Дарья Земская - Нулевая точка (СИ) Страница 28

— Иди-ка ко мне ушком…

— Ы-ы-ы-ы-ы! — ревниво выла Катенька из-за двери.

— Так? — уточнил красноволосый через пять минут пояснений.

В кухне повеяло холодом, тленом, прахом и чуть сладковатым запахом разложения.

Брюнет приложил ладонь к глазам.

— Экспериментатор, — с отчаянной безысходностью откомментировал он. Было видно, что проделки Упыря сидят у него, как кость в горле.

Базилевс начал стучать зубами.

— Ты чего? — спросила Амет. — Не очень холодно же стало.

— Мне страшно, — признался принц. — Беспричинно страшно.

Амет же, к стыду своему, не знала, что такое боятся. Этого чувства у неё не было. Пока ещё.

— Ага, ага, — раздался голос Упыря. — Глаза ещё только кожей затяни, как будто их нет, и самое оно будет. Во, молодец! Пошёл. Пятнадцать минут. Время пошло.

И шаги куда-то дальше.

— Можно это как-нибудь… убрать? — спросил Базилевс, вставая наконец с пола и пересаживаясь на табуретку. — Или огородить? Гложет же.

— В принципе можно, — кивнул брюнет, и рявкнул так, что задребезжали стёкла. — Упырь! О щитах кто думать будет?

Раздалось приглушённое «Мля!» от кошкоухого и страх отступил, как будто его и не было.

— О всех щитах, — напомнил брюнет. — Если её отец примчится на её вопли, продолжу совершенствовать кандалы на твоём рыжем.

На этот раз раздалось более смачное многоэтажное и стук зубов Катеньки стих. Как и мерзкое хихиканье красноволосого. И грохот чего-то, швыряемого в стену.

— Кого он Катеньке загнал? — спросила Амет, в свою очередь поднимаясь с пола и оккупируя последнюю оставшуюся в кухне табуретку.

— Зная его любовь к Оливеру Джеймсу Ригни-младшему, я подозреваю, что Мурддраала, — ответил брюнет.

— Его и загнал, — послышался голос Упыря откуда-то с улицы. Оттуда же потянуло табаком. — Я же не уточнял, в каком виде Екатерина Михайловна получит Рыжего на целых пятнадцать минут.

Брюнет глубокомысленно хмыкнул.

— Итак, гости, давайте знакомится. Можете называть меня Норд, я — ректор Русской Магической Академии. Добро пожаловать в Москву, пришельцы — иномирцы.

— Это же надо, магические академии!

Всё таки Базилевсу было чему ещё удивляться. Хотя он не удивлялся тому, что Амет во время чаепития ела и пила своё. То есть кристаллы и бензин высокой очистки. Видимо ожидал чего-то подобного. Амет вообще была странной. А уж после правдивой истории о том, зачем её потащило по Мирам, принц заподозрил, что уже и с ним что-то не так.

— Относись к этому, как к резервации, — хмыкнула Амет. — Ты знаешь, что такое «резервация»?

Парочка расположилась на широком балконе, наслаждалась закатом и отпаивалась каждый своим для успокоения нервов и привода мыслей в порядок.

Принц рассеяно кивнул.

— В подобных Мирах, на сколько я знаю, — вещала Амет, прикладываясь к кружке уже с высокооктанкой, — маги водятся, как вид. Причём, они не получают свою силу от третьих лиц, что бы там не утверждали церковники.

— Христианство распространено и здесь?

— Конечно. От него никуда не деться. Если его не было изначально. Да даже если его и не было, всегда найдутся те, кто отправит магов на костёр. Люди обязательно найдут слабость тех, кто отличается от большинства, и использует эту слабость. Вот по этому настоящие маги предпочитают помалкивать о том, кто они. Во избежание чего либо. Вот скажи, Базилевс, что бы с тобой было, если бы тебя не украл Упырь?

Принц пожал плечами. Раньше он как-то об этом не думал.

— Зная наших церковников, — начал он, — я могу предположить, что меня бы обвинили в пособничестве и укрывательстве. Пытали бы, добились бы признания в том, чего я не совершал, и в итоге сожгли бы. А дальше принялись бы за семью.

Амет щёлкнула пальцами:

— Правильно предполагаешь. Фактически тебе и твоей семье спас жизни мелкий демон, имп, фамильяр колдуна. Цени.

— Ценю. Но ведь наши церковники могут пристать с тем же самым и к моему отцу. Хотя у меня мать умная, может ответить, что я и только я начал якшаться с демоном. На почве того, что не могу наследовать. Как вы там все говорите? Из-за особенностей физиологии, которую нельзя изменить. Кстати, а магия может изменить мою физиологию?

— Честно? Не знаю. Спроси у нашего гостеприимного хозяина или у его импа.

— И это говорит мне дочь Бога, — иронично рассмеялся Базилевс.

— Демиурга, — поправила Амет. — Я не помню всего, но мой отец, кажется, менял расу трём женщинам. Подстраивал их под себя. Тогда он был последний, сейчас я хочу найти других. Но то сделать возможным зачатие, но никак не изменить физиологию омеги. А это правда, что ваш запах и ваше состояние во время течки можно заглушить сборами трав?

— Не всегда, но мне помогало.

— Тогда тебе тем более надо поговорить с Нордом, он — травник. Миры по большей части одинаковы, но травы называются по разному.

— Обязательно, — согласился принц. — Но завтра.

— Что завтра? — сунулся на балкон Упырь. — Пойдёмте Катеньку возвращать.

— Может, вы сами? — попробовала отвертеться Амет.

— Да вы что?! — воскликнул Упырь. — Это же такое развлечение!

Мама Катеньки, Мария Моисеевна, эффектная пышка лет сорока пяти, плюс-минус десять лет в обе стороны, смотря на её настроение, уже давно смирилась с закидонами своей единственной и нежно любимой дочурки. На работников кареты скорой помощи Мария Моисеевна смотрела сквозь пальцы. Вечером же, после того, как в шикарно обставленной квартире все отходили ко сну, Мария Моисеевна кралась на кухню, вытаскивала с дальней полки бутылку коньяку и позволяла себе стопочку. После же мама Катеньки сидела за столом и, подперев ладонью щёку, думала над тем, куда делись её лучшие годы и где была её голова, когда она выходила замуж за военного с его вечными переездами и полугодовыми командировками. На данный момент папа Катеньки, Михаил Юрьевич, был откомандирован по работе в Милан, где работал работу при посольстве. Папа Катеньки исполнял обязанности военного атташе. Звучит гордо, но на деле… Всего лишь капитан второго ранга. То есть никто, и звать его никак.

Сейчас Мария Моисеевна откровенно скучала. Муж умотал в Милан ещё месяц назад и прихватил с собой дочку. Были у него какие-то планы, касательные наследницы семьи Картовых. Однако на самом деле всё было гораздо проще. Михаил Юрьевич спал и видел, как бы побыстрее и попроще избавится от дочери. Путём её замужества. Сама Катенька только и делала, что рвалась замуж, но её никто не хотел. Ни подчинённые Михаила Юрьевича, ни его коллеги по работе и их сыновья, никто из вышестоящего руководства и никто за границей, ни соседи, ни друзья. Мужчины от тринадцати до восьмидесяти бежали от Катеньки, стоило ей открыть рот и бросить в их сторону зазывный взгляд. В общем, Катеньку боялись. А уж после того, как младшая Картова, поддавшись всеобщей моде, начала истово верить в Бога и посещать церковь, от неё начали открещиваться местные священники. Ибо Катенька прочла на просторах интернета, что православным священникам можно женится.

Помнится, перед самым отъездом в Милан, Мария Моисеевна имела глупость сопроводить свою дочь в церковь и через пол часа застала развесёлую картину. Одной рукой Катенька цепко держала за рукав молодого и симпатичного священника, вторую упёрла себе в бок и, задрав нос к потолку, что-то с возмущением, чётко написанным на её лице, доказывала. Марии Моисеевне стало любопытно и она подошла поближе.

— Женись на мне! — требовала Катенька.

Молодой и симпатичный священник заозирался по сторонам в поисках спасения. Однако время службы прошло и даже вечные бабки — приживалки куда-то испарились. Те несколько человек, которые были в тот момент в церкви, всё больше возили носами по витрине лавки и имели вид магов — шарлатанов, наводнивших не только Москву, но и всю Россию за последние двадцать лет. Помощи было ждать неоткуда и парню пришлось выкручиваться самому.

— Мне нельзя, — проблеял он, делая попытку освободить свой рукав. — Я ещё не получил сан.

— Почему?! — взвилась Катенька. — Как ты посмел не получить сан, когда я хочу замуж?! Мама, скажи ему!

Мария Моисеевна нервно сглотнула и, сделав вид, что разглядывает роспись на стенах, полезла в сумочку за телефоном. Она точно знала, что когда у её дочери случается подобный припадок, помочь может лишь бригада скорой помощи, плечистые санитары и шприц с транквилизатором. Семейство Картовых в определённых медицинских кругах знали давно и каждые осени и весну привечали, как родных.

— Ну извини, не успел закончить семинарию, — нагло врал священник, плюнув на попытки высвободить свой рукав. — Но годика через два…

— Через два годика меня тут не будет! — визжала Катенька, топая ногами. — Я хочу сейчас! Хочу, хочу, хочу!