Виталий Бодров - Неизведанные пути Страница 25

Вот это Наноку понятно. Комплимент, эльф подольститься хочет. Крепкий и здоровый, как дубина, вдобавок прочный и надежный, как дуб. Видать, сильно ему веревка нужна. Зачем, интересно? Неужели повеситься задумал?

— Ты эта… брось! Жить хорошо! Зачем тебе вешаться? Повешенных Беодл к себе не берет. Никому они не нужны, повешенные, хоть на этом свете, хоть на том.

— О, Пресветлые Звезды! За что, ну за что мне такая кара?! Мне связать их нужно, понял?

— Понял, понял, — бормотал варвар, доставая веревку. — На, держи. Тут еще один был, на дереве. Сбежал, небось…

— Ох, а я о нем и забыл. Так, связывай этих веревкой, а я достану того.

Связывать — это понятно, даже привычно. Это тебе не слова эльфийские слушать, типа той же «енетики». Одной веревкой всех четверых, да так, чтобы ноги-руки не шевельнулись — плевое дело. Надо еще и рты чем-то закрыть, а то колданут еще чего. Эльфы же, вдобавок темные, причем не гномы, другие. Без бород. Колдуны, почти наверняка. Вон Тил, нормальный парень, хоть и эльф психованный, и то колдун.

Вернулся Тил, ведя перед собой последнего эльфа. Того самого, который кричал Наноку «Хек!». Движения у изгоя были какие-то заторможенные, видимо, магия Тила изрядно его помяла. Оружия на нем не было.

— Пояс свой давай! — приказал эльф варвару.

Нанок поперхнулся. В поясе он хранил деньги. Неужели Тил решил его грабануть? А еще друг называется! Впрочем, он тут же сообразил, что эльфу нужно что-то типа веревки, а эльфийские почему-то не годятся. Хотя вроде и не гнилые — Нанок их так и не смог даже чуть растянуть, когда его связали.

Варвар быстро пересыпал деньги в кошель.

— Скорее! — стегнул его голос Тила. — Времени мало!

— Держи! — он бросил эльфу пояс. — Но мне нужен новый.

— Сними любой, — отмахнулся тот. — Твоя законная добыча.

Вот это по-нашему. При эльфе, варвар не рискнул обобрать пленных. Соплеменники все же, хоть и изгои. Сегодня темные, завтра глядишь, опять светлые. От них всего ожидать можно. Это с неграми просто, им уж точно не посветлеть.

Деловито он обобрал пленных. Золота при них не было, да и серебра не густо, зато были всякие непонятные побрякушки. Их Нанок тоже решил прихватить на всякий случай, вдруг да пригодятся когда? Иные побрякушки, он слышал, стоят о-го-го сколько. Жаль, не запомнил, какие именно. Поэтому брать надо все.

И мечи. Эльфийской работы, из особой бронзы. Наверняка дорогие. Но придется оставить. Не будешь же по лесу бродить, увешанный оружием, как новогодняя рябина. А как оружие легковаты, не под его руку. Нет, один меч у него есть, и хватит. Все одно, драться им не умеет. Может, еще выучится. Вон эльфа уговорит, и за пару дней выучится, он способный.

— А чего это на них куртки не зеленые, а голубые? — поинтересовался он, исследуя подкладки одежды в поисках зашитого чего-нибудь.

— Они же изгои, — пожал плечами эльф. — Отверженные. Когда эльф изгоняется из Саро, он обязан перед Пресветлыми Звездами носить только голубое. Как знак изгнания. Их так и называют — леарни, голубые.

— У нас тоже иных отверженных голубыми называют, — сообщил варвар. — Только носят они, кто чего хочет. Так что по виду не всегда и угадаешь… Даже считалка есть детская, что-то типа «голубой, голубой, не хочу играть с тобой».

— Странные у вас обычаи, — подивился эльф. — А считалка наша, у нас передрали.

Нанок между тем добрался до сумок, и тут же захрустел какой-то едой. Вкусно! А в этой сумочке у нас что? А вон в том мешочке? А это… упс! Меч, торчащий из одной сумки, не был эльфийским. Из железа он был. Или из стали — он же не темный эльф, чтобы на глаз определять. Пардон, в смысле, не гном вовсе. Хотя Тил намекал на что-то нехорошее между мамой Нанока и каким-то гномом, мол, и борода от него. Шутил, наверное. У этих эльфов и шуточки… эльфийские. Но меч-то не эльфийский, эльфы железа не переносят.

— Глянь-ка, Тил! — варвар воткнул меч в землю. Эльф внимательно осмотрел его, избегая, однако, прикасаться.

— Это не наш. Знатный клинок, древний, даже магический, чувствую, но не для эльфийской руки. А ну, вот ты, леарни. Чей этот меч, и где его хозяин?

— А ты не вопи, — нагло отзвался изгой. — Ничего ты от нас не услышишь. Пока не поклянешься Пресветлыми звездами, что нас отпустишь. Живыми и невредимыми.

Варвар вытащил из ножен меч и поднес его к лицу наглеца. Голубой, а туда же, права качает.

Эльф заметно побледнел. Да, не врут легенды, боятся остроухие железа, боятся.

— А может, так расскажешь? — дружелюбно улыбнувшись, попросил он.

— Тиллатаэль, ты-то ведь не изгой! — взмолился леарни. — Ты не можешь нас пытать, это против Закона! Ты сам станешь одним из нас!

— А я разве собираюсь вас пытать? — удивился эльф. — Я вообще пойду по лесу погуляю, осмотрюсь. Вдруг кроме вас тут еще Избравшие Тьму найдутся?

— Руками варвара твоего пытать собираешься!

— Он не мой варвар. Он свой собственный варвар. С ним и договаривайтесь. Я даже могу попросить его не причинять вам боли. Только чем его поклясться заставить, не знаю, не Небесными Лесами же? И в Пресветлые Звезды он не верит…

— Хорошо, что ты хочешь от нас?

— Клятвы. Клятвы Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком в том, что вы не будете помогать некромантам, не будете нападать ни на эльфов, ни на смертных. И еще информацию. Все, что знаете. А я в ответ дам вам жизнь и свободу. Но! Если вы еще не так далеко ушли во Тьму, я дам вам шанс вернуться. Выступите в нужный момент вместе с нами против Тубариха, и получите прощение. Это я вам обещаю от имени Совета. Вы знаете, что я вхожу в него.

— Но у тебя нет права говорить от имени Совета, — подал голос дозорный.

— Ты прав, — согласился Тил. — Но в Законе есть положение насчет леарни. И говорится в нем: «Если носящий голубое совершит деяние, несущее спасение всему Саро, презрев для жизни своей опасность, то носить ему зеленое, ибо в душе он — эльф истинный». Так что, я в своем праве. Решать вам.

— Меч этот принадлежал человеку, — подал вдруг голос молодой эльф с небольшим шрамом на виске. — Он пришел ночью с мечом в руке. Его тут же спеленали ветвями, на манер тех чар, что ты сам использовал. Но он был силен, едва не вырвался. Пришлось его остекленить и заключить в ствол дуба. Так что, он жив, хотя и недвижим.

— В каком он стволе? — поинтересовался Тил.

— А как я тебе покажу? — поинтересовался в ответ изгой. — У меня даже пальцы связаны. Твой глупый вар… Этот на редкость дружелюбный миролюбивый человек связал нас так, что не шевельнешься. Развяжи, и я покажу.

— Только без глупостей, — предупредил Тил. — Нанок, развяжи его.

Варвар, бурча что-то под нос, исполнил просьбу. Другой бы счел ее приказом, но не он, Нанок. Потому что приказам он принципиально не починяется, за что дважды с треском уже был изгнан из армии. О чем, впрочем, отнюдь не жалел.

Веревка, будто мылом смазанная, так и норовила выскользнуть из пальцев, но Нанок был более ловок. Миг — и путы спали с рук леарни. А в следующую секунду тот уже держал в руках меч, приставив его к горлу Тила.

Варвар так и застыл. Топор схватить не успеет, это ясно, проклятый изгой успеет перехватить эльфу глотку. Даже дернуться нельзя, слишком он быстр, отверженный.

А тот, держа в руке меч, пристально смотрел в глаза Тиллатаэля.

— Клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, — произнес леарни ясным и чистым голосом. — Что не буду помогать некромантам, не буду нападать ни на эльфов, ни на смертных. Клянусь также, что выступлю против Тубариха по первому твоему слову. Пусть смерть настигнет меня в тот момент, когда я нарушу клятву.

— Я принимаю твою клятву, — так же ясно и чисто ответил Тил, казалось, не замечая меч у своего горла. — И клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, а также Небесными Лесами, что ты получишь право носить зеленое после победы.

Леарни, как ни в чем не бывало, кивнул и засунул меч за пояс. Варвар шумно вздохнул.

— Человек вот в этом дереве, — изгой ткнул пальцем в дуб, на взгляд Нанока, ничем не отличавшимся от других. — Если хочешь, я сам освобожу его.

— Действуй, — согласился эльф.

Изгой подошел к дереву, и начал что-то бормотать на непонятном языке. «Должно быть, эльфийский», — смекнул Нанок. По-эльфийски он знал только «хек» но его среди употребляемых леарни слов не оказалось. Отверженный не останавливался. Сделав жест рукой, он отломил от нижней ветви сучок. Затем уколол себе палец булавкой («Серебро, — опознал варвар знакомый метал. — Эх, и как я ее проглядел?») и капнул на сучок кровью. Тот вдруг стал испускать зеленый дым («Колдовство!» — догадался Нанок). Заключительное слово — и ствол дерева неожиданно раскрылся с отвратительным скрипом. Из него выпало неподвижное тело. Изгой (Нанок даже в мыслях не называл его голубым, чтобы не обидеть возможно хорошего человека. То есть, эльфа, конечно.) сделал последний жест, завершая свое колдовство. Затем склонился над телом, рассматривая его. Любопытный варвар подошел ближе, чтобы посмотреть на уши тела. Человек! Настоящий человек, не эльф какой-нибудь. Совсем неподвижный, похож на мертвого, но варвар знал, что он жив. «Спасибо тебе, Беодл, — горячо взмолился Нанок. — Ты услышал мою просьбы, и послал мне в попутчики человека! Хватит с меня этих ненормальных остроухих с их кошмарной магией. Все, никакого колдовства!»