Владимир Жариков - Четырнадцатое, суббота Страница 32

Дело в том, что в кабинках нашего институтского сортира тоже были сломаны почти все шпингалеты, а уцелевшие держались на честном слове. Квочкин, ко всему прочему егоза и непоседа, вечно куда-то спешащий, по какой-то странной случайности оказался в институте, что бывало с ним крайне редко, и вдруг ему приспичило заскочить кое-куда по нужде. Он решительно рванул на себя дверцу одной из кабинок… Декан, восседавший в этой кабинке на толчке, машинально протянул руку, чтобы закрыть внезапно распахнувшуюся дверцу, а студент, увидев протянутую руку, растерянно пожал ее, прикрыл дверцу и занял другую кабинку. Бородатый анекдот, скажете? Отнюдь, просто сей случай очень быстро разлетелся по свету и стал притчей во языцех.

В соседнем помещении (то бишь дамской комнате) прозвучали шаги. Ничего себе слышимость! Похоже, тут перегородки не то что из гипсокартона, а типа вообще из бумаги — было слышно, даже, как чиркнула спичка.

— Люсь, не гаси, дай прикурить, — женский голос прозвучал словно над моим ухом.

Я понял: всему виной вентиляционная отдушина под потолком и жуткая акустика помещения. А туалеты здесь по совместительству и курительные комнаты.

Уборщица все еще шумела водой и гремела ведрами, но даже это не помешало мне стать невольным подслушивальщиком чужой беседы. Разговор за стенкой шел о самом сокровенном — о погоде.

— Как там сегодня? А то я с ночной смены, даже не знаю, что там, на улице творится.

— Уф, жарко! С утра еще немного хмурилось, а потом распогодилось, благодать просто. В отпуск хочется, сил никаких нет!

— Вот всегда так. В рабочие дни погода замечательная, а как выходные, так дождь или холод.

— Это точно. Зря этот самый прибор 1207 не хотят внедрять. Как бы здорово было — по четвергам пусть дождик льет, а по выходным солнышко светит.

— Нельзя. Человек будет себе климатические условия все комфортнее и комфортнее создавать, а потом — глобальное потепление, ледники в горах растают и — потоп!

— Зачем его тогда вообще разрабатывали, столько денег вгрохали?

— А впрок, для будущих поколений. Тебе, кстати, ничего в лаборатории погодных явлений не надо? Я туда пойду за пробами грозовых разрядов.

— Надо, но я сама схожу, потом. Мне надо просмотреть протоколы испытаний искусственных торнадо. Какая это комната, я забыла?

— Четыреста семьдесят восьмая.

Два бычка с шипением нырнули в унитаз, прозвучали удаляющиеся шаги, хлопнула дверь. Вот это здорово, повезло как в кино про Джеймса Бонда. Пусть пока нет идей, как завладеть этим прибором, но круг поисков сузился до предела. Я решил нанести визит в эту загадочную комнату N478.

Перед дверью я замешкался, на ней был установлен кодовый замок, а шифра, естественно, я не знал. Бодрой походкой в мою сторону шел седовласый пожилой человек с седенькой бородкой клинышком и в круглых очках в золотой оправе.

— Шифр забыли, молодой человек? Не гоже в вашем возрасте быть таким рассеянным, уж ладно бы нам, старикам. Двенадцать ноль семь, шифр-то. Как прибор управления погодой. Нажимайте, нажимайте. С тех пор как приняли его в разработку, в шутку этот шифр установили, так до сих пор он и не меняется, шифр-то. Но теперь мы от него, от прибора то есть, можно сказать, избавились — принято решение сдать на склад невостребованных идей, вот акт на архивацию, — он помахал какой-то бумажкой.

Мы вошли в лабораторию. Это было просторное помещение с кучей столов, стендов, измерительных приборов и химической посуды. Человек двадцать сотрудников оторвались от своих дел и полупоклоном приветствовали аксакала.

— Здравствуйте, профессор! — прозвучал хор голосов.

— Добрый день, добрый день! Геннадий, — он обратился к очкастому «ботанику» с огромной колбой в руках. — Выдай новенькому халат, — кивок в мою сторону, — и пусть он отнесет прибор 1207 на склад невостребованных идей, вот акт, Ученый совет только что утвердил!

Вся лаборатория взорвалась овацией, видимо этот прибор у них у всех в печенках сидел. Но, Боже ж ты мой, какая удача! Мне прямо в руки дают то, за чем я пришел! Это уже не просто фантастика, это как в сказке… Впрочем, я и есть в сказке. Я надел халат, и «ботаник» подвел меня к стоящему в углу «пианино» — впечатляющих размеров железному ящику, напоминающему по форме упомянутый инструмент. Ох, ничего себе, вот это приборчик! Удачи кончились. Как с этакой бандурой я попрусь в обратный путь, да еще без копейки денег и при наличии отсутствия транспортных средств! Ковер-самолет не в счет, я вообще не уверен, что он когда-нибудь взлетит. Да я один, без помощников, не допру сию хреновину и до этого, склада невостребованных идей!

— Ты не пугайся, — сказал очкарик. — Как зовут-то?

— Ваня.

— Геннадий, — он протянул потную холодную ладонь. — Это только оболочка, сам приборчик-то он во!

Геннадий откинул крышку «пианино» и достал оттуда что-то типа жестяной коробочки из-под леденцов, окрашенную серой переливающейся краской, известной в технических кругах под названием «молотковая эмаль».

— На, неси. Вернешься, я покажу тебе диметадисфункцию абстрогеновой плазмы дисфодия и расскажу, в чем будет заключаться твоя работа.

«Не нужна мне никакая плазма, тем более дисфодия» — подумал я, покидая лабораторию и устремляясь по коридору к лифтам. Навстречу мне несся изрядно запыхавшийся молодой человек.

— Не подскажете, где тут четыреста семьдесят восьмая комната? — выпалил он.

— Вон, вторая дверь направо.

— Спасибо! Уф, надо же, первый день на практике и так опоздать!

И понесся дальше. У двери лаборатории он с визгом затормозил и забарабанил по ней кулаками. Тоже шифра не знает. Или забыл. А я с удвоенной скоростью припустил к лифтам.

Спустившись в подвальный этаж, я присел в какое-то ветхое задрипанное кресло. Очень хотелось поскорее проникнуть в заветную дверку и выбраться наружу. Но на душе было несколько неуютно, я не чувствовал себя победителем, я чувствовал себя вором и несуном. А вдруг в лаборатории уже хватились, что поручили выполнение ответственной миссии лжепрактиканту? Позвонили на склад невостребованных идей (я даже не поинтересовался, где он находится!), обнаружили, что прибор туда не попал и уже организовали за мной погоню! Но я должен дождаться своих друзей, ведь мы договорились встретиться тут через два часа. Они же не знают, что прибор уже у меня в руках, и что нам надо поскорее улепетывать. Как жаль, что у нас нет мобильных телефонов! Надо было попросить Лешека наделать этих…, дальнословов для оперативной связи между собой. Впрочем, до настоящего момента необходимости в этом не возникало.

Загромыхал механизм в шахте лифта. Я втянул живот, засунул коробочку за пояс камуфляжных штанов, надвинул на лицо капюшон анорака и притворился мумией. Лифт остановился, загремели открывающиеся двери.

— Смотрите, вот он!

Ну, все — конец. Сейчас заметут, потащат куда-нибудь к высокому начальству для разбирательства, надо будет что-то объяснять, выкручиваться. Я уже опускаю моральную сторону всего этого дела.

— Андреич!

Я узнал голос Лешека и, скинув с лица капюшон, с радостью оглядел знакомые лица. Все были в сборе.

— Ну, как?

Я показал двумя пальцами римскую пятерку.

— Достал? Молодец! Бежим скорее!

— Куда бежать-то?

Да и в самом деле, в какую нам дверь, их тут штук семь.

— Сюда, конечно же, в ад, откуда мы и пришли!

Лева указывал на дверь с выцветшей табличкой «Царство А и Да». Не поручусь, что на этой вывеске все литеры были на месте, и вскоре мы сами убедились, что некоторых там явно не хватало. Ворвавшись в указанную дверь, мы не увидели знакомого коридора с кафельным полом — пол был паркетный, а помещение не очень просторным. Напротив располагалась другая дверь с прорезанным в ней окошком. В этом окошке появилась физиономия седовласого старца с огромным мясистым носом и покоящимися на нем очками с линзами силой порядка плюс двадцати, не меньше.

— Заходите, заходите, молодые люди, — произнес он скрипучим голосом. — Вас приветствует старый Арчи Давид. А это мое царство, склад невостребованных идей.

Глава 13. Я УЗНАЮ МНОГО ИНТЕРЕСНОГО

Мы хотели развернуться и дать деру, но тут открылась наружная дверь, и за ней показался мой знакомый профессор.

— А, вы здесь, очень хорошо, я вас как раз разыскиваю! — сказал он, увидев меня. — Когда освободитесь, зайдите в отдел кадров для оформления, будьте любезны. Добрый день, Арчи!

— Здравствуйте, Апполинарий Фемистоклович.

— Ты чего, на работу устроился? — удивился Лева.

— Да, — ответил я, изо всех сил подмигивая обоими глазами.

Профессор ушел. А старый Арчи Давид уставился на нас толстенными увеличительными стеклами своих очков.

— А, так вы новенькие! А я-то подумал, что у меня память сдавать стала — чегой-то я вас не припоминаю. Принесли чего? Или наоборот, получить хотите? Хотя сейчас-таки получают здесь редко, все больше приносят. На то они и невостребованные, эти идеи, что лежат себе на полках, пылятся, да загнивают, что твои упокойники на кладбищах. Практиканты даже буковки на моей двери подтерли, вместо «Царства Арчи Давида» получилось «Царство Аида». Ха-ха! Смешно, правда?… Последний раз после новогодних праздников выдал одну штуковину, а до этого, сколько помню, ничего отсюда не брали. А штуковинка та была очень занятная. Если никуда не торопитесь, могу, так сказать, поведать.