Ольга Мяхар - Начало пути Страница 3

Она говорит! Она говорит!!!

Это шиза, у меня съехала крыша, я все-таки сбрендила! В данный момент убиваю крысу сумкой, вопя, чтобы та свалила. Грызун неплохо уворачивается, сверкая красными глазками и шипя на сумку. Крысы шипят? Эта шипит.

— А ну стой!

Застываю, тяжело дыша и сжимая сумку в поднятой руке.

— Негоже ведьме так орать!

— Сам такой.

— Еще раз. Ты невинна?

— Я невиновна, — хриплым голосом, который все же сорвала, пытаясь докричаться до поверхности.

— Не доводи меня, Сиггун. Ты невинна?

Внезапно я успокоилась. Самопишущий дневник, канализация, говорящая крыса, знающая мое имя. Либо я слишком сильно ударилась головой, либо все же сбрендила, вдохнув новый вид веселящего газа в школе, либо… я ведьма. Последнее — столь маловероятно, что и думать не хочется. Ладно. Все в жизни надо принимать спокойно. Да и пугаться нет сил.

— Последний раз спрашиваю. — Крыса встала на задние лапы, уперлась плечом в стену и зло сощурила глаза. — Ты невинна?

— Нет, — мрачно.

— Отлично. Хочешь изменить свою жизнь?

— Мечтаю.

— Не язви. Я серьезно. Могу изменить все, раз и навсегда. Считай… что я твой ангел-хранитель.

С ужасом рассматриваю личного ангела. То-то я смотрю, жизнь как-то не задалась.

— Короче, ты читала «Алису в стране чудес»?

— Да.

— Пойдешь за мной, как за белым кроликом, — приведу в другой мир. И будет тебе счастье.

— Спасибо.

— Это значит «да»?

— Это значит: пошел на…

— Хм. А если еще и мелкого подарю?

— Мелкого? — осторожно садясь обратно и доставая сигареты.

— По-вашему — эльфа. Маленького, с крылышками и советами. Будет всегда с тобой рядом и избавит от одиночества, которое ты так ненавидишь.

— А чего это он будет рядом?

— А ты не знаешь, что эльфы питаются кровью хозяев?

— Хозяев? Эльфы — кровью? А как же фрукты, овощи? Они вроде вегетарианцы?

— Так… Ты хоть какое-то образование получила? Тоже мне ведьма. Ни черта не знаешь. — Крыса сплюнула на пол, поразив меня до глубины души. — Дай прикурить.

Молча протягиваю сигарету, стараясь забить внутрь голос разума. Затянувшись, грызун успокоился и более-менее вменяемо объяснил:

— Кровные эльфы создаются из крови ведьм. Потом ею же и питаются, плюс творят мелкое волшебство. Если должным образом воспитать — могут стать неплохими шпионами. Ты меня слушаешь?

— Да, — отвлекаясь от хвоста, который просто гипнотически подергивался.

— Так. Еще раз. Хочешь изменить свою жизнь?

— Да.

— А друга?

— Да.

— Любовь до гроба?

— Да. — Все увереннее и увереннее. На крысу я уже смотрела с надеждой, близкой к отчаянию.

— Отлично. Значит, тебе со мной. Пошли.

И крыс, затянувшись в последний раз, щелчком отбросил окурок в сторону и, развернувшись, побрел вниз по туннелю, не дожидаясь меня.

Смотрю наверх. Свет погас, сменившись ночью. Высоко-высоко мерцают редкие звезды, и тихо шуршат шины проезжающих мимо машин. Медленно встаю, морщусь от боли и покалывания в ногах и, упираясь рукой в склизкую стену, иду по туннелю вслед за крысой. И вы можете хоть сотню раз назвать меня дурой. Мне все равно. Сейчас, наверное, я поверю даже в Санта-Клауса.

Среда

02:31

Вы когда-нибудь мечтали, сидя ночью на подоконнике, потягивая горячий чай и задумчиво щурясь на свет фонаря? Ветви деревьев царапают окно, черный кот задумчиво проходит мимо по улице. А на душе спокойно, тихо… И мечты, оживающие перед глазами. Мечты о принцах, драконах, славных подвигах и любви до гроба… хрустального. Мечты о воздушных замках и великом богатстве. Мечты о том самом мужчине, женщине или, на худой конец, собаке. Мечтали ведь, не спорьте. По крайней мере, у меня в последнее время это стало почти ритуалом. Когда серые противные будни заканчиваются. Когда нервы хоть немного приходят в порядок, а в письменном столе спрятана небольшая шоколадка, садишься, прижимаясь виском к холодному стеклу, и мечтаешь, стараясь не плакать и улыбаясь уходящему дню.

К чему все это? Да, блин, мечты сбываются! И если бы меня заранее предупредили — как, я бы снесла подоконник, перешла на кофе и вкалывала по-черному. А то принцы, драконы и прочие сказочные чудики только на страницах книг такие милые и славные. В жизни это жуть кромешная, а главная героиня постоянно рискует свернуть шею, нарваться на ор любимого или быть сожженной заживо рептилией. Вам весело? Отлично! Айда за мной!

Я вот уже часа три как бреду по колено в нечистотах, зажимая грязной рукой нос и матерясь сквозь зубы. Что-то бегает по стенам, крыс плывет впереди, стараясь не зачерпнуть «это» ртом. Да еще и капает, а впереди шумит сток. Это ска-а-зочно «приятно». Это просто сказочно! Не знаю, когда там начнутся чудеса и приключения, но я теперь точно знаю, чего хочу. Домой. Крысу я это уже сообщила раз сто, не меньше, в разных формах и звуковой тональности. Тот молчит, чтобы не нахлебаться.

02:35

Я навернулась. — Без комментариев!

Ненавижу сказки.

03:15

— Кры-ыс… кры-ы-ы-ыс!!!

— Чего? — вылезая на каменный бордюр и поворачиваясь ко мне. Вид у него был тот еще.

— …Я домой, — сквозь слезы и сопли. — Можно?

— Можно. Выход там.

Мне ткнули лапкой куда-то за спину.

— Там — это где? — Вся в страшных предчувствиях.

— Где спустилась, там и выйдешь. Хочешь — возвращайся. Ты меня уже достала, если честно. Все. Пока.

Холод скользнул по ногам и взобрался на макушку. Оборачиваюсь, глядя вслед убегающему проводнику.

— Я передумала! — рванув к бордюру и оскальзываясь на склизком дне.

Крыс, зараза, побежал дальше.

03:56

Я вот что думаю… Не так уж и плохо было наверху. А что? Квартира есть, работа какая-никакая есть, на жизнь хватало. На одежду — не очень, но это явно был не повод, чтобы так глубоко уходить в депресняк.

Зато сейчас я без дома, без работы и сижу в канализации — мокрая, грязная, вонючая, замерзшая и страшно одинокая. И ведь ныла… страдала… дура!

А знаете, если я когда-нибудь отсюда выберусь, вот клянусь, что никогда в жизни больше не буду ныть! Не буду бояться, буду улыбаться, чего бы мне это ни стоило, и идти напролом. Я… я домой хочу. Очень. В душ. Горячий. И булочку, и кровать с пледом, и родной подоконник. Э-эх!

Домой бы… Мама.

04:32

— Спишь?

Сонно смотрю на что-то шевелящееся прямо перед носом. Крыса. Взвизгнув, вскочила, стряхнув это что-то в воду. Булькнув, существо скрылось под водой.

04:33

Он утоп. Крыс утоп! Мама, мамочка. Мне что, лезть за ним?!

Да что ж такое!

04:35

Я его нашла!

Вытащила… Не дышит. Это чего… искусственное дыхание делать? Гадость какая! Так. Без паники. В сумке был шарик! Точно. Вот он. В пакете был, не намок. Отлично.

04:37

Надув шарик, вставила конец в пасть крысу, сжала мокрые челюсти и отпустила зажим. Шарик сдулся — крыс надулся, причем резко так. Пузико стало круглым, а глаза выпучились. Это значит, что он пришел в себя?

04:39

Кашляющий крыс стоит на карачках и силится выговорить — что он со мной сделает, если еще хоть раз…

Убираю шарик в сумку, внутренне ликуя. У меня снова есть проводник, и, значит, появились хорошие шансы выйти отсюда на свет белый. Я его теперь ни за что не отпущу. Скорее сдохну.

05:23

Идем по туннелю. Крыс молчит. Я молчу. Ну хоть не булькает вокруг, и запах вполне ничего себе, особенно по сравнению с тем, что было.

— Привал.

— А? — удивленно смотрю на проводника.

— Ты последние минут десять идешь по стенке, прижимаясь к ней, можно сказать, сроднилась со стеной. Привал.

— А.

Съезжаю вниз и благодарно улыбаюсь.

— Давай руку.

Недоверчиво смотрю на грязного крыса, севшего рядом со мной.

— Зачем?

— Сделаю эльфа. Обещал ведь.

— А.

У меня как-то слова закончились. Голова кружится и спать хочется. Молча протягиваю руку. Ее сильно кусают. Бли-ин! Кстати, крысы — разносчики заразы.

— Терпи.

Киваю, сжимая зубы. Кровь двумя ручейками стекает на пол.

Крыс начинает что-то чертить, окуная коготь в красную лужицу и расчистив пол хвостом. Устало за ним наблюдаю.

— А он будет большой?

— Кто?

— Эльф.

Мне бы на ручки… Вот появилось бы что-то высокое, сильное, блондинистое и по уши влюбленное. Как поднимет на руки, как вопьется в губы мои алые…

— Ты не могла бы думать потише? Сбиваешь.

— А?

— Я читаю мысли, не ясно? Да и то, что ты представила, — не эльф, а паладин. А у них обет безбрачия и мысли только о войне. Кстати, ведьм они размазывают по стене, после чего сжигают останки.