Виталий Бодров - Весь мир на блюдечке сметаны Страница 26

Из-за угла донесся яростный вопль Урунса.

— А дядька Ренн — вряд ли, — добавила Перилла и оба весело рассмеялись.

Колшебник посмотрел на затянутое тучами ночное небо, сказал озабоченно:

— Вот-вот дождь пойдет. Может, домой?

— Когда остальные ищут Жирса? Ни за что! — возмутилась радость Перилла. — К тому же, дождь будет мелкий и теплый. Да и вообще, купол поставим, тоже мне, проблему нашел.

— У меня сапог прохудился, — сознался дядька Регунс.

— Потерпишь! — отрезала колшебница. Ее напарник пожал плечами и тоскливо вздохнул. Шататься всю ночь по городу, да еще под дождем, особенно в дырявых сапогах, ему совсем не хихикалось.

Дядька Жирс спешил к своему убежищу, перепрыгивая через оставленные недавним дождем лужи. Погони слышно не было, и колдодей чуть расслабился. Мелькнула даже мысль рискнуть и попробовать выбраться из города, но чарун тут же отбросил ее. Понятно, что ворота перекрыты, об этом коллеги позаботились в первую очередь. Мосты через Красную речку — во вторую. Дядька Жирс едва успел перейти на другой берег, как на мост ступили трое светлых, кажется, миньоны дядьки Постала. Колдодей ухмыльнулся в усы и поздравил себя с удачей. Но эйфория улетучилась почти мгновенно. Слишком быстро опомнились коллеги, а если еще патрули выставить догадались, ситуация осложнится. Не все, далеко не все колдодеи и колшебники оказались стянуты к резиденции темногорцев, здесь он просчитался. Может быть, конечно, не его они ищут, а Пивогора-страдальца, но лучше не рисковать.

Бывшему ренновцу почудились вдруг шаги за спиной. Резко обернувшись, он приготовился уже запустить в неведомого преследователя Режущей Сетью, но улица была пустынна. Кажется, некая тень мелькнула в переулке, но скорее всего, ему показалось. Или кто из воров на промысел вышел, не умеют колдодеи так ловко прятаться, да и зачем им? Если по его тушу пришли, то таиться бы не стали, преследовали со свистом и улюлюканьем, травили бы колдодейскими свежесозданными тварями, словом, не только он услышал, весь город проснулся бы.

На всякий случай, дядька Жирс свернул в темный переулок, и замер, отслеживая преследование. Нет, никто за ним не идет, тишина такая, что слышно, как облака шуршат. Может, и впрямь воры промышляют, тогда не страшно. Грабить чаруна никто не будет, таких дураков на свете просто нет.

Дядька Жирс перехватил кота поудобнее, покрутил рукой, разгоняя застоявшуюся кровь. И упал на колени, зажимая обеими руками перерезанное горло. Сверток с котом перекочевал в чужие руки.

— Колдодейство — оно, конечно, полезно, — сообщил Темный Лорд дядька Унорас, сбрасывая плащ и становясь видимым. — Да только, если ты противнику горло железом порвать не можешь, цена тебе — фальшивый медный баблон. Хотя кому в голову придет фальшивую медь чеканить — тоже вопрос.

Дядька Жирс тяжело хрипел, роняя алые капли на мокрый камень мостовой. Колдодеи живучи, умирают непросто, успевая обычно перед смертью проклясть убийцу, но у ренновца не было возможности сказать даже слово.

Дядька Унорас с наслаждением заглянул в глаза противника. Но миг торжества был напрочь испорчен скрипом странного голоса за спиной.

— А это плащ-невидимка, я знаю. Давайте его съедим?

Темный Лорд обернулся, будто ужаленный осой в срамное место. И успел заметить исчезающую в пасти демона полу плаща.

— Вкусно. Спасибо. А что это такое тут завернуто?

— Смерть твоя, — прошипел в ярости колдодей, засовывая руку внутрь свертка. В палец тут же вцепились острые зубы, дядька Унорас поморщился, будто кислого меда хватил, но начатое заклинание не прервал.

— Мне пора, — торопливо сказал демон ПА, проходя сквозь стену. — До свидания.

Дядька Унорас злобно выругался, но преследовать демона не стал. Ему срочно требовалось укрытие. Врял ли прочие Лорды будут приветствовать возвращение артефакта к законному владельцу.

Поздние прохожие робко прижимались к стенам, переходили на другую сторону дороги, сворачивали в переулки, рискуя кошельком. Все, что угодно, лишь бы не проходить мимо лежащего в луже демона. Пусть он даже никого не трогает и внимания не обращает даже, разве кто может поручиться, что у него на уме? За последние дни Краснореченск привык, казалось бы, ко всему, кроме разве что орущих пьяные песни демонов. Вдобавок неразборчиво, и на демоническом языке, который местные обыватели в большинстве своем не понимали.

— О, редкое блюдо — артефакт поиска демонов ПА, — раздался скрипучий голос. — Если ты не против, уважаемый… демон-уничтожитель! Спасите! Караул!

Пережевывая на ходу камень вместе с цепочкой, демон ПА кинулся наутек. Буздурох бросился в погоню, но через пару шагов рухнул в лужу, правда, другую, в каковой и остался, пуская пузыри и завывая песню. Утонуть он не боялся. Он вообще ничего уже не боялся и ничего не хотел, кроме как лежать в луже и пускать пузыри.

Глава 11

Чудовище, что обижает путников, мы понятно, миновать не могли. То есть, один бы я как-нибудь изловчился еще, но в комплекте с богатырем — шансов просто не было. Да я особо и не рассчитывал, уповая на то, что уж одного монстра мы с Хреногором должны завалить, особо не напрягаясь.

Когда под ногами захрустели человечьи черепа, мне, признаюсь, стало не по себе. Это богатырям пива не наливай, только дай выяснить, кто же там поле (или лес — один бес) усеял мертвыми костями. Странные они все же, вот кто поле засеял ячменем или, скажем, репой, им не интересно, а вот костями (непременно мертвыми, живые тоже по боку) — мир перевернут, а отыщут супостата.

Хреногор черепа внимательно осмотрел, помрачнел, слез с коня, подтянул подпругу, проверил седло на прочность. Забрался обратно в седло, перекинул из-за спины щит, взял в левую руку, а в правую — булаву. Мне стало как-то не по себе, достал Змием дареный меч, повесил на бок.

Логово чудовища мы увидели издалека. Да и как проглядеть три связанных между собой столетних дуба? Вдобавок увешенных щитами, доспехами и, кажется, мертвыми телами. Тут мне совсем поплохело от страха, потому как силой чудище должно обладать немереной, и сумеет ли богатырь одолеть, не ведаю. Хреногор же никаких сомнений не испытывал, сделал ладони трубой и проорал на весь лесь:

— Эй ты, чудище поганое, выходи на честный бой!

— Когда это чудища честно бились? — проорали ему в ответ с трех дубов. — А ты, богатырь, коль жизнь тебе дорога, можешь еще с пути свернуть да лесом объехать.

— Сам лесом иди, — взревел Хреногор. — А не выйдешь на бой, из лука пристрелю.

— Попробуй, — донеслось с дубов. Богатыри от своих слов никогда не отказываются, тетива хлопнул по рукавице, стрела унеслась в короткий полет… и бессильно упала на землю.

Невидимое еще в своем гнезде чудище издало свист такой силы, что деревья согнулись, словно буря разбушевалась. Закружилась прошлогодняя листва пополам с пылью, с Хреногора сдуло шлем, а конь отступил на несколько шагов и сел на задницу.

Мне досталось сильнее. Верный друг дядьки Лай-Зелота на ногах устоял, а вот меня из седла сдуло, словно сухой лист с ветки, закружило и припечатало о ствол дерева. Да так крепко, что аж искры из глаз посыпались.

Богатырь же спешился, закрылся щитом и двинулся вперед. Вот где сказалось преимущество малого роста! Парусность у него не высока, свистом не сносит, в то время, как вон Сивка его мимо пролетел, ну да ему не привыкать.

Что-то Хреногор кричал, а может, ругался, разобрать невозможно. Свист тупой иглой ввинчивался в голову, я зажал ладонями уши, но помогало слабо. Ладно, попробуем по- другому. Вопрос, как именно?

Ступа отпадает сразу. Одно дело по земле кататься, шишки о деревья набивать, другое — из поднебесья на землю падать. Печь самоходная — пожалуй, неплохой выбор. Большая, тяжелая, такую ни руками, ни свистом не сдвинешь. Только пока я огонь разожгу, все уже закончится. Вдобавок, не уверен я, что печь меня до чудовища довезет. До Топорянска — пожалуйста, до дома — запросто (правда, дома у меня больше нет), до Краснореченска — вполне возможно, весь вопрос какую бабушка карту в печи сжигала, если большую — повезет, если Топорянского княжества — только в означенных пределах.

Продолжаю мысленно перебирать инвентарь. Гусли-самогуды бесполезны, мало того, что без струн, их еще и не услышишь из-за свиста. Сапоги-скороходы… нет, это не для меня. О! Топор-саморуб, пилка-самопилка. Мечта любого дровосека, еще от прабабушки остались. Самого свистуна не достанут, но внимание отвлекут. Жаль, что чудище три дуба связало (Как еще согнуть умудрилось? Столетние же дубы, не березки молоденькие)

Ну-ка, попробуем теперь найти в сумке топор и пилу. Причем с первой же попытки, нельзя сейчас доставать вещички колшебные — сдует.

Топор попался сразу, будто Превеликий под руку подсунул. Здоровенный колун, довольно острый. Он не тупится никогда, но и заточить его не получится, чтоб еще поострей был. Колшебная вещь, какая есть, такая есть, ничего тут не изменишь.