Александр Головков - Остерн Страница 3

— Ах так… Поехали, — сказал Николаев тоже по-английски и увел Сведензналли из бани.

Когда за американцами приехал шофер Гусев, в предбаннике он увидел продюсера в углу, склонившего голову на плечо оператора, завернутого в простынь, мисс Холлс, лежащую на лавке. Из пустого бассейна торчали ноги Пола Грома. Все спали. Банщица веником выметала отшелушившиеся от стен доллары. Сидоров собирался уходить.

— Куда их везти? — решил уточнить Гусев. — В гостиницу или в вытрезвитель?

— Пусть отдохнут до утра. Они думали, что у нас здесь все ковбои… что каждый только и думает, как бы кого пристрелить… Нет, те времена ушли. Нынешняя эпоха — экономическая.

Утром в кабинете Дронова включился селектор:

— К вам американцы с претензиями.

Пол Гром начал речь от двери:

— Мы выражаем протест по поводу действий ваших чиновник Сидоров и Николаев, которые вынудили нас драться в бане и купить ее…

— Простите, но в администрации города не служат чиновники с такими фамилиями, — возразил Дронов.

— Значит, это был секретные агенты или мафия! Кто приходил в наш баня?

— Пол Гром недовольно бросил на стол документы, которые он подписал накануне вечером.

— К вам приходил мой приятель, друг детства Сидоров, — изучая содержание бумаг, сообщил Дронов, — артист самодеятельного театра, которого я попросил развлекать вас весь вечер. Вы должны его понять: все артисты любят иногда развлечься.

— А кто такой Николаев?

— Очевидно, это друг Сидорова. Судя по этим документам, Николаев — служащий мелкой частной фирмы, которая специализируется на торговле недвижимостью. Документы оформлены верно. Но никто не вынуждал вас их подписывать. Вот же ваша расписка: «Я, Пол Гром, находясь в здравом уме и трезвой памяти…» Вы добровольно купили стены. Если хотите стены, можете забрать.

— А баня?

— А баня останется. Она муниципальная: контрольный пакет акций принадлежит властям.

— Это грабеж! Вы и есть мафия!

— Мы — власть. А власть и должна быть сильной экономически. Разве в Америке не так? Господа, я говорил вам, мафии в Новокузнецке нет.

— Возможно, — сказал Пол Гром. — Да, этой ночью мы ходили по городу искать приключений… Возможно, вы правы, господин мэр… Но исчез Сведензналли! Если это не дело мафии, значит, это дело спецслужб, которые боятся, как бы господин Сведензналли не снял и не выдал какой-нибудь очень интересный фактический информация — чтобы как-то чего не вышло!

— Спецслужбы этим не занимаются, поскольку никакая информация не может представлять угрозу безопасности нашего общества: народ уже чего только не слушался! Да и господин Сведензналли никуда не исчезал. Он снимает фильм о Новокузнецке. Он недавно звонил мне и сказал, что дела у него идут хорошо. Всю ночь он снимал огни города. Утром побывал на заводе. А теперь уехал снимать фермеров.

— Мы тоже хотим снимать! Я буду платить рубли — у меня осталось несколько миллионов!

— Боюсь, что этого вам едва хватит, чтобы оплатить номер в гостинице и вернуться в Голливуд.

Глаза Пола Грома помутились от тоски.

— Не отчаивайтесь, что у вас не получился фильм о гангстерах в Сибири, — сочувственно произнес Дронов. — То, что вы снимали в Монтане. Пусть это будет фильм об американской мафии: Латыш приехал в Америку. Сюжет тот же самый — стрельба, драки… Это традиционно. Может быть, вы за него получите «Оскар».

— Вы так считаете? Откуда вы знаете сюжет? — Пол Гром призадумался. — Латыш приезжает в Монтану… Его встречает местная мафия… А ведь в этом есть смысл! — Он пожал Дронову руку. — У вас художественный вкус! Пожалуй, мы так и сделаем. О’кей, мы возвращаемся в Голливуд.

На выходе Пол Гром задержался.

— А что делать с баня?

— Приезжайте париться. Как совладелец заведения, отныне вы будете получать свои дивиденды — поверьте. Баня приносит неплохой доход в валюте.

Примерно в это время Николаев на своей «Тойоте» привез Сведензналли в совхоз.

Погода этой весной стояла хмурая, только высыпавший снег смывали дожди, земля то оттаивала, то замерзала.

На дороге они встретили мужика в замасленной куртке, который тащился с сумкой к березовой роще.

— Вы фермер?

Мужик посмотрел по сторонам, почесал нос и кивнул.

— И много фермеров в деревне?

— Да все. Тут у нас совхоз был. А потом землю паями разделили. Тут мужики решили снова скинуться участками… Так что у нас тут целый колхоз фермеров образовался.

— И что же вы делаете?

— На итальянской «Фате» пашем. Сеем и убираем урожай по голландской технологии. Семена тоже голландские. Коров голландских разводим, молоко перерабатываем в сыр «Голландский».

— А как живут в соседней деревне?

— Да во всех деревнях так.

«Бедная Голландия разорена», — догадался Сведензналли.

Они вернулись в город.

— Я хотел снимать КМК.

— Пожалуйста. Вот мартены, где выплавляют высококачественную сталь, вот прокатный, а вот цехи, где из стали делают рельсы и танки, а вот — где их разрезают и пускают на переплавку…

— Круговорот веществ в природе.

— Простые экономические отношения плюс рабочие места…

— Кому все это принадлежит?

— Новокузнецку.

— А кому принадлежит Новокузнецк?

— Таким вот крупным промышленным предприятиям. Он ради них и построен. Вы уже сделали выводы о мафии?

— Сибирь — это иной мир. Это весьма туманное понятие, как физика элементарных частиц.

На шахте и в школе они снимали забастовки.

— Почему они бастуют? У них плохая мафия? — интересовался у Николаева Сведензналли.

— Да нет, они же сами голосовали за эту экономику. И требования выдвигали экономические…

— Чего же они бастуют?

— Вероятно, нравится. Потому что когда будут выборы — они снова изберут то же самое и снова будут бастовать.

— Я хотел бы снять предпринимательство.

Они объехали почти все городские рынки. С видеокамерой на плече Сведензналли бодро врезался с пеструю толпу, смешанную из продавцов и покупателей, и возвращался очень довольный:

— Я снял все, что мне понравилось.

Но когда отъезжали от очередного рынка, он расстроился до слез:

— Пока я снимал, у меня кассету из видеокамеры украли! Надо искать!

— Как искать, когда вы даже не знаете, на каком рынке вас обокрали?

— Воровать это глупо и не ново! — возмущался Сведензналли.

— Увы, за многотысячелетнюю историю своего существования человечество ничего нового не изобрело. Не отчаивайтесь. В качестве компенсации за умеренную плату я могу предложить вам другой видео материал — наши архитекторы сняли прекрасный фильм о Новокузнецке, да и на местных телестудиях есть что посмотреть. Я вышлю вам кассеты с записями в Америку.

Старенький лайнер компании «Аэрокузнецк» оторвался от взлетной полосы.

— Вы проиграли пари, которое мы заключили перед поездкой в Сибирь, — в самолете сказал Сведензналли Полу Грому. — Как только мне пришлют кассеты с видеозаписями из Новокузнецка я смогу доказать, что в Сибири есть только три гангстера: водка, воровство и человеческая глупость.

Пол Гром смотрел в иллюминатор на облака — скрученное поле сплошной облачности, над которым сияло восходящие солнце, и думал: «Черт бы ее побрал, эту Сибирь, в которой нет мафии.» По бортовому радио транслировался романс «На заре ты ее не буди…»

Сведензналли мрачно потер бороду и добавил:

— Впрочем, в Сибири есть и четвертый гангстер — сибирский юмор. Здесь надо ко всему относится с юмором.

— Вот кончится эпоха перемен, пойду снова работать на горячее производство, — сказал Сидоров, когда друзья возвращались из аэропорта.

— А сейчас у нас с тобой что — прохладная работа? — возразил Николаев. — Да что такое горячее производство? Это та же баня! Пусть только еще иностранцы приедут… Я им списанную коксовую батарею продам.

Примечания

1

Небольшие города-спутники Новокузнецка.

2

Таштагол — районный центр на юге Кемеровской области, в Горной Шории, которую неофициально величают Сибирской Швейцарией. Днями на улицах там бывает так же тихо, как в тайге, в горах, которыми город окружен.

3

Театральная — очень респектабельная площадь в Новокузнецке, с красивым зданием драматического театра и фонтаном. Привокзальная площадь — весьма суетная, со слишком оживленным пешеходным и автомобильным движением, засилием коммерческих киосков и почти стихийным рынком.

4

Точилино — район Новокузнецка, состоящий из частных, преимущественно деревянных домиков, построенных во времена, когда В. Маяковский еще писал «Поэму о Кузнецкстрое».