Terry Pratchett - Маскарад (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева) Страница 31

– О том и речь! Пара жалких долларов – и это ты называешь уважением? Пять долларов, или мы убираемся отсюда!

Нянюшка Ягг кивнула сама себе и отошла чуть в сторонку. Она огляделась по сторонам: надо бы чем-нибудь прикрыть скончавшегося доктора Поддыхла. А, вот подходящий кусок ткани.

Нянюшке театральный мир нравился. Он тоже представлял собой своего рода волшебство. Именно поэтому, подумала она, Эсме так невзлюбила театр. Ведь он волшебство иллюзии, театр обманывает и вводит в заблуждение. Ничего особенного в этом нянюшка не видела – без небольшой толики надувательства трижды замуж не выйдешь. Но театральная магия по своему характеру довольно близка к магии матушки. Из чего следует, что театр и матушка Ветровоск – вещи несовместимые.

Люди, как правило, не обращают внимания на маленьких старушек, шныряющих в толпе, а нянюшка Ягг в любой толпе чувствовала себя, как муха на дохлом цыпленке.

Кроме того, она обладала еще одним небольшим талантом, а именно – умом, который своей остротой вполне мог посоперничать с циркулярной пилой и который скрывался за лицом, больше похожим на сморщенное печеное яблоко. Кто-то плакал.

Странная фигура, опустившись на колени, склонилась над мертвым доктором Поддыхлом. Вид у фигуры был такой, как будто у марионетки вдруг обрезали поддерживающие ее ниточки.

– Прошу прощения, ты не мог бы помочь прикрыть его? – обратилась к фигуре нянюшка. Человек поднял голову.

Два водянистых глаза, исторгающие потоки слез, растерянно заморгали.

– Он больше не проснется!

Нянюшка внутренне переключила передачу.

– Это правда, мой милый, – подтвердила она. – Ты ведь Уолтер?

– Он всегда очень хорошо обращался со мной и с нашей мамой! Даже не прикрикнул на меня ни разу!

Нянюшка сразу поняла, что помочь тут ничем нельзя. Тогда, опустившись на колени, она принялась оказывать последнюю помощь усопшему.

– Госпожа они говорят это Призрак госпожа! Но это не Призрак госпожа! Он никогда не делал ничего такого! Он всегда хорошо обращался со мной и с нашей мамой!

Нянюшка вновь переключила передачу. Когда общаешься с Уолтером Плюмом, надо постоянно слегка притормаживать.

– Моя мама! Моя мама!

– Не волнуйся, Уолтер, она сегодня ушла домой чуть пораньше.

Восковое лицо юноши исказила судорога смертного ужаса.

– Она не должна ходить домой без Уолтера! – прокричал он.

– Бьюсь об заклад, именно так она и говорит, – согласилась нянюшка. – И бьюсь об заклад, отправляясь домой, она всегда берет с собой Уолтера. Но, думаю, сейчас она хотела бы, чтобы Уолтер продолжал как можно лучше исполнять свои обязанности. Чтобы она им гордилась. Ведь шоу еще не закончено.

– Для нашей мамы это опасно! Похлопав юношу по руке, нянюшка рассеянно обтерла ладонь о собственное платье.

– Вот и молодец, – сказала она, – хороший мальчик. Ну что ж, мне, пожалуй, пора.

– Призрак никому еще не сделал ничего плохого!

– Да, Уолтер, да, только сейчас мне пора, но я найду кого-нибудь, кто тебе поможет. Бедного доктора Поддыхла надо перенести в какое-нибудь спокойное местечко, чтобы он там тихонько полежал, пока шоу не закончится. Понятно? А зовут меня госпожа Ягг.

Пару секунд Уолтер тупо смотрел на нее, после чего резко кивнул.

– Вот и ладненько.

Оставив Уолтера дежурить над телом, нянюшка направилась в глубь закулисного пространства.

Некий молодой человек, торопящийся куда-то, вдруг обнаружил, что где-то по дороге подцепил маленькую старушку.

– Прошу прощения, молодой человек, – произнесла, не отпуская его руки, нянюшка, – но не знаешь ли ты здесь кого-нибудь по имени Агнесса? Агнесса Нитт?

– Никогда о такой не слышал, госпожа. А чем она занимается? – Юноша предпринял вежливую попытку возобновить свой бег, но нянюшка вцепилась в него мертвой хваткой.

– Она поет. И порой очень даже громко. Крупная такая девушка. Носит черное. Очень характерный голос, со ступеньками, как у лестницы.

– Вы случайно не о Пердите?

– О Пердите? Ах да, именно о ней.

– По-моему, она сейчас с Кристиной. В кабинете господина Зальцеллы.

– А Кристина – это та самая девушка в белом?

– Она самая, госпожа.

– Ты ведь покажешь мне, где находится кабинет господина Зальцеллы?

– Э-э, но мне… Э-э, да. Он совсем рядом, за сценой, первая дверь направо.

– Какой славный юноша, так помог старушке… – похвалила нянюшка и еще чуточку сжала пальцы. Кровообращение в обхваченной ею конечности упало до минимума. – И правда такой славный юноша, как ты, просто не может не пособить юному Уолтеру управиться с несчастным усопшим?

– Пособить кому?

Нянюшка оглянулась. Умерший доктор Поддыхл никуда не делся, зато Уолтер бесследно исчез.

– Бедный паренек малость не в себе. Да и не удивительно, – покачала головой нянюшка. – Такое потрясение. Тогда… почему бы тебе не взять себе в подмогу еще какого-нибудь славного незанятого юношу?

– Э-э… само собой.

– Вот умница, – похвалила нянюшка Ягг.

Смеркалось. Матушка и госпожа Плюм, пробивая себе дорогу в толпе, двигались в направлении Теней – весьма известного и достославного района Анк-Морпорка, бурлящего жизнью, как лежбище котиков, и пахучего, как помойная яма. Ну, или наоборот.

– Значит, – нарушила молчание матушка, когда они вступили в переплетение вонючих переулков, – обычно тебя провожает домой твой сын Уолтер?

– Он хороший мальчик, госпожа Ветровоск, – словно бы защищая своего отпрыска, произнесла госпожа Плюм.

– Не сомневаюсь, ты искренне благодарна богам за то, что у тебя такой сын, на которого всегда можно положиться, – сказала матушка.

Госпожа Плюм подняла взгляд, но смотреть в глаза матушки было все равно что смотреть в зеркало. На тебя таращился ты сам, и спрятаться было негде.

– Над ним тут издеваются, – промямлила она. – Смеются, прячут его метлу. Конечно, в душе они добрые, славные ребятишки, но его они мучают…

– Стало быть, он носит метлу домой?

– Он следит за своими вещами, – ответила госпожа Плюм. – Я с раннего детства учила его следить за вещами и быть вежливым, воспитанным. Он хороший мальчик, а они его обзывают, смеются над ним…

Переулок уперся во дворик-колодец, зажатый высокими зданиями. Четырехугольник озаренного луной неба перекрещивали бельевые веревки.

– Ну вот. Дальше я сама, – промолвила госпожа Плюм. – Большое спа…

– А как же Уолтер в одиночку добирается до дома? Ну а вдруг ты не придешь за ним?

– О, в Опере есть много мест, где можно поспать. Он знает: если я за ним не прихожу, он должен остаться на ночь в Опере. Поверьте, госпожа Ветровоск, Уолтер очень послушный мальчик. И никому ничего плохого не сделал.

– А разве я утверждала обратное? Госпожа Плюм зарылась в свою сумочку. Она не столько искала ключ, сколько пыталась спрятаться от матушкиного пронизывающего взора. – Думаю, твой Уолтер видит многое из того, что происходит в Опере. – Матушка твердо взяла госпожу Плюм за запястье. – Интересно… и что же он видел?

Пульс госпожи Плюм резко прыгнул. Практически одновременно с несколькими темными фигурами. Тени вдруг размножились. Послышался зловещий скрежет обнажаемых ножей.

– Вас, дамочки, двое, а нас шестеро, – предупредил чей-то низкий голос. – Кричать и сопротивляться бесполезно.

– Ой-ёй, – хмыкнула матушка. Госпожа Плюм упала на колени.

– О, прошу, не трогайте нас, добрые господа, мы всего лишь безвредные старушки! Вспомните, у каждого из вас есть мать…

Матушка закатила глаза. Гром, молния и еще раз гром. Она хорошая ведьма, настоящая. Такова ее жизненная роль. Таково бремя, которое она несет. И она четко знала, что есть Правильно, а что – Неправильно. И что зачастую Добро и Зло идут рука об руку. Матушка искренне надеялась, о, как она надеялась, что, несмотря на свою молодость, эти люди уже закоренелые мошенники и, как говорится, их исправит лишь…

– У меня когда-то была мать, – задумчиво протянул один. – Только, по-моему, я ее вроде как тогось…

Ага. Вот и ответ. Матушка потянулась обеими руками к шляпе, чтобы выудить две длинные шпильки…

Совсем рядом в лужу громко плюхнулась черепица, соскользнувшая с крыши. Все дружно задрали головы. На фоне лунного неба вырисовывался силуэт закутанного в плащ человека. Затем человек вытащил из ножен шпагу и, спрыгнув во двор, мягко приземлился прямо перед одним из негодяев. Шпага превратилась в атакующую змею. Первый из воров резво крутанулся и отважно бросился на возникшего прямо перед ним противника. Впрочем, тут же выяснилось, что напал он на своего товарища, другого вора, который, в свою очередь, тоже взмахнул ножом – и задел бок стоящего рядом напарника.

Фигура в маске танцевала прямо посреди банды, лезвие шпаги выписывало в воздухе сверкающие пируэты. И лишь позже матушка осознала, что эта самая шпага так и не нанесла ни одного удара. С другой стороны, в этом не было необходимости. Когда шестеро дерутся с одним, да еще среди неверных теней, да еще когда в противника попасть не легче, чем в разъяренную осу, да еще когда эти шестеро получили свое представление о рукопашной от таких же непрофессионалов, как и они сами, – так вот, примерно в шести случаях из семи они пырнут своего подельника, а в одном из двенадцати заедут себе же в ухо.