Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки Страница 31

— Не надо сердиться на человека за то, что он их не принял, — убеждала она компьютер, а вместе с ним и паука. — Он просто побоялся увидеть самого себя и свой позор. Потому что, коллега, все, что вы собрали из нашей истории, также вершилось из страха, будь то осознанного или неосознанного.

Это утверждение озадачило компьютер. При всем могуществе его позитронного ума ему всегда будет не хватать миллионов лет социальной эволюции человеческого мозга.

— Я могла бы рассказать вам еще сотни фактов, которые могли бы послужить как нельзя лучшей иллюстрацией к вашей истории человека, но вы не сможете их понять, потому что вам неведом страх, коллега, — сказала она и замолчала в замешательстве от того оборота, который по ее воле принял разговор. Не к такому разговору она готовилась, но этот идиот в коридоре с его смехотворным гравитационным комплексом спутал ход ее мысли, и теперь она не знала, как продолжить.

— Прошу вас, расскажите одну из ваших историй, — неожиданно сказал компьютер в полной тишине.

Это тоже был добрый знак. Значит, несмотря на свои исследования, он не вообразил себя превыше человека, а продолжал свое самообучение.

— Хорошо. Я расскажу вам о Минотавре, — не без колебаний согласилась Циана, глядя на муху, которую она, войдя, подбросила пауку. Пытаясь освободиться, та все больше запутывалась в паутине, в то время как многоногий хищник отбежал к самому потолку и оттуда наблюдал за своей жертвой с садистическим терпением. А насколько ужаснее была бы паутина без паука! — подумала девушка и спросила: — Что вам известно о Минотавре?

Спустя какое-то мгновение после ее вопроса на экране видеотерминала появился густо набранный текст легенды о ребенке-чудовище, рожденном критской царицей Пасифаей после ее приключения с быком. Чтобы скрыть преступление царицы от людских глаз, царь Минос приказал своему придворному архитектору Дедалу построить огромный лабиринт, в котором он спрятал чудовище с человеческим телом и головой быка. А когда царь победил афинян, он приказал им платить дань — раз в семь лет по семь девушек и семь юношей, которых он отдавал Минотавру. Кроме того, он приказал поломать ноги Дедалу и упрятать его в лабиринт, чтобы он не смог выдать людям тайну лабиринта. Однако Дедал сумел бежать с помощью собственноручно изготовленных им крыльев, царь Минос бросился его преследовать и погиб в схватке с царем Кокалом. Потом явился легендарный герой Тесей. С помощью дочери Миноса Ариадны, которая дала ему клубок пряжи, чтобы он не потерялся в лабиринте, Тесей вошел в лабиринт и убил чудовище, освободив Афины от кровавой дани.

— Да, такова вкратце легенда, — согласилась молодой историк. — Однако вы должны знать, коллега, что человек испокон веку привык облекать свой страх в пестрые одежды легенд и сказок. Посмотрите только, сколько в ней наивных противоречий! Почему царь Минос не убивает чудовище, а строит ему такую большую и дорогую тюрьму? Почему он так старается, чтобы его не убили другие, и вообще зачем ему было хранить тайну лабиринта? Зачем кормить чудовище людьми, если оно, рожденное от быка, должно быть по идее травоядным и так далее? Вот почему однажды меня послали на машине времени проверить, что же было на самом деле. На острове Крит и в самом деле обнаружены остатки дворца-лабиринта. Значит, он существовал, а раз он существовал, значит, в нем что-то было. Помимо историков, наши генетики задавались вопросом: возможно ли, чтобы природа когда-нибудь создавала такие существа — гибриды между человеком и животным, о каких рассказывается в сказках? Так что мне ко всему прочему было поручено усыпить Минотавра, если таковой найдется, сфотографировать его и взять кусочек его шкуры для исследования.

Но история получилась совсем иная. Только прошу вас, коллега, блокируйте ее в своей памяти и никому не рассказывайте. Те, кто послали меня, не поверили мне. Решили, что я вообще не была там или побоялась войти в лабиринт. Не поверили и фотографиям, решив, что я шутки ради сделала монтаж. Несколько коллег, пытавшихся пробраться к Минотавру после меня, не смогли попасть в это историческое время. Они прибывали намного раньше или десятилетия спустя, когда легенда уже оформилась и современная историография не пожелала лишиться этой пикантной сказки. Так что Минотавр, о котором я вам расскажу, так и остался

Лабиринт, в котором я очутилась после пребывания под палящим средиземноморским солнцем, встретил меня манящей прохладой. Разруха кое-где уже сделала свое дело, и мне почти не нужен был фонарь. Через провалы в стенах и крыше проникало довольно много света. Дополнительное освещение мне было нужно только для того, чтобы заснять кладку стен. Чудесная работа по тем временам! Большой мастер был этот Дедал, и я очень жалею, что хронолет не попал в то время, когда он еще был в лабиринте. Но больше всего я боялась, что вообще никого уже не застану. Меня беспокоило это запустение, а вокруг не было ни души, и я никого не могла расспросить о положении дел. Воздух в лабиринте был удивительно чист, однако, следуя правилам, я с самого начала натянула на себя дыхательную маску, взяла в руки и газовый пистолет.

Это было единственное дозволенное нам, путешествующим в веках, оружие. С его помощью можно было усыпить любого врага, даже динозавра, но только на такое время, чтобы спастись. Вы, коллега, обвиняете нас в жестокости и бесчеловечности, но разве вы не знаете, что убийство совершенно чуждо нравам двадцать четвертого века? Тем более, что любое убийство, даже в целях самообороны, или тяжелая рана, которую мы могли бы нанести в прошлом, может повлечь за собой далеко идущие последствия в ходе истории.

Заблудиться в лабиринте я не боялась, так как на руке у меня был надежный электронный компас, был у меня и пистолет, но все же я чувствовала стеснение в груди от волнения, которое нетрудно было спутать со страхом. И это не удивительно: ведь мне предстояло встретиться с одним из самых загадочных чудовищ в истории человечества! Вы представляете, что это значило для историка? Вероятно, из-за волнения через сотню метров я почувствовала, что кружу на месте. Я то и дело попадала в какие-то тупики и все не могла добраться до места, где были бы заметны какие-либо следы обитания, хотя бы животного. Я набралась смелости, подняла маску и крикнула. Получилось нечто вроде «Эй!»

Несмотря на то, что крикнула я довольно робко, мой возглас, блуждавший некоторое время в лабиринте, как в усилителе, через некоторое время вернулся ко мне настолько громким и искаженным, что я в ужасе подскочила, не узнав собственного голоса. Немного успокоившись, я снова пошла вперед, раздумывая, попробовать ли еще раз крикнуть или не стоит. В лабиринте оказалось такое звучное эхо, что мой голос непременно должен был достичь того, кому он предназначался, если тот вообще существовал. И он достиг. Не успела я пройти и двадцати шагов, как лабиринт содрогнулся от ужасающего рева. Мне казалось, что если бы не стены, крыша непременно обрушилась бы на меня. Как выражались когда-то, кровь застыла в моих жилах. Но, разумеется, не настолько, чтобы я забыла отработанные приемы: маска на лицо, спиной прижаться к стене, палец на спуске газового пистолета.

У меня за спиной в леденящей душу тишине долго вибрировала стена. Потом рев повторился. Казалось, он превратился в нескончаемый грохот, вихрем прокатился мимо меня и исчез где-то у входа в лабиринт. Когда я вновь обрела способность слышать, я уловила шум, напоминающий цокот копыт о камень. Он определенно двигался в мою сторону, приближался, становился все отчетливее и вдруг смолк где-то невдалеке. За поворотом коридора мне послышалось дыхание — более сильное и более тяжелое, чем мое. Из-за угла медленно показался большой выгнутый рог и половина страшной бычьей головы с большим кровавым глазом и огненно-красной ноздрей. Тело его осталось скрытым за углом стены. Не помню, сколько времени мы смотрели друг на друга, пока бык не заговорил, причем, сколь ни странно, человеческим голосом:

— Что тебе здесь надо?

При этом голос нельзя было назвать недружелюбным: он был несколько хрипловат и даже слабоват. Голос удивил меня не меньше, чем появление его владельца. Чтобы ответить ему, мне пришлось немного приподнять маску:

— Я пришла к тебе. Здравствуй.

— Ага, значит, желаешь мне здравствовать, а? А что это у тебя на лице?

Такого начала я меньше всего ожидала. Однако я не имела права сказать правду о маске, которая должна была предохранить меня при употреблении газового пистолета. Я пробормотала что-то невнятное, вроде «как тебе сказать… это маска… на случай, если в твоем лабиринте…»

— Ха-ха-ха! — расхохотался бык. — Значит, решила меня напугать? Ну-ка сбрось эту маску, сбрасывай, тебе говорю! Посмотрю я на тебя, какая ты храбрая.