Олег Шелонин - Операция "У Лукоморья" Страница 3

— Не умничай!

Зеркало замерцало. По темной поверхности вновь покатились голубые волны.

— Ну, скоро ты там? — нетерпеливо заерзал на троне Кощей.

— Отстань. Видишь, настраиваюсь? Координатную сетку на местность накладываю. В данный момент идет поиск объекта. Не мешай работать.

Похоже, зеркало решило показать, что и оно не лыком шито. Кощей недовольно крякнул, но промолчал. Тем временем волны успокоились, и на поверхности зеркала установился штиль. Голубизна становилась все прозрачней и прозрачней, и вот уже сквозь нее проступили контуры посада Василисы Премудрой. Изображение стремительно наливалось красками, наполнялось жизнью. У резного терема хозяйки посада царила предпраздничная суета. Как угорелые сновали взад и вперед сенные девки. На огромное блюдо, покрытое затейливо расшитым рушником, два дюжих пекаря водружали гигантский каравай, украшенный сверху внушительного размера солонкой. Сама Василиса дирижировала хором мальчиков: разучивалась кантата по случаю возвращения Ивана вдовьего сына в терем суженой.

— Готовятся, — прошипел Кощей, — каждый денек считала, змея подколодная.

— Чего это они? — полюбопытствовал Соловей-разбойник.

— Ваньке, увальню деревенскому, неграмотному да неотесанному, встречу готовят, — мрачно ответил Кощей. — Ну ничего, ужо вы у меня попляшете, вот только последнюю зарубку сделаете.

В этот момент к Василисе подошел старый седоусый воин. Сняв шелом, почтительно поклонился и протянул ей кинжал с изящной рукояткой в виде золотой змейки, держащей во рту кроваво-красный рубин. Радостно вспыхнув, Василиса схватила кинжал и подбежала к частоколу из сорока столбов, испещренному многочисленными зарубками. Последний сороковой столб имел всего лишь две отметины.

— Вот оно… — Кощей Бессмертный аж привстал от нетерпения, нервно потирая руки. — Ну, милая, давай, — азартно прошептал он. Внезапно Василиса Премудрая повернула голову и, взглянув в упор на Кощея Бессмертного, шаловливо высунула язычок и рассмеялась.

— Не нукай, не запряг, — озорно пропело ее изображение. И Василиса смело погрузила нож в мягкую древесину. В безоблачном небе яростно полыхнула молния. Грянул гром, и вот уж не Василиса Прекрасная, а страшный лесной зверь — огромная бурая медведица, оскалив жуткую пасть с острыми желтыми клыками, ревет Кощею в лицо:

На погибель своюТы затеял войнуС Василисою…

И вновь полыхнула молния, сопровождаемая оглушающими раскатами грома, в котором утонули последние слова Василисы Премудрой. Зеркало выгнулось дугой и потухло.

— Она знала… — прошептал пораженный Кощей. — Ах, какая женщина, какая женщина… Нет, Я должен… просто обязан на ней жениться… Соловей!

— Здеся я, Ваше Бессмертие. — Соловей-разбойник попытался вытянуться по стойке «смирно».

— Иван до терема дойти не должен! — Окинув критическим взглядом своего солдата, Кощей с сомнением покачал головой: — Не, один не потянешь. Лиха Одноглазого с собой возьмешь.

Нараспев прочитав заклинание вызова, Кощей щелкнул пальцами, и в тронном зале появился маленький, пришибленный, сгорбленный мужичок в старом, неоднократно залатанном платье. Покрытый струпьями, лишаями и перхотью, он распространял вокруг себя невыносимое зловоние давно не мытого тела. Один его глаз скрывала широкая черная повязка наискось, другой он медленно поднимал на Кощея Бессмертного.

— Не сметь на меня смотреть! — Кощей поспешно ретировался под прикрытие трона.

Под сводами зала прошелестел тихий, жалобный стон.

— Зачем звали, Ваше Бессмертие?

— Ты вот что, болезный… ты… это… того… к стеночке поближе…

— Уже стою, Ваше Бессмертие.

— Да к нам, извиняюсь… тылом…

— Уже повернулся, Ваше Бессмертие.

— Ну и умничка, вот так вот и стой… пока… до особого, так сказать, распоряжения… да. — Кощей осторожно выглянул из-за трона. Бедовый глаз Лиха Одноглазого изучал картину, на которой Его Бессмертие стоял на вершине горы, сложенной из черепов.

Кощей облегченно вздохнул.

— Диспозиция у вас, значит, такая будет, ребятушки, — сообщил он, обращаясь преимущественно к Соловью-разбойнику. — Зеркало! А ну-ка высвети нам все тропки к терему Василисы Премудрой, что от северных границ царства-государства моего начало берут.

Зеркало с подозрительной расторопностью вспыхнуло вновь и нарисовало на стекле что-то отдаленно напоминающее географическую карту. Кощей Бессмертный с опаской ткнул пальцем в тонкую ниточку дороги и, убедившись, к своему удивлению, что палец остался цел, окончательно воспрянул духом.

— Ивашке, кроме как по этой дорожке, другого пути нет, да вот беда чисто поле вокруг, где одолеть богатыря не каждому дано. Значит, что?

— Что? — тревожно спросил Соловей-разбойник.

— Засаду будем делать. Как только дорожка в лесочек нырнет.

— Так их тут три. На какой залегать-то будем? — заволновался Соловей-разбойник. Дорога действительно расходилась на три тропинки, которые, причудливо петляя, углублялись в редкий лесок, выныривая уже у посада Василисы Премудрой.

— На центральной, конечно, — противно захихикал Кощей. — Витязи — они ленивые, привыкли ходить короткой дорожкой. Ну а чтоб не заблудился родимый, мы ему камешек путеводный подкинем. За дело, славные воины мои! Жду вас с победой. — Кощей Бессмертный щелкнул пальцами, одним махом переправив своих слуг в зону предполагаемых военных действий. Исчезновение Лиха Одноглазого сопровождалось грохотом упавшей картины, которую он перед этим терзал своим страдальческим взглядом. Вместе с картиной упал и изображенный на ней Кощей. Теперь он лежал вверх тормашками у подножия горы, наполовину засыпанный плотоядно оскаленными черепами.

3

Неглубокая яма у корней корявой березки привлекла внимание Ильи. «Лучше места не сыскать, — мелькнуло в затуманенных мозгах бравого капитана, — закидаю валежником. До утра никуда не денется». Он уже собрался было скинуть мешок, как вдруг что-то с силой дернуло его за пояс. Илья обиделся и провел великолепный хук с разворота в сторону невидимого противника, но в связи с отсутствием оного кулак, лихо нокаутировав несколько капель дождя, увлек командира группы захвата за собой. Вода в луже оказалась холодной, через пару минут капитан решил ее покинуть, но стоило ему принять вертикальное положение, как неведомая сила вновь повлекла его вбок. Опустив глаза, Илья обнаружил виновника всех этих безобразий. Им оказался подарок названого брата. Тесак рвался из ножей, дергая за брючный ремень капитана.

— Э нет, меня голыми руками не возьмешь. — Облюбованная упившимся в зюзю воякой березка послужила надежным якорем. — Не балуй, — строго сказал Илья подарку и…

Резкий переход от дождливой теплой ночи к жаркому ясному дню Илья ощутил не сразу. Березка, в тот момент выступавшая в роли третьей точки опоры, вдруг куда-то исчезла, и капитан, повинуясь законам физики, покатился по пологому склону непонятно откуда взявшегося оврага. Отпустив в адрес Ньютона, придумавшего такие идиотские законы, пару нелестных замечаний, он попытался подняться. Попытка была сорвана догнавшим его вещмешком. Этот возмутительный факт так обидел Илью, что он немедленно занялся воспитательной работой. Однако пинать мешок в горизонтальном положении ему показалось неудобным, и он предпринял повторную попытку принять вертикальное. Вот тут-то до него и дошло. Несмотря на то что был он, можно сказать, никакой, это заставило его сесть на многострадальный вещмешок и задуматься. От роденовского мыслителя в тот момент его отличала лишь пара мелких деталей: одет он был по последнему писку спецназовской моды, и подбородок опирался не на кулак, а на дуло автомата. Напротив его носа неподвижно зависла стрекоза, удивленно рассматривая двоими выпуклыми фасеточными глазами невиданного доселе мокрого пятнистого зверя, ловко замаскировавшегося на фоне зеленой травы.

— Будем рассуждать трезво. — Сраженная спиртным духом наповал стрекоза отлетела метра на два, судорожно вцепилась в белую ромашку и, не удержавшись, шмякнулась на землю. — Одно из двух: или какой-то козел законы природы рушит, или у меня глюки.

На решение этой дилеммы много времени не требовалось, и через какие-то жалкие полчаса Илья был твердо уверен, что виноват все-таки козел, ибо капитан быть виновным не может по определению, так как он начальник. А начальник, как известно, всегда прав, что зафиксировано во всех должностных инструкциях. Солнышко меж тем припекало все сильнее, и Илья немедленно занялся решением очередной проблемы — найти тень. По счастью, всего в двадцати шагах, на другой стороне оврага, росла в гордом одиночестве довольно приличных размеров ель. Однако добраться до нее, используя лишь две точки опоры, оказалось не так-то просто. Но капитан со свойственной ему энергией перекинул за спину автомат с вещмешком и пошел на штурм, используя все четыре. На беду Ильи, правый склон оврага был гораздо круче левого, как только эта крутизна становилась максимальной, вещмешок перетягивал, и доблестный капитан кубарем возвращался к начальной точке подъема. С вершины ели за его героическими усилиями наблюдали две маленькие симпатичные белочки.