Михаил Успенский - Время Оно Страница 30

— Вот так-то! — сказал он. И, припомнив древнюю легенду, добавил: — В моем возрасте на границе по Рио-Гранде неприлично числить за собой одних мексиканцев!

Такие страшные слова окончательно добили кривлян с воеводой.

Грязь под ногами противно хлюпала и чавкала. Богатырь отошел в сторонку и начал стягивать через голову паутинную кольчугу, чтобы выжать ее досуха, поскольку мало радости будет ночью в мокрой одежде. Симулякр он положил на землю.

Дикий гортанный вопль раздался сзади, и почти такой же вопль откликнулся ему спереди. Богатырь поспешно натянул кольчугу назад, чтобы освободить голову.

Воевода Долболюб лежал в нескольких шагах от него, сжимая в руке толстое копье с широким зазубренным лезвием. Из правой глазницы воеводы торчала стрела, а из леса выезжал на коне, издавая переливчатый боевой клич, Сочиняй-багатур.

— Совсем плохой, совсем глупый, — сказал степной витязь, остановив коня. — Спина повернулся, глаза тряпка закрыл — тебя нагайка учить надо, разве отец не учил?

— На то умные люди и созданы — нас, дураков, учить, — ответил наконец Жихарь.

— Твой куда идет? — спросил багатур. Большое и круглое лицо его было все в синяках и шишках, узкие глаза совсем заплыли — как он только прицелиться сумел?

— В город Вавилон, — честно ответил Жихарь.

— Сам давно туда собиралась, — сказал певец. — Оба-двое пойдем?

— Нельзя, — вздохнул? Кихарь. — Не велено мне туда спутников брать.

Он хотел добавить, что дело-то уж больно опасное, но вовремя спохватился, что такие слова могут только раззадорить настоящего воина — а Сочиняй оказался именно таковым. Другой бы на его месте давно бы уже от радости до Степи доскакал, а то и далее. Поэтому богатырь сказал:

— Направляюсь туда по обету, поклониться могучему царю Вавиле. Нельзя мне ни спутника завести, ни рожи умывать, ни мясного вкушать, пока не дойду. А идти-то мне полагается пешком! А через каждые сто шагов полагается мне вставать на колени и хвалу возносить ихнему халдейскому идолу триста тридцать три раза, ни единожды не сбившись. Надеюсь до седых волос добраться…

— Какой строгий обет! Шибко строгий! Только рожу не мыть легко, а без мяса совсем пропадай!

Степняк соскочил с коня, обшарил воеводу, вытащил кошель, кинжал, с сомнением поглядел на тяжелые латы, взвесил на руке не достигшее цели копье. Монеты из кошеля поделил на две равные кучки. Потом так же деловито принялся развязывать брошенные кривлянами заспинные мешки.

— Еда много! Еда вкусно! — провозгласил он. — Иди сюда — пировать будем, брататься будем…

— Будем, — согласился Жихарь. — Лишний побратим еще никому не помешал.

Он тоже осмотрел содержимое вражеских мешков, натянул чужую сухую рубаху. Она оказалась длинная, до пят — тогда богатырь и штаны определил на просушку.

Потом он грыз у костра вяленую рыбу и проклинал себя за опрометчивые слова насчет мясного воздержания. Но не представать же перед новоявленным побратимом как лжец и клятвопреступник!

— Мой, пожалуй, раньше твой Вавилон буду, — сказал, насытившись, Сочиняй-багатур. — Мой такой глупый обет не давал.

Не стал уж ему говорить Жихарь, что находится Вавилон далеко-далеко — и не столько по расстоянию, сколько по времени.

— Может, встретимся, — сказал он для утешения.

— Как не встретиться? Тому быть непременно, — заявил степняк и достал из засаленных кожаных штанов обломок кости. Обломок он протянул Жихарю.

— Это что такое? — удивился богатырь.

— Твой беда попади — твой свисток свисти — мой приходи, выручай делай! — сказал Сочиняй.

«Оттуда, пожалуй, досвистишься!» — подумал Жихарь, но дар с благодарностью принял, а в отдарок предложил Сочиняю свою долю военной добычи.

— Куда мне такую тяжесть нести! — пожаловался он.

За поздним ужином, затеплив огонь, разговорились по душам. Багатур объяснил, что задержался мало-мало, чтобы набрать подарков для многочисленных жен. Да и в кабаке он здорово поиздержался. Вот и пришлось проехаться по деревням, предлагая жителям защитить их от возможных разбойников. Жители в таких случаях дают защитнику много больше, чем могли бы получить грабители. Правда, потом они почему-то обижаются и назначают за голову отважного заступника хорошую награду. Тут Сочиняю пришла на ум лихая задумка:

— Твоя мой понарошку хватай, понарошку вяжи, тащи на суд. Мой шея аркан надевай, вешать хоти. Твой награда получай, нож кидай, веревка обрезай, вместе беги, деньги двое дели…

— Дело хорошее, — согласился Жихарь. — Крепко придумал. Было бы у меня досужее время, погуляли бы по окрестностям, только некогда…

Водилось у кривлян и хмельное. Сочиняй-багатур раскраснелся, достал свой звонкий кельмандар, настроил… Жихарь тоже воспрял духом, и у костра чуть не до самого рассвета разливались по округе песни — то степные, а то лесные.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Жалобно зарюмял карла и, выходя из комнаты, сквозь слезы проклинал свое житье-бытье.

Если бы люди только знали, какими простыми и доступными всякому способами можно разрешить самые трудные задачи! Многие бы тогда с досады, что сами не додумались, ручки бы на себя наложили. К примеру, золото можно добывать не из руды и песка, а из самого обыкновенного навоза — все равно чьего.

Золото, конечно, получится не слишком крепкое и надежное, оно в конце концов снова обернется навозом, но за это время вполне можно убежать достаточно далеко.

Легко также человеку перекинуться в волка — воткнул нож в пенек, перекувырнулся через пенек три раза, и ты уже при зубищах и хвост поленом. Только ведь найдется нечестный человек, вытащит чужой нож из пенька, и будешь выть на луну до конца дней.

Нетрудно попасть и во Время Оно. Необходимо лишь отыскать Место Оно либо начертить таковое на ровной поверхности, лучше всего на каменных плитах. Надежнее, конечно, отыскать старое, проверенное Место, вырезанное в камне уверенной рукой опытного чернокнижника. Потому что разноцветный мел, каким положено наносить линии, легко смывается дождями и вернуться назад будет затруднительно.

Тайна чертежа хорошо известна детям, а взрослые вырастают и забывают забавы младенческих лет. Но и дети, к счастью, не знают тайны во всех подробностях и тонкостях, просто проводят на земле в пыли прямые линии, пересекают их другими чертами, завершают получившийся рисунок дугой и в дуге изображают солнышко. Только вот число лучей у этого солнышка должно быть не больше и не меньше, чем необходимо, иначе все дети уже поисчезали бы и род людской мог прекратиться. Кроме того, скакать через полученные ровные наделы нужно на одной ноге в строго определенном порядке, и настоящий порядок детям неведом, так что выходит просто игра.

Иногда, рассказывал Беломор, по чистой случайности и достаточно редко, озорникам и озорницам в особенности удается начертить Место Оно без ошибок. И пропрыгать, тоже по случайности, могут так, как положено. Вот тогда-то дети и пропадают неведомо куда на веки вечные, а родители и соседи потом ловят по округе всяких бродяг, обвиняют их в пропаже и разрывают напополам, привязав за ноги к соседним березкам.

«Как просто! — удивлялся Жихарь, мотая головой. — Хорошо хоть, что тайна сия велика есть, иначе все люди, не только дети, сбежали бы от нынешней тяжелой жизни во Время Оно. Постоянно же говорят, что раньше и птицы пели звонче, и пшеничное зерно созревало в добрый кулак, и волк с ягненком на пару шатались по лесу, и вода была мокрее, и валенки теплее, и старики моложе… Хотя нет, старики так и так раньше были моложе…»

Связываться с цветными мелками и в особенности с дорожной пылью было рискованно. Поэтому богатырь не пожалел еще трех дней на поиски старого, проверенного Места Оного.

Бутылки, оставшиеся от Семи Симеонов, Жихарь выгодно поменял в ближайшей корчме на еду, и вышло еды много. От вина же отказался вовсе — правда, скрипя зубами. Но ведь прыгать придется на одной ноге, и телу положено быть послушным.

Какое-то время он посидел в корчме за нечистым столом, прислушиваясь к тому, о чем толковали люди.

Люди толковали о том, что кривляне, навострившиеся в последнее время хозяйничать в порубежных местах, недавно бежали в свою землю, выкрикивая при этом страшные и невероятные вещи. Будто бы поймали кривляне степного грабителя и стали вешать, а степняк приспустил кожаные штаны и неодолимой струёй повалил всех на землю, а потом оттуда же вылетела стрела, пробившая голову воеводы Долболюба. Тело любимого воеводы верные воины не смогли доставить князю, потому что степное чудовище тут же надругалось над трупом, после чего и сожрало его с косточками, так что и хоронить некого. А степняк пригрозил, что затопит всю округу. «Нехорошо, — подумал Жихарь. — Новая слава меня, как погляжу, обходит».