордан еще пристальнее вгляделись в гобелен, и изображение сделалось малость отчетливее, но все равно осталось расплывчатым. Промелькнула тень – вроде бы крылья громадной птицы, – но больше ничего разглядеть не удалось. Что это за утес, куда ползет улитка? Все так и оставалось тайной. Тем паче ползла она медленно, и у Айви просто не хватило терпения дождаться конца этого эпизода. Конечно, скорость развертывания событий на гобелене поддавалась регулировке, но наладить нормальный темп никак не удавалось. Картинки смещались, наползали одна на другую, а учитывая, что все они не отличались четкостью, установить последовательность событий не представлялось возможным. К такому решению пришел бы кто угодно, только не Айви.

– Мы должны все выяснить – от начала до конца, – решительно заявила девочка. – И про улитку, и про твою жизнь, и про поцелуи с красавицами, и про ложь, которая тебя погубила. – При этих словах Айви подбоченилась, как делала ее мать, когда желала подчеркнуть непреклонность своего решения.

– Я бы наверняка вспомнил, – грустно отозвался Джордан, – будь гобелен поярче, но изображение такое тусклое...

– Да, – согласилась Айви, невесело поглядывая на гобелен, – поистерся он от времени, и... наверное, ему не пошло на пользу то, что я иногда вытирала об него руки. – Конечно, ежели судить по справедливости, виновата в этом вовсе не Айви, а докучливые взрослые, вечно пристающие к детям со всякими глупостями вроде того, что перед едой необходимо мыть руки. Ну а коли их вымоешь, надо обо что-то и вытереть. Правда, сейчас Айви казалось, что лучше бы найти другое полотенце. – Давай-ка его почистим, смотришь, и картинка будет ярче.

Айви притащила ведро и усердно протерла гобелен влажной тряпицей – совершенно напрасно. И без того тусклое изображение стало еще и мокрым.

Айви досадливо фыркнула: