Оксана Малиновская - Чудесный переплет. Часть 1 Страница 25

Вагон раскачивался в такт стуку колёс, за окном совсем стемнело, а мы всё болтали и пили, болтали и пили. Постепенно я перестала участвовать в разговоре, молча, с улыбкой на губах, кивала, краем уха улавливая, о чём щебетали разгорячённые алкоголем парни, и постепенно погружалась в невесёлые мысли.

Как у них всё здорово выходит — закадычные друзья, всегда и везде вместе, радости и невзгоды — пополам, прям как в песне… Как–то так получилось, что я росла довольно сдержанным и независимым ребёнком, вся в себе. У меня не было старших братьев и сестёр, и не с кем было поделиться своими переживаниями, радостями или печалями, спросить совета. Не знаю почему, но я не умела довериться родителям, впрочем, и никому не умела довериться, поэтому научилась и привыкла надеяться только на себя. «Волк–одиночка» — так меня однажды охарактеризовала учительница. Я никогда не умела заводить друзей и подруг, знакомые — были, конечно, но не друзья, а после расставания с Женей я и вовсе перестала общаться практически со всеми…

Необходимость принимать решения самостоятельно вынудила меня много заниматься собственным развитием, учиться наблюдать и анализировать, аккумулировать информацию, которая могла бы в будущем пригодиться. Я шла по жизни одна и не терпела какого бы то ни было вмешательства извне… отчасти потому, что не могла найти того или тех, кому поверила бы как себе. А так иногда хотелось бы… Возможно, я задавала для потенциальных друзей слишком высокую планку по уму, характеру, личностным качествам, но как быть, если иначе не получалось? Уж слишком глубоко и прочно я засела в своей раковине…

Единственным верным другом, никогда меня не подводившим и которому я безоговорочно доверяла, была интуиция и как её составляющая — внутренний голос. Как часто, используя термин «интуиция» по отношению к какому–то человеку, мы подразумеваем наличие у последнего некоего дара предугадывать события, предвидеть единственно правильное решение. Что же это на самом деле? Значительная часть выводов и умозаключений делается человеком при его непосредственном осознанном участии: то есть он размышляет, скажем, над задачей, анализирует её, рассматривает варианты решения и приходит к какому–то заключению, которое и озвучивает. Это — стандартная, понятная ситуация. Что касается интуиции, то механизм её проявления значительно туманнее. Интуиция — это знания и незнания, находящиеся в пассиве, зарытые в глубине нашего мозга, в нужный момент извлекаемые, обрабатываемые и выдаваемые нам в виде готового решения нашим подсознанием, при этом непосредственно в момент принятия или озвучивания решения мы абсолютно не можем объяснить логики, приведшей к его принятию. Э–э–э… смахивает на «непереводимый итальянский фольклор»? Тогда простой для восприятия пример: вы собираете в лесу грибы и в какой–то момент начинаете ощущать лёгкое непонятное беспокойство, которое со временем усиливается, внезапно вы осознаёте, что пора домой.

Если проанализировать причины, натолкнувшие вас на мысль о том, что пора собираться домой, то обнаружится: вы довольно сильно углубились в лес и не представляете, где шоссе, а шума машин уже не слышно; солнце окончательно ушло за тучи, и вы не можете больше по нему ориентироваться, а другие способы ориентирования на местности вам не знакомы; судя по часам, до наступления темноты осталось не более двух часов. Все эти факты собрал и проанализировал за вас на уровне подсознания ваш мозг и, повинуясь инстинкту самосохранения, начал настойчиво подталкивать вас к принятию соответствующего решения. Другими словами, в основе интуиции лежат прежде всего обширные знания плюс некоторые особые мыслительные способности нашего мозга. Ничего сверхъестественного в ней нет, она объяснима.

Интуицию часто путают со способностью предчувствовать, предугадывать события. Вот это действительно дар, и далеко не каждый человек им обладает. Одно дело, когда вы можете предвосхищать события на основе знаний или незнаний, обработанных вашим подсознанием, другое — когда ваше подсознание не работает, но включается некое шестое чувство, которое безошибочно указывает на реализацию какого–то риска, всегда приводящую к серьёзным последствиям. Как правило, это шестое чувство срабатывает в отношении близких вам людей. Никогда не забуду, как спокойным летним вечером, возвращаясь в пригороде Москвы с озера на дачу пешком, я поравнялась с высоким забором, окружавшим один из домов дачного посёлка, и в тот же миг услышала громкий, пронзительный вой собаки. Если вы когда–нибудь имели дело с собаками, то поймёте, что я имею в виду, говоря, что лай и вой бывают разными: они — индикаторы настроения собаки, заменители слов и мимики. В них можно услышать и радость, и боль, и нетерпение, и агрессию, и многое–многое другое — иными словами, практически весь спектр эмоций, подвластных человеку.

Вой, который слышала я, был скорбным, рвущим душу, пронизанным отчаянием от безысходности и неотвратимости того, что произошло или вскоре должно было произойти. У меня всё тело покрылось мурашками, возникло ощущение, что собака пыталась сказать мне о какой–то очень серьёзной беде. Я не находила себе места от охватившего меня гнетущего беспокойства, мысленно перебирая в памяти всех родных и близких. Где они сейчас, что делают? Может ли кто–нибудь из них оказаться в ситуации, в которой подвергнет свою жизнь серьёзной опасности? Очень тяжело чувствовать, что что–то случилось или вот–вот случится, и не знать, что именно и с кем из дорогих твоему сердцу людей… На другой день я узнала, что умерла моя бабушка…

В следующий раз подобное повторилось двумя годами позже по дороге с загородной дачи в Москву. Я не могла понять, почему ощущала беспокойство и волнение, почему не находила себе места. Пришлось припарковаться у обочины и успокоиться, поскольку в таком состоянии я запросто могла спровоцировать аварию. У меня не было сомнений в том, что надвигалось или случилось что–то нехорошее, но насколько нехорошее — не могла определить. По правде говоря, мне в голову даже пришла мысль о том, что это что–то должно было случиться со мной. Вскоре тревожное ощущение прошло так же внезапно, как и появилось, и я догадалась, что всё самое плохое позади. Позднее выяснилось, что именно во время моего беспокойства у дедушки случился инсульт. Слава Богу, он был не один, и, слава Богу, бригада скорой помощи приехала быстро, и дедушку удалось спасти…

— Алёнк, ты заснула, что ли? — зазвучал в моих ушах настойчивый голос Матвея, выводя меня из размышлений.

— А? Да нет, не сплю, просто задумалась, — улыбнулась я и отхлебнула из стакана маленький глоток.

— Если не спишь, тогда рассуди наш спор как женщина — кто прав, я или Иван? — потребовал пьяненький Матвей.

Эка его развезло… А Иван в полном порядке, молодец.

— Извини, я прослушала, о чём спор?

— Мы сошлись во мнении, что на первом свидании женщину нужно удивить, чем–то огорошить. Только Иван говорит, что не всем можно горошить, нужно хорошо обдумать тактику поведения, а я говорю, что плевать, что говорить, лишь бы её шокировать. Тогда она тобой заинтересуется, поскольку ты покажешься ей неординарной личностью.

Ба–а–а… последняя стадия… на баб перешли…

— Помню, был у меня подобный опыт, — с ноткой сарказма в голосе начала я рассказ вместо однозначного ответа. — Познакомилась я как–то на первом курсе — мне тогда семнадцать было, совсем ещё девочка — со студентом последнего курса ветеринарной академии. Пригласил он меня на свидание, и я согласилась. Не то чтобы он мне особо понравился, но подумала и решила сходить, развеяться. А парень хоть и хороший был, но простоватый, из села, да ещё и профессия будущая на него, похоже, свой специфический отпечаток наложила. Короче, уж не знаю, хотел ли он меня, как ты говоришь, шокировать или просто не умел с девушками общаться, да только началось всё с того, что вместо цветов подарил он мне при встрече прополис — страшный буро–зелёный липковатый шар величиной с куриное яйцо, напоминавший состарившуюся и умершую естественной смертью оконную замазку, а когда я, превозмогая брезгливость, взяла непонятную штуку двумя пальчиками и поинтересовалась, что это такое, — спокойно пояснил, что это — пчелиные какашки, которые нужно отщипывать маленькими кусочками, растворять в воде или спирте и пить. Они, мол, от целого вороха жутких болезней помогают.

Не скрою, я действительно была шокирована. Будучи здоровой как конь от природы и ещё не успев к своим семнадцати годам обзавестись упомянутым ворохом жутких болезней, на излечение от которых понадобится такой громадный кусок прополиса, я недоумевала, по каким таким внешним признакам он определил, что мне совсем хана, и, расчувствовавшись, приволок в подарок запас пчелиного дерьма на всю мою оставшуюся жизнь? Видать, совсем хреново я выглядела… Дальше: это какими же такими болезнями нужно болеть, чтобы в принципе покуситься на дерьмо, пусть даже и пчелиное? В общем, огорошил он меня — дальше некуда. Я, разумеется, виду не подала и сердечно поблагодарила парня за столь ценный и актуальный для меня подарок, а сама долго ещё потом приходила в себя. В течение часа после торжественной презентации прополиса мы пытались наладить общение, но разговор не клеился — мне никак не удавалось нащупать пересекающихся тем, которые дали бы пищу для обсуждения обоим. И вдруг без всякой предварительной подготовки парень перешёл на рассказ о своей работе. Я встрепенулась — круто! — теперь точно удастся его разговорить, да и любопытно послушать, как он кошечек и собачек на практике лечит, уколы им делает…