Ольга Кноблох - Белоснежка и семь апостолов Страница 3

Пришел — загрузил — ушел.

— Пройтись решил, — разъяснил Влад, не устоявший перед соблазном напоследок заглянуть в Артемовы мыслишки, — Типа накурено здесь, дышать нечем. Утомляют его наши вечеринки.

— Вали-вали! — крикнула я ему вдогонку. Достал уже: корчит из себя аристократа.

Только я это подумала, гляжу — Влад снова лукаво улыбается. Вот ведь, опять не зашторилась… Ладно, подслушивай, не жалко. Я скорчила рожу и показала Владу язык. Он всех подслушивает, особенно когда мы вот так расслабляемся. Всех, кроме Чжао. Потому что тот думает, как и я, словами — но только по-китайски. А Влад китайского не знает.

Вслед за Артемом почему-то вышел Отто. Я просигналила Владу — с этим-то что не так? Тоже подышать свежим воздухом захотелось? Влад только пожал узкими своими плечиками — не успел сосканить, зашторился Отто.

— Коньячку? — галантно предложил Артурчик, протягивая Маше бутылку. Только сейчас она отвела взгляд от Чжао, который старательно копировал мимику Пита.

— А где ваш ниндзя? — спросила она вдруг.

— Сейчас позову, он на газоне тренируется, — сказал Чжао и спешно выскочил из-за стола.

— Ну вот, еще один свалил, — пробубнил Влад. — Давайте, что ли, споем что-нибудь?

— А можно… — робко пискнула Маша.

— Что? — спросила я.

— А можно узнать, как вы это делаете?

— В смысле?

— Ну, фокусы ваши. Есть же какой-то секрет. У меня была кассета дома, там один фокусник разоблачал всю эту кухню. Ну там зеркала всякие, шторки, веревки, магниты. Всегда есть какой-то секрет.

— О да, — засмеялась я, — и наш секрет — самый секретный!

— Никому нас не пересекретить! — подхватил Артурчик.

— А можно узнать?

— Да узнавай на здоровье, не жалко. — Я обвела застолье оперным жестом. — Мы честные волшебники, нам скрывать нечего.

Маша поджала губы, обидевшись на то, что ее держат за дурочку. Обстановку разрядил Чжао, вернувшийся в своем настоящем обличье: китаец китайцем, худой, невысокий, стрижка шапочкой, не означающая ничего конкретного вечная улыбочка на круглом гладком лице, лукавые блестящие глаза.

Маша встрепенулась и ткнула в него пальцем:

— Ну вот он — как он руку через себя просовывает?

— Совершенно легко и непринужденно, — с достоинством ответствовал Чжао и немедленно подтвердил свои слова, оттянув полосатую майку на груди и коротким движением воткнув пальцы правой руки под левую ключицу по самые костяшки.

Маша скривилась и отвернулась. А я отпила шампанского и сказала вдогонку:

— Говорю тебе — все по-настоящему.

Артурчик обворожительно улыбнулся:

— Потомственный китайский маг Чжао, прошу любить и жаловать. Прошел обучение в Шаолине. В свое время по неосмотрительности попался представителям доблестных китайских спецслужб. Они тоже хотели выведать у него секрет фокусов. И вот, — зловещим шепотом продолжал Артурчик, — продержали они его в сверхсекретном бункере целый год, только что не выпотрошили живьем, а так никаких секретов и не нашли. Стопроцентный хомо сапиенс и чистокровный китаец.

Тут Чжао в две секунды раскрасил себя в шоколадно-коричневый цвет и зачем-то оттопырил под майкой женскую грудь а-ля Памела Андерсен.

Маша тихо охнула. Очевидно, грудь Чжао ее как-то особенно впечатлила.

— К счастью для Чжао, он обнаружил у себя еще одну чудесную способность — проникать сквозь стены, — триумфально завершил Артурчик. — И убег из ихнего секретного китайского бункера. Во как.

Закончив речь, он взял со стола яблоко и по-дракуловски вцепился в него зубами.

А Чжао скромно потупился и, словно стесняясь своей выходки, быстренько перелинял обратно в свой цвет и свои габариты.

Маша некоторое время настороженно молчала, и мне даже стало казаться, что я слышу, как в ее хорошенькой головке суетливо толкаются и поскрипывают немногочисленные мысли. По привычке я бросила взгляд на Влада — тот сообразил, что от него требуется, скользнул взглядом по лицу нашей жонглерши и пакостно захихикал в кулак. Потом непременно расспрошу его, что такое смешное усмотрел он в ее мыслях.

— А почему, — осторожно начала она, — если вы все тут такие настоящие волшебники, вас по телевизору не показывают?

— Еще покажут! — провозгласил доселе молчавший Димка. Отложил в сторону гитару, на которой не переставая противно тренькал последние минут десять, и встал в ленинскую позу «Верной дорогой идете, товарищи!»

— Нас будут везде показывать, как президента! Скоро, батеньки, скоро грянет буря! Всемирная революция! Даешь всеобщую магизацию! — заголосил он, наигранно картавя. — Это, батеньки, будет на редкость клевое шоу!

— Я не понимаю, — беспомощно протянула Маша. — Он что, шутит?

Дима, выкатив глаза, с азартом умалишенного закивал бритой головой.

— Увы, нет, — сказала я, — Он хотя и клоун, но сейчас не при исполнении и потому серьезен, как филин в зоопарке.

Вообще-то у Димки в миру было вполне серьезное занятие — он работал в морге. Стипендии у студентов медучилищ нынче небольшие — вот и халтурил помаленьку. Зато летом на гастролях давал себе волю. За один вечер он мог придумать и отточить такой смешной номер, что мы все (включая скупого на улыбки Пита) порой до утра не могли заснуть, корчась от хохота при одном воспоминании о его минах и телодвижениях. Когда хотя бы один из нас начинал тихонько посмеиваться под своим одеялом, цепная реакция вмиг охватывала весь экипаж кемпера, и вскоре уже новые и новые приступы смеха заставляли нас извиваться на своих постелях до полного изнеможения. А когда всеобщая истерика затихала, наступала опасная тишина — и малейшего «хи-хи» было достаточно, чтобы все началось сначала.

И вот теперь этот синеглазый клоун рассуждал о революции:

— Даешь магию в массы! Это, знаете ли, будет просто полный пинцет! Весь старый порядок, основанный на технологии, — рухнет навзничь! Все, за что боролась и борется наука, — обесценится влет! Лекарства от СПИДа и рака — кому они сдадутся, спрашивается, если каждый сможет управлять своим телом вон хотя бы как наш Чжао? Заразу — выгонять, повреждения — устранять!

Надо сказать, что в «выгоне» заразы и «устранении» повреждений наш клоун непревзойденный спец. Медицина — его призвание. Как традиционная, так и магическая. Довелось мне видеть, как он буквально склеил мою Дусеньку, когда она попала под машину. Причем как склеил — она еще и котят нагуляла! А ведь казалось, в ней ни косточки целой не осталось…

— На кой станут нужны почта и телеграф, если все смогут преспокойненько телепать, как Владик? И на кой, скажите, будет транспорт, если каждый мало-мальски научится летать?

Тут уж Артурчик дождался своей очереди собирать аплодисменты. Он по-кошачьи выскользнул из-за стола и спиной вверх плавно, как по рельсам, воспарил под потолок. Длинные черные волосы совсем скрыли лицо. Он завис, раскинув руки-ноги и сделавшись похожим на прилипшую к потолку гигантскую морскую звезду, проглотил кусок яблока, крякнул, прочищая горло, и хорошо поставленным баритоном запел:

— Орленок, орленок, взлети выше солнца и землю с высот огляди!..

Тут Пит мрачно сложил пальцы пистолетом и сделал в сторону Артурчика неслышный «пиф-паф». Артурчик закашлялся, поджал ноги к животу, но не упал, а завертелся волчком. Брейкеры так на полу крутятся.

— Та-ак, — как можно значительнее протянула я, — Артурчику больше не наливать. Ему вообще нельзя ничего крепче пива: он у нас несовершеннолетний.

Маша удивленно распахнула глаза, а Артурчик на последнем моем слове замер, злобно сверкнув глазами, и мстительно кинул в меня огрызок.

Артурчику семнадцать, как и Владу, но в отличие от нашего телепата выглядит он старше своих лет. И росту набрал, и плечи вширь раздались, и лицо уже от мальчишеской прыщавости оправилось, и в глазах появилось что-то такое, отчего девушки лет на пять — семь старше при виде него млеют и тают. Ни дать ни взять — романтический герой-любовник. Гибкая фигура гимнаста, прическа, какие носят в кино мушкетеры, и загадочный взгляд голодного вампира. Чего-чего, а обаяния у нашего Артурчика хватит на десятерых. Да, похоже, и сам он считает себя вполне взрослым и самостоятельным мужчиной. Только вот раз уж я его родителей самолично уломала отпустить их единственное чадо с нами в эту авантюрную поездку, стало быть, мне и решать, сколько и чего ему пить и как себя вести. Между тем Димка продолжал экстатически вещать: — Деньги, друзья мои, станут совершенно бесполезным хламом. Весь до основания современный уклад жизни естественным образом отомрет. Исчезнут границы, забудется политика, а все люди — то есть, простите, маги — станут братьями вовек. И я, батеньки, со своей стороны готов сделать все, что в моих силах, чтобы приблизить этот сладостный момент. Полный и безоговорочный крах технократической цивилизации.