Коростышевская Татьяна - Мать четырех ветров Страница 32

— Ты не понимаешь? Пока настоящий убийца не отыщется, надо мной подозрение висеть будет. Как меч над тем парнем из грецкого мифа.

— Понимаю, — задумчиво протянула Эмелина. — Думаешь, стоит знакомых о той ночи порасспрашивать?

— К Бланке дель Соль зайди, ее охранные заклинания по всему Квадрилиуму развешены.

— Хорошо… — Эмелина опять поправила локон извечным женским жестом. — Зеркала у тебя нет?

— А ты принести не могла, хоть ручное?

— Меня не предупредил никто. Мэтр Кляйнерманн велел одеждой подобающей тебя обеспечить. А свидание у тебя с кем? С милым другом, который тебя инициировал?

— Нет, с другим человеком, — покраснела я. — Только, кажется…

— Вот ведь шустрая какая! — то ли восхищенно, то ли осуждающе ахнула соседка. — Как ты умудрилась под арестом еще одного поклонника себе наколдовать? Научишь?

— Меньше интереса к подобным вещам демонстрировать надобно, — раздался от двери серебристый голосок. — Поскольку мужчины по природе своей ближе к диким животным и предпочитают азарт охоты безмятежному существованию.

Серьезный взгляд голубых глаз остановился на мне.

— Помнишь меня?

Я кивнула. Спутаешь ее с кем-нибудь, как же. Русалочьи волосы, разделенные прямым пробором, прозрачные глаза и звездочка родимого пятна на правой скуле. Ляшская княжна, которой мы с Эмелиной не так давно перемывали косточки, меж тем продолжала:

— Сеньор ди Сааведра попросил меня быть твоей компаньонкой на сегодня.

Я невольно улыбнулась; забота алькальда о моем добром имени была приятна. Дуэнью вон придумал для соблюдения приличий.

— Передай кабальеро, что я сегодня встретиться с ним не смогу, здоровье не позволяет…

— Страдает Лутеция, — пояснила Эмелина. — Слишком тесный пояс ей надели, то ли по ошибке, то ли в назидание. За те полчаса, что мы вместе, она раз пятнадцать лишиться чувств порывалась.

Агнешка призадумалась.

— А ну-ка, покажи! — Тонкопалая ручка пробежалась по шнуровке моего платья. — Лечебная магия во многом пересекается с силой воды, может быть, мой беспристрастный взгляд что-нибудь заметит.

— У тебя с алькальдом близкое знакомство? И давно?

Я послушно потянула за ворот, освобождаясь от плотной одежды.

— Сегодня познакомились, — серьезно отвечала девушка. — Просто, как у каждого стихийника, у меня есть некие обязательства перед домом.

— Гранды Акватико княжне нашей место при дворе предложили, — завистливо пояснила Эмелина. — Хорошо быть аристократкой, даже иноземной.

— Мои успехи в учебе мне в том помогли, — назидательно промолвила донья Брошкешевич. — А вовсе не родители. Может, и вас через несколько лет стихийный дом на службу призовет.

— Уж задрипаннее Виенто семья в Элории вряд ли сыщется. Так что у нас с Лутецией одна дорога… Ну, что скажешь?

Требовательный вопрос обращен был к Агнешке, которая уже бесцеремонно разглядывала мой закованный в железо живот.

— Работа неаккуратная, — протянула водяница. — Как будто наспех делали. Видите, как неравномерно нити силы собираются?

Мы с Эмелиной переглянулись.

— Нитей ветра там нет, — наконец сказала бывшая соседка. — Ни одной, будто ножом отсекли.

— А я вообще никаких теперь не вижу, — призналась я.

— Минуточку, — распрямилась Агнешка. — У меня кое-что при себе есть. Ну, где же он…

Из крошечной атласной сумочки девушка достала большие очки в толстой проволочной оправе, но совсем без дужек. Вместо них сбоку была приделана витая палочка, отчего устройство походило на чудной леденец.

— Лорнет! — с гордостью сообщила княжна. — Настроен на все четыре стихии одновременно. И если кто-нибудь из вас, драгоценные доньи, сообщит об этой вещице ректору…

И снова тяжелый взгляд плавно перешел с меня на Эмелину и вернулся обратно.

— …Я отомщу.

— Мы никому не скажем, — поспешно пообещала я и протянула руку. — Дай попробовать!

Я поднесла лорнет к глазам. Стеклышки были мутноватыми, но было видно, как в воздухе магия кишмя кишела. Голубые нити воды гроздьями свисали с балдахина, под потолком свивался клубком серебристый ветер, а красноватый огонь оплетал оконную решетку, спускаясь на янтарный мох, укрывающий весь пол. Я перевела взгляд на себя. Глухо. Железо будто отталкивало от себя любые частицы магии, только у самого замка кривоватой сосулькой застывали силы воды, изменившие свой цвет на мутно-серый. Что-то мне эта картина напоминала, только я не могла припомнить что.

— Понятно, — кивнула я, передавая вещицу пританцовывающей в нетерпении Эмелине. — Что скажешь, на что это похоже?

— На замочную скважину, — последовал неожиданный ответ. — Если вот здесь и здесь чуть дорисовать…

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась Агнешка.

Для того чтобы видеть свою стихию, никаких магических стеклышек ей не требовалось. Я с мученическим сопением озирала два разномастных затылка, склонившихся друг к другу у моего живота. До слуха доносился бойкий разговор девушек, от участия в котором меня освободили.

— Вот здесь, видишь. Если ты еще пару-тройку нитей силы притянешь…

— Я тебе кто? Великий маг? Это не мой уровень, тут адепт первого круга нужен, гранд стихийный. Все, что я могу, — заклятие ржавчины наложить. Рано или поздно железо раскрошится.

— Как быстро?

— Лет через десять… Через пятнадцать точно.

— Это все твои успехи в учебе? — презрительно фыркнула Эмелина. — Да любая деревенская ведьма лучше тебя с железом работает. Якорь испортить или гарпун до полной негодности затупить.

— Я ведовством не занимаюсь, ибо это есть ересь и отклонение от основ магии. Даже говорить при мне об этом не смей!

И разгорелся безобразный скандал. Эмелина шипела рассерженной кошкой, Агнешка отбрехивалась визгливо и неуверенно. Надо было прекращать безобразие, пока они в волосы друг другу не вцепились.

— Накладывай! — скомандовала я деловито, отбирая лорнет. — Ржавчину накладывай. Море рядом, климат влажный, осень опять же скоро, а с ней дожди… Авось природа делу поможет, раз нашей аристократической магии недостаточно.

А когда водяница, нашептывая и поводя в воздухе растопыренной пятерней, начала волшбу, меня посетила одна весьма недурственная мысль.

— Донья Брошкешевич, — высказала я ее, когда девушка уже поправляла прическу, присев на краешек кровати, — чисто умозрительно… Ну так, для смеха… Если некто послужит для тебя источником, усилит твои силы, сможешь ли ты…

Агнешка искривила бледные губы.

— Вы, ветреники, уверены, что особое место в стихийной иерархии занимаете. Думаешь, любой из вас источником служить может?

— Неужели не каждый?

— Ты, наверное, могла, — кивнула княжна. — Сейчас-то это никак не проверишь, но слухи ходили разные. И знаю, что каждый из твоих однокашников хотел с тобой во время экзамена на башню идти, потому что существует мнение, что с сильной ветреницей маг может испытать настоящий полет, подобный птичьему парению. Сам испытать.

Голубые очи подернулись мечтательной поволокой. А я вспомнила, как прыгали мы с рыжим Игорем Стрэмэтурару из окна моей комнаты, не о свободе полета помышляя, а только чтоб о землю в лепешку не разбиться. Бедный мальчик-ведьма! Отчего гак все неладно получилось? Какая гадина жизнь твою оборвала? Но я узнаю, обязательно узнаю. И отомщу. Слышишь, ведьма?

И с моих губ сорвалось еще одно обещание:

— Агнешка, клянусь, если ты мне поможешь, как только мне удастся этот пояс проклятущий с себя снять…

— Тут ведь даже не в силе ветра дело, — не слушала меня девушка. — Бывало, что и маг сильный, и амулеты добротные, а все не то…

— Лутеция права, — вдруг подала голос Эмелина. — Я поделюсь с тобой ветром, девушка, сейчас — для дела, а потом — в благодарность. Полетаешь над волнами, чайка ты наша. Две ветреницы тебе в этом клянутся.

Потом мы еще некоторое время спорили об обряде передачи силы. Со мной это всегда случалось спонтанно, и более всего восприимчивы к неожиданным моим подаркам были маги земли. Агнешка считала, что для такого дела необходима была полная квадра — земля, вода, огонь и ветер, потому что на занятиях ее учили именно так. Эмелина своего мнения по вопросу не озвучивала. Только в какой-то момент, когда голубоглазая княжна остановилась перевести дух, донья Гутьеррес приблизилась к ней, властным жестом схватила за подбородок и одарила чувственным поцелуем. «Огонь страсти питает костер магии», — ошарашенно успела подумать я еще до того, как, сдавленно пискнув и резко оттолкнув от себя соседку, Агнешка подняла к потолку широко разведенные руки. В лорнет мне было видно, каким бурлящим потоком устремилась к ней сила.

Ах, как она была хороша, ляшская княжна донья Брошкешевич, каким безумным огнем полыхали ее очи! Золотистыми водорослями разметались волосы, и длинные тонкие пальчики одним движением подчиняли стихии. Не юная дева стояла сейчас перед нами, а небожительница — богиня.