Андрей Синицын - Поваренная книга Мардгайла Страница 26

— В чем дело, адмирал? — от порога гремит Дершог. — Зачем ты просил меня прийти?

— Сейчас вернется Патакон и вы все узнаете. Посиди пока.

— А куда он пошел? — не унимается большой кузнечик.

— По нужде. Что ты такой нетерпеливый?

Взбрык обижается. Встает. Начинает прохаживаться по кают-компании.

Признаться, нам всем не терпится узнать, что там за новость. Мы все надеемся, что наш сигнал услышан, к нам идет помощь. Но откуда это знать Лючу…

В коридоре снова слышится шум. Мы оборачиваемся к двери. В кают-компанию вбегает Патакон, открывает рот, что-бы сказать что-то, но замечает Дершога и замирает. Его глаза из настороженно напуганных превращаются в напугано растерянные.

— Что случилось? — Люч напуган ничуть не меньше. Патакон смотрит на Дершога, потом на Люча, снова на Дершога. Неприятное ощущение необъяснимого страха появляется и у меня. Чувствую во рту металлический привкус, маленькие мурашки пробежали по щекам и шее.

— В морге кто-то есть, — наконец смог выдавить из себя Патакон.

— Кто есть… — Люч медленно поднимается из кресла. — Все здесь… Что ты несешь…

— Я шел мимо. Вдруг слышу… шум. Остановился, прислушался. Слышу тихий лязг металла. А потом точь-в-точь как шум поддона, когда его выдвигают из морозильника.

— И ты решил, что это я мертвеца глодаю, — говорит Дершог, догадываясь о причине столь странного взгляда.

— Может, тебе показалось? — Люч понимает состояние Патакона. Ему сейчас что угодно привидится.

— Я еще не сошел с ума! Там кто-то есть! Спорить можно до бесконечности.

Люч выходит из кают-компании первым, за ним Дершог и Патакон. Взбрык судорожно смотрит то на меня, то на Маринга. Маринг спокойно стоит рядом со столиком. Я встаю, иду следом за всеми. Взбрык обгоняет меня. Марингу ничего не остается, и он лениво идет за нами. У меня в голове снова появляется идиотская мысль, которую я всего несколько часов назад выгнал взашей, доказав, что этого не может быть.

Прибавляю шаг.

В санчасть мы вваливаемся почти одновременно, лишь Маринг немного отстает. Еще несколько шагов, и мы в морге. Нас всех в полном смысле слова прошибает столбняк…

Нижняя левая ячейка открыта, поддон с ванной наполовину выдвинут. Из ванной поднимается жидкий парок охладителя. Первым в себя приходит Дершог.

— Если ни у кого нет других идей, я бы предложил обшарить жилой модуль еще раз.

— Кого ты надеешься найти? — спрашивает Люч.

— Того, кто выдвинул поддон.

— А когда ты пришел в кают-компанию? — спрашивает Патакон.

Мы смотрим на Дершога. Вопрос для Патакона вполне уместный. Вот только Дершог не мог быть в морге. Он появился сразу же за Лючем, как только тот поговорил с Патаконом и вошел в кают-компанию. Он, конечно же, мог выдвинуть поддон, но только не в тот момент, когда Патакон проходил мимо санчасти.

— Он пришел сразу после того, как ты вышел, — отвечаю я за волка.

Патакон в растерянности. Судя по всему, единственный, кого он заподозрил, оказался вне подозрений.

Я до конца выдвигаю поддон, осматриваю тело Дельфа. Все на месте. Теперь коллеги с некоторым удивлением смотрят на меня. Дершог… Дершог как раз спокоен. Он понимает, что осматривая Дельфа я, во-первых, успокаиваю Патакона и Взбрыка, во-вторых, просто проверяю версию, пусть и абсурдную.

«Но, черт возьми, даже если предположить, что Патакон с перепугу услышал то, чего не было, то кто тогда выдвинул поддон? Хотя… Это мог быть кто угодно и времени у него было предостаточно. А Патакон всего лишь увидел тело. Остальное он просто дофантазировал, чтобы ему поверили. Тогда остается узнать сущую малость: зачем Патакона занесло в морг, если он собирался идти по нужде? Господи, с каждым часом новые загадки. Если не опухну с голоду, сойду с ума от размышлений».

Через полчаса мы сидим в кают-компании. Голографический симулятор превратил ее в небольшую лесную поляну, где-то в горах. В дальнем левом углу журчит ручей, на ветвях щебечут птицы, солнце выползает из-за горизонта.

Сидим молча.

«Что произошло в морге? Скорее всего, чья-то шутка. Кто-то развлекается со скуки. Кто? Только Дершог. Остальные слабоваты для таких шуток. Но Патакон клянется, что слышал шум».

— Люч, ты грозился ошарашить нас новостью, — напоминаю я.

— Да-да, — оживляется Взбрык. — Мы действительно забыли об этом.

Люч ерзает в кресле, усаживается поудобнее. Посреди лесной горной поляны широкое шаргашское кресло выглядит, конечно, диковато.

— Новостей две, — говорит Люч.

— Одна плохая, другая хорошая? — спрашивает Маринг.

— Действительно одна новость хорошая, вторая… А о второй вы наверное давно догадывались сами. Итак первая. Наш сигнал услышан.

Люч берет паузу. Мы молчим. Мы просто не можем реагировать. Слабость, нервное перенапряжение. А теперь облегчение. Смерть, вроде как откладывается.

— В это трудно поверить, но мой компьютер смог зафиксировать слабый сигнал. Всего один раз. Это обрывок радиограммы, которую они очевидно постоянно повторяют. Нас услышал звездолет Торговой федерации «Меркурий». Он изменил курс и идет к нам. Но он придет не раньше чем через пять недель.

— Это вторая новость или будет еще хуже? — спрашивает Дершог.

— Это вторая новость.

— А тебе мало? — сквозь нервный смешок спрашивает Взбрык. — Тебе этого мало?

— Мне этого достаточно, — спокойно отвечает Дершог. — Мне достаточно того, что нас услышали и к нам идет помощь. Пищевая добавка у нас еще осталась. Мало конечно, но на пять недель можно постараться растянуть.

— Чего там на пять недель растягивать? — срывается Взбрык. — Мы же считали, у нас на четыре недели и то с трудом хватит. А тут пять…

— А я согласен, — говорит Маринг. — Пять недель протянуть можно. Тяжело, конечно, но выхода нет.

— Я тоже согласен, протянуть можно, — говорит Патакон. — По крайней мере попробуем.

Щебетание птиц становится более мелодичным, ручей журчит тише. Мы сидим полукругом. Я уже минут двадцать думаю, что для нас будет лучше: запереться по каютам или как можно чаще собираться вместе.

Дершог поднимается с поваленного дерева, неспешно подходит к большому камню, прислонившись спиной к которому сидит Патакон. Артулунк лишь поворачивает голову в его сторону. Таркар садится рядом.

— Извини, — говорит Дершог. — Вчера я не подумал, когда…

— Я понимаю, — отвечает Патакон. — Действительно есть разница между теми артулунками, что на Гольтикапе, и нашей цивилизацией. Разница даже не в разумности. Это разные ступени биологического развития. Треть Галактики считает, что человек произошел от обезьяны. Но никому и в голову не приходит дать обезьянам избирательное право.

— А что с поддоном? — громко спрашиваю я. — Коллеги. Если это шутка, я готов вместе со всеми посмеяться, но впредь не надо так шутить. Я допускаю, что кто-то выдвинул поддон, чтобы напугать коллег. Пусть не со зла, а так… чтоб встряхнуть нас. Но Патакон, ты не мог услышать звук выдвигаемого поддона. В тот момент все были в кают-компании.

— Ты решил, что я все это придумал? — спокойно спрашивает Патакон. — Я же не сказал, что шумел кто-то из нас.

— А кто еще мог шуметь?

— Откуда мне знать. Может души с погибших планет…

— Каких еще планет? — встревает Взбрык. — Здесь нет никаких погибших планет.

— У нас на Цыкипе все знают, что души с погибших планет блуждают в космосе и мстят за свою смерть. Души погибших во время аварии могли притянуть к себе души с погибших планет. Через мгновение после смерти они могли попросить у них помощи.

— Но мы не виноваты в аварии на станции, — возмущается Взбрык. — За что нам мстить?

— Они прилетели на зов погибших. Пусть в их смерти виновно провидение. Но кто-то убил Дельфа. Может они, а может кто-то из нас. Сейчас они забрали его душу и будут продолжать мстить.

Взбрык вертит башкой, ища испуганными глазами у нас поддержки. Но мы молчим.

— Хорошая легенда, — говорит Люч. — На планетах пояса Ориона существуют похожие.

Через час мы отправились ужинать. Поскольку теперь мы почти знали день, когда к нам придет помощь, мы решили урезать свои пайки. Урезать до минимума. И все равно получалось, что последние два дня нам придется не заходить на кухню.

Вернувшись в свою каюту я прячу пистолет под подушку, не раздеваясь ложусь на кровать и предаюсь невольным фантазиям о спасении. К нам летит звездолет Торговой федерации. Нам придется сильно поголодать, но это шанс. Сон подкрался ко мне незаметно…

Я проснулся около десяти часов. Проснулся сам, без будильника, но даже после этого мои глаза закрывались. Мне снова хотелось заснуть. Голова гудела от голода. Сделав над собой усилие, я все-таки поднялся с кровати. Чтобы побороть приступ лени я заставил себя не трогать пульт, а включить музыкальный центр, нажав кнопку на панели. Звук погромче, каюта наполняется забойной мелодией способной поднять мертвого из могилы. Звукоизоляция в каютах хорошая, я не боюсь шуметь.