Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки — принц-консорт Страница 3

С сильно стучащим сердцем я сдвинулся в сторону, чтобы между мной и лицом была каменная стена. Но даже тяжелые глыбы из гранита сейчас для такой мощи не прочнее кленового листа.

В небе некоторое время громыхало, а когда затихло, я осторожно выглянул, небосвод чист, от грозы не осталось и следа. И непонятно, успело ли это небесное страшилище меня увидеть…

Но сердце продолжает колотиться учащенно в предчувствии неприятностей. Такой, наверное, может смотреть и сквозь стены, так что прячься, не прячься…

От безделья прошелся по этажу, восемь только больших залов, уйма маленьких, все с анфиладами, множество комнат между ними, а также в башенках. Но даже самые мелкие с мозаичным полом, резными полуколоннами, выступающими из стен, а в залах так и вовсе позолота, статуи в нишах, портьеры из красного бархата, шелка и парчи…

Здесь роскошь не только присутствует, но бросается в глаза, как будто у местных королей не было возможности вложить деньги в хорошую армию и бросить ее на завоевание соседних земель.

В комнату заглянул старший слуга, церемонно поклонился, приложив одну руку к груди, а вторую закидывая за спину.

— К вам лорд Теоден Фолькийский…

Я нахмурился, не до местных лордов, но вспомнил, как Ротильда еще во время бегства из Мезины жаловалась, что могущественные роды Голдвина Адорского и Теодена Фолькийского с помощью канцлера Фреальфа начали интриговать, собирать силы и наконец пригрозили, что если не выйдет замуж за кого-то из их вождей, то свергнут, что и случилось, когда попыталась сохранить власть. Голдвин сел на трон, а Теоден тут же принес ему присягу верности.

— Зови, — сказал я и поправил себя: — Проси!

Вскоре через порог переступил высокий и крупный человек, а если «человек», то это, конечно, мужчина, хотя женщина тоже вроде бы человек, и, естественно, если лорд, то обязательно крупный, могучий и свирепый, это же мир бури и натиска, мир мужчин, когда правит сила, время от времени опираясь на мудрость…

Я рассматривал его быстро и внимательно, стараясь успеть оценить и выстроить стратегию разговора, а то верховные лорды иногда перехватывают инициативу, пользуясь опытом в этих делах.

Лицо крупное, спина ровная, не сразу и поймешь, что стар, по крайней мере для того, чтобы горбиться и шаркать подошвами. Лицо, при всей крупности, сильно обвисшее, мощный нос клювом, под глазами многоярусные мешки, а еще и темно-коричневые подпалины на желтой нездоровой коже, но глаза из-под набрякших толстых век смотрят настороженно и без старческого равнодушия к делам мирским.

— Лорд Теоден, — произнес я холодно.

Он чуть-чуть наклонил голову.

— Ваше высочество.

Еще минуту мы рассматривали друг друга. Мне понравилось, что не чувствую ни страха, ни заискивания, даже его поклон — от человека, признающего мою власть, но в то же время не забывающего, что и по возрасту он и старше, и опытнее, и вообще у него больше земель и владений, чем у королевы Ротильды.

— Чему обязан, лорд? — спросил я. — Как я понял, вы не в восторге от предстоящей коронации.

— Очень, — ответил он ровным голосом. — Даже с пониманием, что реальная власть останется у вас.

— Почему?

— Плохой пример, — объяснил он.

— Чем же?

— В других местах, — произнес он, — могут возникнуть подобные настроения. А это чревато.

— Насколько?

Он пожал плечами.

— Не угадать. И благородные люди, и чернь бывают…

— Непредсказуемыми?

— Верно, ваше высочество. Трудно гадать, какая именно шлея попадет им под хвост. И когда.

— А в чем опасность видите вы? — спросил я.

Сесть я ему не предлагал, пусть чувствует, что я не только хозяин положения, но и не собираюсь поступаться хотя бы толикой.

Он все понимает, судя по его неподвижному лицу, но ни жестом, ни словом не выдает своего недовольства.

— Все-таки власть короля, — объяснил он терпеливо, — основывается на том, что лорды королевства соглашаются ее принять!.. Любая власть основана именно на согласии. К примеру, в Мезине отыщется немало лордов, у которых больше земель и воинской силы, чем было у Генгента, короля Мезины, и чем теперь у королевы… если не считать, естественно, вашей армии.

— Но ее придется считать, — произнес я жестко. — Хотя вы правы, власть основана как раз на согласии.

— Спасибо за понимание, ваше высочество.

В его ровном голосе проскользнула ирония, но я проигнорировал, добавил сравнительно мирно:

— А подчиняться женщине мужчины с оружием в руках пока что не готовы…

— Счастлив, — произнес он сухо, — что вы это понимаете. А еще мне кажется, что подчиняться женщине мужчины никогда не будут готовы.

— В этом мире, — согласился я, — никогда. Но если наступит мир и благоденствие, когда мечи можно будет повесить на стены и не снимать ни разу за всю жизнь… гм… тогда может наступить совсем другой мир… Лорд Теоден, почему-то мне кажется, вы уже прочли мою Хартию…

Он вскинул брови в подчеркнутом изумлении.

— Какую Хартию?

— Вы опытный лжец, сэр Теоден, — одобрил я. — А я, к вашему сведению, достаточно опытный наблюдатель. Так что не пытайтесь так уж… слишком просто хитрить.

Он поклонился.

— Простите, ваше высочество. Я не буду хитрить… слишком просто.

— Да уж постарайтесь, — сказал я. — Я не хочу терять квалификацию.

Он произнес учтиво:

— Можно поинтересоваться вашими планами, ваше высочество?

Я уточнил:

— Вас интересует строительство флота или новые методы стрижки овец в Армландии?

Он коротко усмехнулся, сказал еще учтивее:

— Ваше высочество, у правителя таких масштабов и должны быть планы… всеобъемлющие. Но меня интересует моя Мезина.

— Патриот, — сказал я. — Вы так и останетесь патриотом… Мезины?

Он спросил опасливо:

— А кем можно быть еще?

— Можно подрасти, — пояснил я, — ведь мы, мыслящие, всю жизнь растем?.. и быть патриотом уже некой Всемезинии.

— Простите?

— Образования, — сказал я с осторожностью, — что включает Мезину, Турнедо, Армландию, Сен-Мари, Варт Генц… возможно, и другие королевства.

Он смотрел внимательно.

— Это серьезно?

Я беспечно улыбнулся.

— А это уже сами решайте. Я вам ничего не говорил. А если что-то вам послышалось, то это ваша проблема.

— Однако…

— Однако вы можете, — произнес я небрежно, — уже сейчас не только мыслить масштабнее, но и… предпринимать некоторые шаги. Вы стали верховным лордом потому, что быстрее других реагировали на происходящие перемены. Неужели чутье вам изменит?

Он покачал головой, не сводя с меня пристального взгляда.

— А насколько это… устойчиво? Я с каждым годом веду себя все менее рискованно.

— Да, — сказал я ему в тон, — поддержка Голдвина тому пример.

— Никто не мог предположить, — возразил он, — что Ротильда сумеет вернуться с огромной чужестранной армией!.. Но, ладно, пусть это был мой промах, тем более не хочу повторить его снова.

Я понизил голос:

— Лично я посоветовал бы вам вести дела так, словно все эти королевства стали единым экономическим пространством. С едиными законами, без пошлин на границах.

— Я это и предположил, — ответил он тоже негромко, — читая вашу Хартию, но решил по своей врожденной осторожности перепроверить…

— Рад, — произнес я церемонно, — что вы все так же отважны и готовы идти на оправданный риск.

Он отступил, поклонился.

— Ваше высочество…

— Лорд, — ответил я.

Когда он вышел, я перевел дыхание, с этими верховными магнатами приходится держать ухо востро, в их руках огромная власть и влияние. Вроде бы удается, тьфу-тьфу, его исполинскую энергию перенаправить в другое русло. Сам не знаю, чем он займется, однако жажда авантюр и добычи во всех ее вариантах должна заставить встрепенуться и оглядеть жадным взором новые земли.

Галл и Крестер, сменившие Джона с Агельдом, прохаживаются по коридору оба крепкие, подтянутые, почти одинаковые, хотя Галл, по словам Норберта, никогда не спит, а Крестер ко всему еще и никогда не отдыхает.

Они замерли при моем появлении, я отмахнулся.

— Вольно-вольно… А это кто вышагивает на том конце лестницы?

— Ободрит, — ответил Крестер, отпуская для краткости «ваше высочество», им такие сложности выговаривать не обязательно, и так понятно, что я по титулу выше, подчеркивать не надо.

— А-а-а, — сказал я, — это у него в холодных ножнах всегда раскаленный меч?

— Он самый, — заверил Крестер. — Хотите взглянуть? Позвать?

Я покачал головой.

— В другой раз. Когда все дела переделаю.

— Все на свете? — спросил он, смелея.

— И на том тоже, — уточнил я. — А потом вернусь и… отдохну. Выползень тоже здесь?