Сергей Панарин - Побег из Шапито Страница 23

Затем пришли вести о тамбовском кенгуру и еноте, стреляющем вонючей жидкостью. Это было уже не очень смешно, хотя один из браконьеров божился, что встретил сначала волка, а потом медведя, причём последнего застал в собственной палатке. Те, кто видел Витю и Федю после их возвращения из «экспедиции по следам снежного человека», утверждали: мужики трезвы, злы и надломлены, их одежда порвана, а сами они расцарапаны.

Следующее утро породило сразу три сенсации. Во-первых, сошли с ума собаки. Брехали, толклись возле заброшенного участка. Во-вторых, прямо по улице бегала бешеная лиса. Бесстыжая не обращала внимания на людей и шутя ушла от своры преследователей, поводив её по дворам и «сбросив с хвоста» изящным прыжком через забор. А лиса-то не самый великий прыгун, это знают все. В-третьих, кенгуру и обезьяна действительно существовали. Они так же, как и рыжая хищница, бегали по деревне!

Достоверность перечисленных происшествий подтверждали самые надёжные, уважаемые люди. Это уже не Витя, Федя да Антонина. Это уже либо массовый психоз, либо опыты военных, либо экологическая катастрофа.

Слухи о загадочных событиях мгновенно разнеслись по округе, достигнув райцентра, а уже оттуда кто-то добрый позвонил в Тамбов, в местную газету. Главный редактор подумал-подумал и послал-таки молодого корреспондента в командировку, наказав всё досконально выяснить да крепко не пить, ведь наш народ сначала накормит-напоит, а уж потом и сказки начинает сказывать. По окаянному пьяному делу не то что кенгуру – слоны в средней полосе России заведутся.

Радостные звери сидели у берлоги Ломоносыча и взахлёб делились впечатлениями от спасательной операции. Лисёна почти без вранья пересказала ход погони, Гуру Кен в лицах изобразил встречу с бабкой и внучкой. Петеру и Ман-Кею было стыдно за то, что они стали причиной таких хлопот и риска.

– Артистические вы натуры, – невесело усмехнулся Михайло.

Четвёрка циркачей нервно переглянулась: неужели их обман раскрылся?

– Всё вас на публику тянет, а ещё послы, – укоризненно продолжил медведь-губернатор. – Переполошили всю деревню. Что за жизнь там у вас, за бугром-то? Мы никогда не лезем посередь утра людям на глаза. Этак они решат, что в нашем лесу развелось много лис и кенгурей… Кенгуров… Ну, вы поняли. Не буди лиха, коли оно тихо. Ведь чую: заявятся люди-то, захотят добычи.

– Что же делать? – спросил Вонючка Сэм.

– Будем думать. А пока давайте-ка устроим ещё один концерт. – Михайло потёр лапы. – А то народ спрашивает, когда продолжится культурный обмен. Тут товарищ канюк интересовался…

Петер закатил глаза. Медведь, еле заметно усмехнувшись, закончил мысль:

– Так вот, канюк хотел знать, будет ли петь блистательный гамбургский тенор.

– Будет-будет, – пообещал за товарища кенгуру.

– Вот и ладушки. Отдыхайте пока.

Вечером старый овраг опять превратился в зрительный зал. Звери и птицы усаживались плотнее, потому что желающих приобщиться к прекрасному в этот раз было больше – слухи о замечательном концерте спровоцировали волну интереса к заморским послам и их талантам. Приползла даже старая гадюка, которую никто не любил за сварливый нрав: она вечно отпускала ядовитые комментарии в сторону соседей и шипела на молодёжь. Ради праздника все готовы были потерпеть и её.

Представление снова открыли танцующие зайцы. Их пляска стала более изощрённой. Темп взвинтился, прыжки и трюки усложнились, а венцом выступления стала затейливая пирамида, которую косые построили из своих тел.

– Спасибо, мы репетировали, – пыхтя, отвечали зайцы на горячие аплодисменты зрителей.

– Реальный замес, come on, come on, yes! – кричал Эм Си, хлопая в огромные ладоши.

Но вот танцоры откланялись и покинули арену. Их место заняла лиса.

– Сегодня я расскажу вам ещё одну басню, – порадовала публику Лисёна. – Она называется «Моржиха и клыки». Это чукотская автономная басня, которую мне рассказала одна вкусная… ой, то есть искусная, перелётная птица. Итак, «Моржиха и клыки».

Моржиха к старости слаба бивнями стала:

болят и кариес. Но по ТВ видала,

что бивни паста укрепляет,

а порошок микробов убивает.

Всё это у людей приобрела

и весь полярный день клыки блюла,

но как ни чистила, зазря – не помогает:

всё больше новых дырок меж бивней,

с которых подлые микробы ржут над ней.

Моржиха слезы льёт и воет, как собака,

худеет на глазах. Нехорошо, однако!

Мораль поведал мне шаман, долбя в тамтамы:

не верьте, чукчи, хитрым тёткам из рекламы!

Басня всем понравилась, хотя мало кто знал, что такое ТВ и микробы.

А рыжую артистку уже сменил Колючий с гитарой.

– Песня о нелёгкой доле жителя зоопарка, – объявил свой номер ёж. – Шансон посвящается всем, кто сидел.

Граждане начальнички, я не виноват.

Зря меня поймали вы, я уже не рад,

что гулял я по опушке,

пел весёлые частушки

и попал в тиски ловушки аккурат.

Небо в клетку и кормёжка по часам.

Я скучаю, я страдаю по лесам,

мне на волюшку охота,

я гляжу на бегемота

и набить хочу я морду страусам.

Эх, на воле братцы ягод нажрались.

Ну а взаперти, ребята, жизнь не жизнь!

И всё же очень здорово,

ах, как же типа здорово,

как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

Старания Колючего были вознаграждены аплодисментами и одобрительными грустными возгласами с мест. Тема заточения в зоопарк волновала тамбовчан, потому что совсем недавно лесник Прохор в очередной раз водил по округе каких-то любопытных людей в очках и показывал им, кто где селится. Обычно такие экскурсии оканчивались облавами.

Ёж сжал лапку в кулак и потряс ею, мол, крепись, братва!

Стоило Петеру встать с места, как его стали упрашивать исполнить арию, которую он пел на прошлом концерте. Сладкоголосый петух не дал себя долго уговаривать и повторил «Скажите, курочки…».

Овации продолжались несколько минут. Растрогавшийся Петер признался в беззаветной любви к тамбовской публике, за что был объявлен королём сцены.

– Серёга, дружище! – Лисёна уткнулась в плечо волка и разрыдалась в бесконечном умилении. – Как же божественно он поёт, мой Петер-петушок! В такие минуты я просто не представляю, как я смогу его съесть. А я обязательно его съем, Серёженька. Я не я буду, если его не съем!

Волк прорычал ей что-то в ответ, но его слова потерялись в шквале зрительских восторгов.

Потом оказалось: иноземцы приготовили сюрприз. Гуру Кен, немного стесняясь, заявил, что сейчас экзотический квартет подарит гостеприимным россиянам частушки. Эм Си витиевато посвятил их волку, лисе, ежу и медведю. Скунс попросил птиц помочь аккомпанементом и под хлопки да трели задвинул первый куплет:

Ну и что, что неказистаи вдобавок рыжая?Но зато хитра, речиста,да к тому ж бесстыжая!

Звери упали со смеху, а Лисёна взбесилась, поэтому Гуру Кен смягчил накал страстей:

Я не знаю, как в Тамбове,но у нас в Австралииза такие вот приколыморду бить не стали бы.

Петер выступил вперёд и вывел следующую остроту:

Если долго покумекать,сильно поднатужиться,то и в песенках ежасмысл обнаружится!

Эм Си подхватил эстафету:

Отдохнуть решил Серёгаи грибов поел немного,кривоногий и хромой,сам весёлый и хмельной. 

Кенгуру проехался по Михайле:

На медведя я, друзья,смело выйду снова,если с ломом буду я,а медведь без лома. 

Губернатор не смолчал, вставил классическую отпевочку:

Против лома нет приёма,если нет другого лома! 

И напоследок четвёрка певцов вывела хором:

На окошке два цветочка —голубой да аленький.Ни за что не поменяюлес большой на маленький. 

– Всё, на сегодня концерт окончен! Всем спокойной ночи! – объявил Михайло. – А то эта… Как её? Вах, ханалия начнётся.

Народ ещё долго не расходился, хлопая друг другу и распевая частушки, но звери постепенно покинули овраг, хотя циркачи ещё долго слышали во тьме вопли вроде «Я не знаю, как в Тамбове…».

– Знаете, мне вдруг захотелось обратно, в цирк… – вздохнул скунс.

– Мне есть тоже немножечко хотеть цурюк, – признался петух.

Кенгуру всхлипнул в знак солидарности.

У Ман-Кея была другая точка зрения:

– Эй, братья, бросьте ерундой страдать, я с вами не согласен, ответ ясен – цирк ужасен, опасен, хотя и притворно прекрасен. Вспомните песню Колючего, ничего не слышали круче вы о зоозастенках и воле или хотите выступить в роли мальчиков для битья? Нет, не с вами я.