Николас Поллотта - Бог Кальмар. Внезапное вторжение Страница 30

— Держи, приятель! — крикнул чей-то голос, и пирату бросили еще одну саблю.

Тяжело дыша, лорд Карстерс отступил, выдерживая дистанцию.

— Ну, что же, если ты не собирался драться по-честному, то надо было так и сказать, — медленно произнес он, выхватывая «Веблей» калибра 0,455. Нажав на спуск, лорд отстрелил клинок от эфеса, едва не прихватив и руку пирата.

Ошеломленный и взбешенный, Рыжий Джон отшвырнул эфес и выбил из руки Карстерса дымящийся «Веблей», который заскользил по палубе и исчез за бортом. Толпа одобрительно взревела.

Снова уравняв силы, пират сделал выпад в грудь Карстерсу, тот увернулся и сшиб Рыжего Джона подножкой на палубу. Крутя шамшером, лорд Карстерс надвинулся на противника, собираясь добить его. Но когда он приблизился, пират нанес рубящий удар на уровне паха. Лорд подпрыгнул как раз вовремя для спасения своих потомков. Брызжа слюной от ярости, Рыжий Джон с трудом поднялся, и бой возобновился.

Стоявший рядом с проф. Эйнштейном африканский воин в головном уборе из перьев и набедренной повязке повернулся к рыжему толстяку в штормовке смотрителя маяка.

— Десять золотых на англичанина, — пророкотал каннибал.

— Идет! — воскликнул толстяк. Спорщики плюнули на ладони и звучно хлопнули ими друг о друга.

Вспотевший профессор изящным движением достал платок и вытер лицо.

— Интересно, — промолвил он, убирая платок в карман. — Вы часто деретесь между собой?

— Конечно! — ответил африканец.

— Вот как. А из-за чего? Из-за еды? Или для развлечения?

— За право быть на палубе, — сумрачно произнес японский самурай.

Слепой уроженец Ямайки раскидал в кивке все свои дреды, соглашаясь с японцем.

— Йа мон, их, кто проигрывай, должны спускайся вниз. Проф. Эйнштейн бросил взгляд на палубу у себя под ногами.

Хотя палубная команда состояла из нескольких сотен моряков, счет совершенных на море убийств запросто должен идти на тысячи. А то и больше. При мысли о том, на что должно походить пребывание внизу в трюме, раз оно вызывает такой жалобный вой, профессору стало дурновато.

— Вперед, юноша! — крикнул Эйнштейн, в первый раз за все это время ощущая легкое прикосновение настоящего страха. — Тебе это по силам!

Лорду Карстерсу поддержка была не лишней: постоянно двигаясь, подобно боксеру на ринге, он начинал уставать, в то время как пират был столь же быстр, как и раньше. Кроме того, сверхмедленное покачивание судна сбивало лорда с ритма. Это покачивание, несмолкающий стон и пустое небо вокруг придавали этой совершенно реальной, серьезной схватке какую-то сюрреалистическую окраску, почти как во сне. Стряхнув заливающий глаза пот, лорд Карстерс попробовал экономить силы, перейдя к обороне. Он парировал выпады, отражал рубящие удары, дожидаясь подходящего момента, когда противник откроется и можно будет разом закончить эту дуэль. Однако атака пирата-умертвия тоже начала странным образом замедляться. Вскоре стало понятно: Рыжий Джон теперь всего лишь более тщательно выбирал, куда разить. Как серебристая змея, сабля пирата делала новые и новые броски, и лорду Карстерсу становилось все тяжелее отразить клинок. И это навело его на мысль.

Сделав нерешительный выпад, лорд позволил отогнать себя всерьез. Победно ухмыляясь, Рыжий Джон заставил Карстерса попятиться чуть ли не в объятия торжествующей толпы. Блок, финт, выпад, защита, рубящий удар, блок, выпад, защита. Лорд Карстерс безумно размахивал шамшером, казалось, парируя удары противника уже лишь благодаря рефлексам и везению. Силы лорда явно были на исходе.

Промахнувшись с выпадом, Карстерс не сумел вовремя вернуться в позицию и остался стоять с незащищенной грудью, представляющей идеальную цель. С радостным воплем Рыжий Джон сделал выпад с пробежкой. Но в самый последний момент лорд Карстерс развернулся всем телом ровно на столько, чтобы смертельный клинок абордажной сабли проскользнул мимо него и воткнулся в грудь какому-то французу из толпы. Вслед за тем лорд резко развернулся на носках и по рукоять вонзил собственную саблю в голову Рыжего Джона. Сила удара была столь велика, что труп отбросило к мачте, и он повис там, пригвожденный.

Кровожадная толпа разразилась криками, щедро сдобренными ругательствами на всех языках мира. Даже проткнутый саблей француз расхохотался во всю глотку.

— Хитроумный ход, mon ami![27] — заметил он с истинно галльским юмором. — Хороший прием, надо запомнить! Vrai, pas?[28]

— Oui[29], — ответил, тяжело дыша, Карстерс.

Лишившийся сабли и болтающийся в футе от палубы Рыжий Джон лишь крякнул с досады:

— Да, это был хороший ход, нечего сказать.

— Я всегда говорил, что тебя когда-нибудь повесят! — крикнул с мрачным юмором еще один пират.

— Попей трюмной воды, папаша, — пробурчал Рыжий Джон, пытаясь сфокусировать взгляд на сабле у себя во лбу.

— Означает ли это, что я победил? — спокойным голосом осведомился лорд Карстерс, оставаясь на безопасном расстоянии от пирата.

Проведя ладонью по гриве сальных волос, Рыжий Джон вздохнул, смиряясь с судьбой. Звук получился какой-то странно-свистящий.

— Да, дорогуша. Ты победил, и никто не скажет, будто это не так. Ты и твой приятель повидаетесь с капитаном.

Последнее заявление, хотя и сделанное нормальным голосом, заставило умолкнуть весь экипаж на палубе и тех, кто находился в трюме.

— Это обязательно, Рыжий Джон? — робко спросил громила-викинг.

— Да, гром и молния, обязательно! — прорычал пират, выдирая из головы саблю и швыряя ее на палубу. — Когда Рыжий Джон Бонатер дает слово, он держит его, хоть там что! Ежели только один из вас, морских червей, не воображает, будто может побить меня. — Никто не осмелился встретиться с ним взглядом. — Я так и думал, что таких не найдется.

Радуясь, что эта ерунда, наконец, завершилась, профессор сделал шаг вперед.

— Спасибо, сэр. Я профессор Феликс Эйнштейн, а это — лорд Бенджамин Карстерс.

— Британский лорд, да? — осклабился Рыжий Джон, массируя дыру в груди. — Мне следовало об этом догадаться по твоему честному бою, чтоб ему гореть. Добро пожаловать на борт «Летучего Голландца».

— Так что там за проблема с капитаном? — спросил Эйнштейн, конфиденциально прикрывая рот ладонью.

Экипаж дружно застонал и закрыл лица.

— Спятил, — прошептал Рыжий Джон, дернув себя за бороду. — Видит бог, самому дьяволу тяжко пришлось бы с таким экипажем — шлюхины дети, все как один, — но Пауль ван дер Деккен тут всех переплюнул, да. Он мнит себя всеми капитанами, какие когда-либо жили на свете, вот что.

Пират ткнул большим пальцем в сторону экипажа.

— Парней это пуще всего прочего пугает, не считая отправки в трюм. — Он с неподдельным чувством содрогнулся. — Ну, да ладно, покончим с этим делом.

Эйнштейн и Карстерс проследовали за мертвым пиратом к небольшой каюте, почти полностью скрытой от взоров за бизань-мачтой. Одернув потрепанную одежду, Рыжий Джон негромко постучал в видавшую виды дверь.

— Кэп, сэр? Тут это, некоторые джентльмены, видеть вас хотят.

В ответ из каюты приглушенно донеслось лишь невнятное бормотание.

Рыжий Джон приник здоровым ухом к двери.

— В иные дни можно почти понять, что он бормочет. Но сегодня, похоже, не тот день.

Отодвинув засов, Рыжий Джон толкнул дверь, и та отворилась с долгим протяжным скрипом. Внутри было темно, единственный потрескивающий в углу фонарь на китовом жире давал лишь слабый желтый свет. В каюте царил полнейший кавардак, с разбросанной где попало битой посудой и гниющей едой. Вся мебель была переломана, свисали на сломанных петлях приоткрытые дверцы буфета. Скособоченный стол был завален смятыми бумагами, рядом стояло изувеченное кресло. По сути дела, единственным нетронутым предметом в каюте был огромный деревянный ящик во всю заднюю стену.

Профессор слегка толкнул лорда Карстерса локтем в бок.

— Вот оно, юноша.

При едва слышном звуке этих слов с койки поднялась гора тряпок.

— Я слышу какое-то тиканье? — проскрежетал мужской голос. — Именно так я и узнаю, что он близко, по этому проклятому тиканью. Часы проглотил, знаете ли. — Фигура хихикнула и вышла на свет.

Пауль ван дер Деккен некогда был настоящим великаном, но это было давным-давно. Намек на габариты еще присутствовал, но капитан как бы втянулся в себя, и то, что осталось, представляло собой лишь каркас из кожи и костей. Нечесаная грива совершенно белых волос спадала ниже плеч, сапоги утратили подошвы и открывали взорам шевелящиеся пальцы ног, а потрепанный голландский мундир свисал с него грязными лоскутами.

Потоптавшись на месте, Рыжий Джон шумно откашлялся.

— Капитан ван дер Деккен?

Капитан безразлично уставился на пирата. А затем вдруг крепко сцепил руки за спиной и вытянулся в полный рост.