Ирина Горбунова - Реализованная Вероятность Страница 3

   Ибо Сэра-прототип столь же непохожа на будничное окружение, как и Сэра-королева. Далеко не всякая девушка променяет пустоцвет вечеринок, нарядов и сплетен - на карьеру лётчика-истребителя, полную суровой истинности.

   Возможно, после Сэра и упрекнёт его: зачем-де вознёс её на такой рискованно-высокий пьедестал. Неважно. Лишь бы восприняла его, наконец, всерьёз. Тогда уж как-нибудь выпадет повод тихонько убедить её:

   - Другие пусть слагают саги   О героинях звёздных трасс.   Ты не уступишь им в отваге -   Ни впредь, ни в прошлом, ни сейчас...

   Солнечный зайчик, детски-невинный шалун, скакнул из окна частью на рукопись, частью на нос автору, - побудив того чихнуть от всей души. Правильно намекаешь, приятель. Ночь - пору бесплодных мечтаний - окончательно сменило юное, напористое утро, властно требующее решений и действий.

   Для начала Автор будущего бестселлера потянулся в своём чудовищно неудобном кресле - смачно, с хрустом, до трепета каждой жилки. После невесть какой по счёту трудовой ночи мир в глазах малость оплывал тающим снегом. Неплохо бы сварить на кухне крепкого далфару... если, конечно, там ещё завалялось что-то в этом роде.

   Но как удержаться от прощального, грустно-гордого взгляда на финальные слова рукописи - на зыбкие силуэты королевы Саэлла и Аррк Сета, проступающие из-за безликих печатных значков. Вот они, на террасе роскошного и призрачного дворца: тоже встречают рассвет, с терпким привкусом нездешних пожарищ... Доброго пути в самостоятельную жизнь, ребята. И - ныне отпущаеши: в это утро истекает срок власти творца над творением...

   Зачем-то затянут последний, благословляющий взгляд. Что ещё тщился высмотреть Автор в своём продполагаемом первом шедевре? разве что - подтверждение собственной, шальной прощальной мысли?

   Что ж - что хотел, то получил сполна.

   Уже за гранью того последнего-распоследнего, грозящего открытым финалом знака вопроса, - Сэра-королева вдруг посмотрела на Аррк Сета совсем иначе, серьёзно, выжидательно.

   - И ещё, Аррк... с вас причитаются - подробные и обстоятельные рассказы о мире, где вы пропадали всё это время.

   И, напротив, совсем неуставно-ёрнически подмигнул Аррк Сет: скорее ему, Автору, нежели собеседнице. И - обжёг полусонный мозг язвительной телепатеммой:

   "Не-е, Профессор... всё не такбыло!"

   Уф-ф, чтоб тебя! Или мара изнурительной ночи морочит и теперь? или свои кровные герои впрямь подались в самоволку, и не только после - даже и до открытого всем ветрам финала? О чём они толкуют, во имя Светлого Неба?!

   Никоим образом не мог Аррк Сет - без ведома творца - пропадать пропадом в каком-то ином, разительно непохожем... да попросту чужом, не-Авторском мире! И тем более не положено ему - обучиться там телепатии.

   Ах вы, черти мои, черти... для этого, что ли, я вас выдумывал, неблагодарных?!

   Однако если и есть на свете персонажи книг, способные издеваться в лицо собственному Автору, - то Аррк Сет из этого десятка.

   Может, незадачливый демиург поразиться толком не успел, когда на террасе, рядом с его героями, чересчур чётко обрисовался - посторонний. Женщина: стройная, спортивная, буйно-черноволосая... мертвенно-спокойное лицо почти девчонки - и глаза, старше своей владелицы лет на тысячу минимум.

   То была - не его героиня. Немыслимо, что кому-то вообще могла такая понадобиться: молодая хищница с душой, выжженной давно и дотла.

   И со странным, даже абсурдным, что на слух жителя планеты Ритлиора, именем: Шейла... почему-то Автор знал, что чужачку-диверсантку зовут именно так.

   Но что впрямь ни в какие ворота не лезло - то, как посмотрел его Аррк Сет на пришелицу незваную-непрошеную.

   Вот этого взгляда горькой нежности - и правда не могло быть... потому что этого быть не могло.

Часть I

Из грязи в князи - с выжженной душой

1.

   Хозяин бара "Бронзовый Файр" мог распрощаться со своим заведением. Если только уже не распростился - с жизнью.

   Жаль. Славное местечко... было. Для этой стороны - вполне приличное. Отнюдь не притон: Патруль носа не подточит!

   Нашла о чем сокрушаться, кретинка сентиментальная...

   Почва так и норовила ускользнуть из-под ног: минута-другая, и система искусственной гравитации взбесится окончательно. Герметичность тоже держалась - на честном слове да на одной сопле: импульсы огнемётов, лучемётов, энергомётов и ещё невесть каких "мётов" изрешетили купол до состояния швейцарского сыра. Оглушительно пахло озоном, оплавленным металлом, обугленным пластиком, алкогольным перегаром, - и, наипаче, поджаренной плотью. Добрых две трети бывшей суши покрывали теперь моря разливанные из бренди, виски и охладительной жидкости; и разноцветное пламя отплясывало на их поверхности залихватски-бестолково, как пьяный в невесомости. Осколки, обломки, руины... трупы...

   Армагеддон в масштабе астероида.

   И нечто надвигалось в этом огне, дыму, чаду, аду, - нечто смутное, но неотвратимое. Вероятнее всего, то была смерть.

   Смерть ломилась напролом, сквозь бывшую стойку бара; определялась в очертаниях, издевательски двоилась: здоровенный зейранский типчик, обладатель на редкость дубоватой рожи - и здоровенная же бабища-рептилоид из расы вэн-гаров, когти наизготовку.

   Двойники? - в известной мере. Все прирождённые секьюрити, с какой бы планеты ни происходили, - как с одного оригинала клонированы. И оригинал-то - из отбросов общества.

   Да ещё из-за стены огня, с безопасного расстояния, незримый и всезрящий (труба иерихонская, футы-нуты!), плюгавец-ригеллианин, босс, вовсю разорялся на тему: да сколько ж можно копаться, чтобы прикончить пятерых сопляков?!

   Копаться, по всему судя, действительно оставалось недолго.

   Девчонка (назвать её женщиной - была бы изрядная натяжка) вжалась намертво в угол за стойкой; и пальцы с белизной в костяшках едва не в щепы крошили рукоять маленького бластера. Сухая, угловатая, - не цветок, стебелёк из стали; перевита узлами взведённых мышц, покрыта коростою копоти, ран, лохмотьев от бывшего комбинезона. Глаза - загнанного зверька. Волосы - до плеч - выкрашены в "засыхающую кровь": ярко-алые у корней, все оттенки бурого посередине, тускло-чёрные на концах.

   И - губы, сведённые судорогой, высвободили дикий оскал: прямо в раздвоившуюся рожу смерти.

   Полчаса назад их правда было пятеро. Три парня, две девчонки. Все - земляне (насколько можно говорить о чистоте генов в наше благословенное космополитическое время). Пять пальцев, способных сжаться в довольно увесистый кулак.

   Хорошо спаянная команда, в галактике известная - и даже славная - под именем Молодых Волков.

   Ещё бы! - на все руки мастера. Шпионы, жулики, взломщики, хакеры, киллеры, охранники, технари, - что угодно для души. Свободные художники, ценные наёмники: без работы скучали редко, успевай только заказы подхватывать...

   Пока не дёрнула нелёгкая завербоваться к Живчику Текки, шушере двуличной. Будто не доходили до них упорные слухи, что обычная у него расплата с наёмниками - из лучемёта в затылок. А чтоб следов не оставить, концов не найти... Скрестили, щеглы желторотые, пальцы на счастье (больно уж мягко, подлец, стелил!): брехня, мол, пронесёт, авось да небось. А нет - знать, планида такая. Что есть жизнь, как не гонка за длинным кредитом? рано или поздно суждено ведь проиграть её и Молодым Волкам.

   Сказано - сделано. Без промаха, как в дерьмо пальцем. Осталась изо всей стаи - она одна, и то ненадолго. Самая молодая волчица.

   Да и какое там уже - волчица... так, крысёныш, загнанный в угол. Что противопоставить надвигающейся двуликой смерти, кроме игрушечного бластера да судорожного оскала?

   Да теней, в памяти всё ещё до боли живых.

   Шерлок, брат-близнец - и Айно, его девушка. Мбога, чернокожий весельчак, ей же строивший глазки чем дальше, тем откровенней - и Даккар, "Капитан Немо", старший из всех, признанный лидер... мрачно-неприкаянный, одинокий даже в команде...

   Вон их обожжённые трупы валяются по всему бывшему зальцу бара. Среди обломков столиков и осколков бутылок - такой же, отслуживший своё, ни к чему уже не пригодный хлам. Последнее смертное объятье с врагами (идущий во Тьму ищет надёжных спутников!) - и случайное соседство с крысами, опоздавшими покинуть корабль в час катастрофы. Чётче, яснее, больнее всего: рука Шерлока, откинутая в сторону, в самую лужу бренди; и язык пламени уже робко лизнул её, пробуя на вкус новую пищу.