Лучший способ спрятаться (СИ) - Екатерина Майская Страница 3

Твои папа и мама»

***

С этого кулона все и началось. Весело, радостно, с огоньком! Открытий было — много! Жаль, что приятных — единицы, на одну маленькую тележку, а человеческой лжи и подлостей — три грузовых вагона. Все же иногда лучше — не знать.

Проверить, что будет, если коснуться человека, мне получилось быстро. Причем случайно.

У меня была подруга, Юлианна. Я ей доверяла. Пухленькая блондинка, училась со мной в одной группе и очень хотела замуж. Отец признал ее уже после ее рождения и смерти матери, а так как был на тот момент женат, то до пяти лет Юлианна жила в деревне с няней, и звали ее просто Юля. А потом отец отправил ее в наш пансион. И теперь ее имя было — Юлианна. Мне всегда казалось, что мы друзья. Да, я замечала, что Юлианна, рассказывая мне о других часто раскрывала чужие тайны и всегда всех критиковала: одежду, поведение, слова… При этом тогда я наивно думала, что уж мои секреты Юлианна хранит, как свои. В лицо то она никогда меня не критиковала, претензии не высказывала. Всегда вежливая. Всегда недовольная всеми остальными, но всегда готовая помочь.

Идеальная подруга. Я думала, что мы дружим… Думала…

После ужина и до сна у нас всегда было свободное время, и в тот раз, мне хотелось с ней обсудить визит поверенного. Кулон я одела еще в кабинете, спрятав его сразу под одежду. Было тепло, прогулки перед сном поощрялись, и мы вышли в небольшой парк, который успели изучить вдоль и поперёк за время учебы.

— Ну рассказывай, — торопила меня моя подруга и, схватив меня за руку, потащила к нашей любимой скамейке. У меня было чувство, что в меня ударила молния. Хотя, если бы она действительно ударила мне бы, наверное, все же было легче.

Внезапно мне показалось, что из парка я перенеслась в кабинет директрисы: помещение с большими окнами на втором этаже, где вдоль стены стояли шкафы с посудой. Почему-то директриса очень любит сервизы, отдельные пары: чашка и блюдце и т. д. На каждый день рождения, день тезоименитства наследника Александра Павловича, и в день рождения императора Павла IV ей дарили посуду. Если бы все, что стояло в ее шкафах пустить на кухню пансиона, то хватило бы лет на пять, даже если каждый день бить по чашке или блюдцу. Длинную стену шкафы с посудой уже заняли и теперь обживали простенки между тремя большими окнами.

Причем в кабинете директора был день. Только что, после ужина вокруг сгущались сумерки и вдруг день…

— Ариадна сказала, что мнение директрисы ее не волнует, я стояла в коридоре на первом этаже. Случайно, но она меня попросила задержать Вас или воспитателя, если вы пойдете мимо, я тогда и подумать не могла, что она решится проникнуть в ваш кабинет… Вы знаете, как я отношусь к вам, госпожа директор, я бы никогда…

Воздух запекся в груди, я видело это так ясно…

Несколько дней назад я действительно решила «проникнуть в кабинет директора», чтобы изучить свое личное дело. Мне не нужны были деньги, сервизы или еще что-нибудь в этом роде… Я просто хотела прочитать свое личное дело. Юлианна прекрасно знала об этом, потому что именно она мне помогала, именно она сама предложила постоять внизу, отвлекая преподавателей, а теперь она сдавала меня, выставляя себя невинной овечкой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Увиденная сцена казалось дикой, но при этом реальной… Слишком реальной…

— Аккуратнее, ты чуть не упала…

Юлианна держала меня за локоть, через ткань платья, хотя даже так казалось, что ее ладони жгут мне кожу…

— Юлианна, я вдруг вспомнила об очень важном деле… Я пойду…

Да, я сбежала. Сбежала под удивленным взглядом человека, которого тогда я еще считала своей подругой. Сбежала, чтобы подумать…

Картинка пролетела перед глазами очень быстро, когда я застыла около лавочки. Потом сидя в библиотеке и совершенно пустыми глазами смотря в книгу (не удивлюсь, если и держала я ее вверх ногами), я смогла разложить всю сцену на мелкие кусочки. Прокрутить в голове фразы из диалога директрисы и Юланны, прослушать целые куски.

Действительно, то ли дар — кто предупрежден, у того шансы выжить — больше, то ли проклятье — все-таки разочарование в лучшей подруге — это как удар под дых. Хватаешь ртом воздух, а его все равно не хватает…

В тот день, я полностью не поверила в силу кулона, но и рассказать подруге все как раньше — не смогла… Мне нужно было еще проверить… И подумать… Чем я почти всю ночь потом и занималась.

Почему я решила, что эта сцена была в реальности? Может это мое воображение или просто галлюцинации. В кабинете директрисы я бывала. На следующий день после изучения личного дела — точно. Меня тогда долго стыдили, а потом отправили в карцер… На два дня… Может была бы и неделя, но поверенный уведомил о своем визите и меня выпустили, отправили мыться и приводить себя в порядок…

Посторонние, а тем более юристы, не должны видеть или слышать то, что повлияет на репутацию пансиона. Что мне Жанна Иогановна потом объясняла еще два часа перед встречей с семейным поверенным. Меня поманили морковкой — сказали, что неделя карцера сократится до двух дней, и пригрозили кнутом — обещали эту неделю продлить, если я буду жаловаться. Я сделала вывод: мне в этом пансионе учится еще минимум два года, и вряд ли господин Штольц может что-то сделать, минуя опекуна, поэтому я согласилась…

Хотя от мыслей — откуда директор узнала о моем визите в ее кабинет — пухла голова. Теперь похоже я это знаю. Легче не стало. Совсем.

Но надо проверить.

Проверки получились сами собой. Я узнала, что наша кухарка очень хорошо ко мне относилась и даже рисковала. Как только я попала в пансион после смерти родителей, мне прописали какую-то настойку, которая должна была меня успокоить, подтереть память, убрав из нее травмирующие воспоминания. Вроде все хорошо, правда? А ложка дегтя — это то, что делалось бы это за счет резервов моего собственного организма, при этом гася мой родной уровень магии. Подняв справочник, я узнала, что полгода, которые я ее пила, мне бы хватило, чтобы обнулить резерв в ноль. Но, баба Клава просто выливала этот напиток, заменив его на чай из валерианы и мелиссы. Тоже не очень вкусно, но безопасно и успокаивает. А главное — никто про это не знал. И