Геннадий Прашкевич - Счастье по Колонду Страница 3

Она загадочно глянула на меня:

— Угадай, что я принесла?

— Бутыль обандо. Ну, того, которое производили когда-то на заводике Николае. Помнишь, жил такой эмигрант?

— Обандо! — фыркнула она, но сердиться не стала. — Я принесла тебе портрет нового президента.

— Ты его купила? — я был изумлен.

— Ну что ты, Кей, — засмеялась Маргет. — В Альтамире снова выходит газета. Под старым названием — «Газетт». Портрет нового президента занимает чуть ли не всю первую страницу. Вот посмотри.

И похвасталась:

— Теперь мы каждый день будем получать «Газетт». И бесплатно. Это дар президента народу.

Я не успел удивиться. «Газетт»… Такую новость следовало переварить. Это не телевизор, постоянно показывающий одну и ту же картинку: «Пожалуйста, соблюдайте спокойствие». И выключить его нельзя, а вдруг именно сейчас и пойдет некое важное сообщение?

— А как дело с патрулями, Маргет? Их много в городе?

— Я не видела ни одного.

— Но ведь наш патруль — вон он!

— Они, наверное, охраняют нас.

— От кого, Маргет?

— Я не знаю.

В этом ответе была вся Маргет. Усмехнувшись, я развернул «Газетт».

Она имела подзаголовок — «Для вас». Печаталась на шестнадцати полосах в один цвет и выглядела весьма аккуратной. Видимо, аккуратности придавалось какое-то особое значение. Почти всю первую полосу действительно занимал портрет президента Кристофера Колонда; несмотря на густые усы (раньше он их не носил), я сразу узнал своего приятеля по годам, проведенным в Лондоне. Те же внимательные черные глаза, всевидящие и сравнивающие. Губы чуть узковатые, может, не слишком правильный нос, но президенту Альтамиры совсем не обязательно быть красавчиком.

Всю вторую полосу занимали сообщения о вчерашней погоде. Они, несомненно, были точны, не вызывали сомнений, но почему-то хотелось проверить каждую строку. Я невольно припомнил час за часом весь вчерашний день, проведенный дома и возле мельницы Фернандо Кассаде; но не нашел никаких несоответствий. Тут же были приведены точные цифры восхода и захода Солнца и Луны, а также данные, придраться к точности которых опять же мог только идиот. Например, я узнал, что 11 августа 1999 года в 11 часов 08 минут по Гринвичу в далекой от нас Западной Европе произойдет полное солнечное затмение, а 16 октября 2126 года ровно в 11 часов по Гринвичу такое же зрелище порадует и азиатов. Нам, альтамирцам, «Газетт» ничего такого не обещала, но сам факт выхода подобной газеты говорил о многом.

Третья полоса меня удивила. Она была набрана петитом, видимо, для емкости, но читалась, как приключенческий роман, я не смог от нее оторваться. В долгих, совершенно одинаковых на первый взгляд колонках мелким, но четко различимым шрифтом дотошно расписывалось, кто и когда вышел в неурочное время на улицу, вступил в некие конфликты с властями или с прохожими, кто и когда распивал запрещенный напиток обандо, игнорируя все указания, отпущенные Дворцом Правосудия, наконец, что случилось со многими из этих людей. Информация продавалась легко, просто, так же легко усваивалась, и было видно, что газету делают не наспех.

Я взглянул на выходные данные. Как ни странно, газета впрямь была государственной, а выпускал ее президент Колонд. Тут же бросающимся в глаза шрифтом было указано: издается еженедельно с постепенным переходом в ежедневную, первые семь номеров распространяются бесплатно, с восьмого номера подписка обязательна. Тут же находилось разъяснение: для граждан Альтамиры.

Я поднял голову. Маргет меня поняла:

— Правда, интересно?

Интересно?.. Не знаю… Это было не то слово… Это было захватывающе! Вот, так точней… Чего, скажем, стоило одно только сообщение, касающееся некоего Эберта Хукера.

Я знал его. О нем было сказано, что в ближайшее время он убьется до смерти на рифе Морж, ибо нарушит инструкцию по употреблению обандо.

Я потер виски.

Завтра?.. Может, Эберг Хукер уже разбился и это просто сообщение неверное сформулировано?.. Этот Хукер действительно любил посидеть на рифе с чашкой обандо. Он называл это рыбной ловлей…

Я спохватился. Почему — любил? Ведь в газете сказано — завтра. Я совсем запутался.

Ладно. Я перевернул страницу.

Остальные полосы оказались рабочими. Там конкретно указывалось, кто прикреплен к какому предприятию, каков его рабочий график и какими часами он может пользоваться для отдыха. Я не нашел в списке себя, но имя Маргет туда было внесено. Я за нее обрадовался. Она — животное общественное, и ей было бы трудно усидеть дома, как это делаю я. Правда, мне не понравилось примечание под посвященным ей абзацем. Там было сказано, что в ближайшее время Маргет Санчес, торопясь по узкой тропе, ведущей к мельнице старого Фернандо Кассаде, вывихнет ногу.

Я удивился: зачем это ее туда понесет?

К чему вообще все эти мелкие пророчества? Неужели Кристоферу его дар еще не надоел? Это показалось мне странным. Я уважал Кристофера именно за сдержанность — даже в Лондоне он никогда не злоупотреблял своими уникальными способностями.

Что же случилось?

Я спросил, когда выйдет следующий номер, и Маргет радостно рассмеялась:

— Через несколько дней. В те дни, когда выходит газета, рабочий день будет начинаться на три часа раньше, чтобы мы успевали с нею познакомиться. Правда удобно, Кей?

— Наверное… Только мне не кажется, что такая газета может понравиться, скажем, Эберту Хукеру.

— Старый пьяница! — Маргет выругала Эберта Хукера с непонятным мне презрением. — Рано или поздно он все равно где-нибудь разобьется. Почему не завтра? Чем, собственно, помог он нам, самоорганизующимся системам?

— Как ты сказала?

— Самоорганизующимся системам, — с гордостью повторила Маргет.

— А ты знаешь, что это такое?

— А как же. Это я, ты, наши соседи, наш президент, это даже Эберт Хукер, хотя он плохая самоорганизующаяся система. Он скорее саморазрушающаяся система. Чем раньше он уйдет, тем проще будет построить будущее.

— Будущее? Для кого?

— Как для кого? Я же сказала. Для нас, самоорганизующихся систем.

— Где ты наслышалась такого вздора?

— Ты говоришь грубо, Кей. Так не надо. Я слышала все это на приеме.

— Ты была в президентском дворце?

— Да. Нас туда пригласили прямо с работы. Нас принимал сам президент. Он мне понравился. Там в патио поставлены кресла, рядом бьют фонтаны, всегда прохладно. Когда президент говорит, чувствуешь себя свободным, как будто он все давно про тебя знает и тебе уже ничего не надо от него скрывать.

— Он что, гипнотизер? — осторожно спросил я.

— Что ты! Он просто понимает нас.

А я подумал: с Кристофером что-то случилось. Он никогда не рвался к власти, но, к сожалению, не исключал и такую возможность. Видимо, она ему представилась. Я вспомнил и то, что в Лондоне, когда выдавались свободные вечера, мы не раз обсуждали возможность создания некоего поведенческого общества. Сходились на том, что создать такое общество можно лишь в крошечной стране, но управлять такой страной смогут только гиганты. Нам казалось, что мы могли бы стать такими гигантами, но время решило иначе. Я по крайней мере давно отбросил эти пустые мечты.

Впрочем, я отдавал должное президенту. Он был у власти всего несколько дней, но, похоже, в него уже многие верили».

— Поведенческое общество? — я нахмурился. — Джек, такое уже встречалось в истории и, кажется, оставило довольно-таки непривлекательные следы.

— Слушай, Эл. Слушай.

9

«…Я приветствовал Маргет:

— Салют самоорганизующейся системе! Утро солнечное, хорошее. Я прошу тебя, будь осторожна. Я не хочу, чтобы «Газетт» была вечно права. Я не хочу, чтобы ты вывихнула свою красивую ногу.

Маргет поцеловала меня. Быстро перелистала газету.

— До тебя просто еще не дош па очередь, Кей. Президент обязательно найдет для тебя работу.

Я пожал плечами.

Проводил ее на работу. И хотел остаться один.

Из тайничка, не известного даже Маргет, я извлек пузатую бутыль с обандо. Принял первую чашку, потом вторую и только после этого развернул «Газетт».

Как я и думал, одним из первых шло сообщение о том, что некто Эберт Хукер, находясь на рифе Морж, нарушил инструкцию по приему обандо и разбился, свалившись со скалы прямо в прибойные завихрения.

Я нашел еще семь имен, судьба которых могла повторить судьбу Эберта Хукера.

Особенно странной показалась мне возможная гибель некоего Альписаро Посседы, о котором я раньше никогда ничего не слышал. Судя по всему, этот человек был весьма динамичной самоорганизующейся системой: «в три часа дня в среду он должен был, отравившись обандо (обандо — это яд), нагишом выйти к башням Келлета и закричать, что ему не нравятся эти исторические строения. Они, видите ли, напоминают ему Бастилию, а ведь ее давным-давно снесли с лица земли. Произнеся эту краткую речь, Альписаро Посседа, разгневанный и обнаженный, побежит домой за мотыгой, чтобы снести с лица земли и башни Келлета. А падет он в борьбе с вызванными полицейскими патрулями».