Джек Вэнс - Космическая опера Страница 20

— Ну-ну, — сказала дама Изабель, тяжело вздохнув. — Я очень рада наконец-то встретить людей, которым знакомо слово "музыка".

— В этом отношении бояться нечего, — продолжил Дарвин Личли. — Они настоящие эксперты: у них у всех абсолютный слух, они сразу же определят вам любой аккорд в любом его исполнении.

— Это действительно хорошая новость, — сказала дама Изабель. — Однако вряд ли у них существуют оркестры подобные нашему. Я права?

— Не совсем. Каждый взрослый житель является своего рода музыкантом, и с самого рождения ему отведена определенная партия в церемониальной фуге, которую он играет на унаследованном от свой семьи инструменте.

— Очень интересно! — воскликнула дама Изабель. — А у нас будет возможность послушать их музыку?

Дарвин Личли с сомнением поджал губы.

— На этот счет я ничего не могу вам сказать. Водяных людей нельзя назвать ни агрессивными, ни дружелюбными, но они, как вы скоро сами убедитесь, очень странные существа, и их надо воспринимать с учетом их обычаев. Я довольно хорошо знаком с ними, и меня они тоже хорошо знают, но вы все равно не увидите никакой теплоты или там радушия, да даже простого знака того, что они меня узнали. Но это неважно; вы хотели встретить музыкально мыслящих существ, так вот они перед вами.

— Если они действительно таковы, как вы их нам описали, — сказала дама Изабель, — полагаю, что мы сможем показать им такое, о чем они и понятия не имеют. Что вы предложите, Бернард?

Музыковед задумался:

— Может быть, Россини; например, "Севильский цирюльник"?

— Достойная идея; здесь присутствует достаточный задор, чтобы покорить фантазию таких существ, как водяные люди.

"Феб" приземлился на острове рядом с пагодой, которую Дарвин Личли охарактеризовал, как Хранилище Архива. Социальная система водяных людей была полна парадоксов и неразберихи, которые не сумел разрешить еще ни один этнолог. По большому счету, любая активность или жизненная фаза была регламентирована и систематизирована. И все это контролировалось армией наставников и наблюдателей.

Все еще продолжая обсуждать странности водяных людей, дама Изабель, Дарвин Личли и Бернард Бикль спустились по трапу. Внизу их уже поджидала делегация местных жителей, представитель которой сразу же спросил о цели визита.

Личли подробно описал цель их прибытия, после чего делегация удалилась.

— Надо подождать, — сказал Личли даме Изабель. — Они пошли сообщить о нас Музыкальному Комиссару.

Комиссар прибыл приблизительно через час в сопровождении еще одного существа, которого он представил как Местного наблюдателя. Они очень внимательно выслушали Дарвина Личли, затем Комиссар сказал несколько осторожных фраз. Личли перевел сказанное землянам.

— Он интересуется традиционными истоками музыки, которую вы собираетесь… — он замялся. — Мне не придумать подходящего слова. Разразиться? Распространить? Да. Он хочет узнать поподробнее о той музыке, которую вы хотите здесь распространять.

— Мне сложно что-либо сказать, — ответила дама Изабель. — Это очень приятная опера, без выражения каких-либо социальных вопросов, просто огромный букет великолепной музыки. Мы преследуем чисто художественные цели: поделиться своей музыкой с ним и его народом.

Дарвин Личли перевел ее высказывание, выслушал ответ и снова повернулся к даме Изабель.

— Когда вы собираетесь распространять свою музыку, как долго это продлится, и по каким поводам это будет происходить?

— Все будет зависеть от того, насколько хорошо нас примут, — хитро ответила дама Изабель. — Если мы заметим, что наша программа доставляет публике удовольствие, то мы дадим несколько спектаклей, а если нет, то уедем. Все очень просто. Наш первый концерт состоится как только сможет собраться публика, которую… Мне даже не представить, как созвать.

Между Дарвином Личли и Комиссаром опять произошел обмен словами, затем Личли объявил:

— Первый спектакль можете устроить уже завтра.

— Очень хорошо, — решительно сказала дама Изабель. — Значит, завтра в три часа.

Утром следующего дня уже привыкшая к этому занятию команда собрала театр. В два часа актеры облачились в костюмы и наложили грим, в половине третьего в оркестровой яме собрались музыканты, и все приготовления были завершены.

Однако никаких признаков потенциальной аудитории не наблюдалось. Дама Изабель вышла из корабля и, нахмурившись, оглядела горизонт. Жизнь вокруг шла своим обычным чередом. и на спектакль, похоже, никто не собирался.

И без десяти три публики нигде не было видно.

Ровно в три часа появился Местный наблюдатель, тот самый, которого руководители труппы видели вчера. Коротко поздоровавшись с дамой Изабель, Бернардом Биклем и Дарвином Личли, в гордом одиночестве он прошествовал в театр, уселся на одно из сидений, открыл принесенный с собой небольшой плоский чемоданчик, вынул из него бумагу, чернила и кисточку и разложил все это перед собой.

Дама Изабель, стоя у входа, с подозрением следила за этими приготовлениями.

— Он, очевидно, пришел посмотреть оперу. Но где же остальные?

Бернард Бикль вышел и пристально оглядел окрестности.

— Больше никого не видно, — вернувшись, доложил он.

Дама Изабель повернулась к Личли:

— Выясните, пожалуйста, когда нам ожидать остальную аудиторию.

Личли переговорил с наблюдателем и передал даме Изабель его неожиданный ответ.

— Он и есть аудитория. И он несколько раздражен, что спектакль не начинается вовремя.

— Но мы же не можем играть спектакль для одного индивидуала! — запротестовала дама Изабель. — Вы ему объяснили это?

— Ну да. Я заметил ему, что мы ожидали довольно большое количество зрителей, но он заявил, что должен произвести предварительный просмотр, чтобы изучить и оценить нашу музыку, прежде, чем население в массовом масштабе рискнет подвергнуть себя воздействию, возможно, нервирующих звуков.

Дама Изабель сжала челюсти; наступил момент, когда решалось, будет ли "Севильский цирюльник" демонстрироваться для одобрения или нет.

Неожиданно в разговор вмешался Бернард Бикль и вкрадчивым голосом промолвил.

— Я полагаю, мы должны были предвидеть необходимость получения одобрения, особенно в высокоразвитых мирах. И мы ничего не можем с этим поделать; нам придется или подчиниться местным правилам, или улететь ни с чем.

Дама Изабель с раздражением кивнула.

— Полагаю, вы правы; однако, когда такие идеалисты, как мы, тратят свои таланты и деньги на такой эксперимент, то от тех, кто должен, по идее, получить от этого выгоду, можно было бы ожидать, по крайней мере, понимания. Я вовсе не требую восторгов, меня устроит даже крупица доброго отношения. Я не могу поверить… — она замолкла на полуслове, заметив приближение наблюдателя.

Подойдя к землянам наблюдатель заговорил, а Личли принялся переводить необычные для человеческого уха звуки.

— Ему не терпится узнать, когда начнется программа, он хочет также отметить, что начало концерта за держалось уже на девятнадцать минут.

Дама Изабель всплеснула руками.

— Я вынуждена подчиниться прихоти местного чиновника…

Она подала знак сэру Генри Риксону, который с удивлением посмотрел на нее поверх сидений, пустых за исключением одного — того, где расположился наблюдатель. Дирижер еще раз вопросительно взглянул на даму Изабель, та подтвердила свой сигнал к началу, и сэр Генри поднял свою палочку. Зазвучали первые ноты увертюры, и "Севильский цирюльник" предстал суду музыкального эксперта одной из внеземных цивилизаций.

Спектакль, идущий перед ни на что не реагирующим наблюдателем, остался у его участников не самым живым воспоминанием, но в то же время мастерство труппы не дало ему, как того можно было ожидать превратиться в чисто механический процесс воспроизведения сюжета.

Во время представления наблюдатель был очень внимателен, не выказывал ни одобрения, ни недовольства, не делал никаких движений, если не считать внесения пометок в свои бумаги.

Финальный хор потонул в заключительных аккордах оркестра, и занавес упал. Дама Изабель, Бернард Бикль и Дарвин Личли повернулись к своему единственному зрителю, делающему в тот момент последние пометки. Закончив писать, наблюдатель встал и направился к выходу. Дарвину Личли даже не потребовались инструкции дамы Изабель, чтобы выпрыгнуть вперед и ринутся за ним. У самого выхода он догнал наблюдателя, и между ними завязался многословный диалог, прерванный подошедшей дамой Изабель. Она сгорала от нетерпения узнать мнение представителя водяных людей.

— Он неприятно поражен, — выдавил из себя Личли. — Вот основной смысл его реакции.

— Что? — переспросила дама Изабель, — И это почему же?