Терри Пратчетт - В доспехах и с оружием Страница 33

Глотка избрал сегодняшний день, чтобы показать свой новый подход к делу. Он толкал свою тележку с горячей пищей вдоль улиц, широких и узких, крича : «Колбаски! Горячие колбаски! В булочке! Пироги с мясом! Хватайте, пока горячие!»

Этот призыв был в качестве разминки. Вероятность того, что человек будет есть что-нибудь с тележки Ковырялки, была настолько мала, ибо это было равносильно отбыть плашмя домой и пробыть на голодной диете две недели, когда миску с едой проталкивают под дверь. Он осмотрелся как заговорщик вокруг — там были только тролли, работающие в доках, и сдернул крышку со свежего лотка.

Ну и что же это было? Ну, да…

"Доломитовые конгломераты! Берите без хлопот готовые доломитовые конгломераты! Марганцевые узлы! Марганцевые узлы! Покупайте, пока они… гм… в форме узелков. " Он немного помолчал, а потом набрался сил. "Пемза! Пемза!

Две за доллар! Жареные известняки…"

Несколько троллей подошли поглазеть на него.

"Вы, сэр, вы выглядите… голодным. " — сказал Ковырялка, широко улыбнувшись самому маленькому троллю. — "Почему бы вам не попробовать наш сланец на булочке? Ммм-ммм!

Попробуйте эту алювиальную залежь, вы понимаете о чем я говорю?"

В. М. Г. Ковырялка имел множество плохих черт, но этническая предвзятость не входила в этот список. Ему нравился любой, обладавший деньгами, не взирая на цвет и форму руки, которая их предлагала. Для Ковырялки, верившего в мир, где разумное существо могло гулять выпрямившись, свободно дыша, имея целью жизнь, свободу и счастье, и направляясь прямо к сверкающей новой заре. Если бы их можно было преследовать за пожирание в то же самое время чего-либо с лотка Ковырялки с горячей пищей, то все было бы как наилучше.

Тролль подозрительно осмотрел лоток и взял булочку.

"Чавк, чавк, юк. " — сказал он. — «В ней полным-полно аммонитов! Да?»

"Пардон? " — сказал Ковырялка.

«Этот сланец.» — сказал тролль. — «зачерствел.»

«Чудесный и свежий! Только мама могла так нарубить!»

«Да, а здесь в этом граните насквозь проходит чертов кварц.» — сказал другой тролль, нависая над Ковырялкой. «… засоряет артерии.» Он швырнул камень обратно на лоток. Тролли, цепляясь нога за ногу, разошлись, время от времени поворачиваясь и окидывая Ковырялку подозрительными взглядами.

"Черствый? Черствый! Да как же он может быть черствым? Это же камень! " — кричал им вдогонку Ковырялка.

Он пожал плечами. Ну, что же, критерием хорошего бизнесмена было знание, когда списывать убытки.

Он закрыл крышку лотка и открыл другой.

"Еда с дыркой! Еда с дыркой! Крыса! Крыса-на-палочке! Крыса-в-булке! Расхватывайте, пока они мертвые!

Берите… "

Над головой у него раздался звон стекла, и младший констебль Жвачка приземлился головой прямо в лоток.

"Совсем не нужно бросаться, хватит на всех. " — сказал Ковырялка.

"Вытащите меня. " — сдавленным голосом сказал Жвачка. «Или передайте кетчуп.»

Ковырялка уставился на сапоги гнома. На них был лед.

«Вы что только спустились с гор?»

«Где здесь человек с ключом от этого склада?»

«Если вам понравилась наша крыса, то почему бы вам не попробовать еще чего-нибудь из нашего чудесного выбора…»

Как по мановению в руке у Жвачки появилась алебарда.

«Я отрублю тебе ноги.» — сказал он.

«Герхардт Носок из Гильдии Мясников — вот кто вам нужен!»

«Отлично.»

«А сейчас пожалуйста уберите алебарду.»

Сапоги Жвачки заскользили по булыжникам, когда он выбирался из тележки. Ковырялка, шевеля губами, подсчитывал убытки от поломанной тележки, "Сюда! " — закричал он. — «Вы должны… Эй, вы должны мне за три крысы!»

Лорд Ветинари испытал легкий укор стыда, когда за капитаном Бодряком закрылась дверь. Он не мог понять причины.

Разумеется для человека это было тяжело, но увы оставалось единственным способом…

Он взял из ящика на столе ключ и направился к стене.

Рука коснулась отметки на штукатурке, которая совершенно не отличалась от десятка других отметок, но только нажатие на эту заставило сдвинуться стену в сторону на хорошо смазанных шарнирах.

Никто толком не знал всех проходов и туннелей, скрытых за стенами Дворца; поговаривали, что некоторые их них тянутся очень далеко. А под городом существовало множество старых подвалов. Человек с киркой и чувством направления мог пройти в любое нравящееся ему место — просто пробивая забытые стены.

Он спустился по нескольким узким маршам ступенек и прошел по проходу в дверь, которую сам же и открыл. Та распахнулась, не скрипнув, на хорошо смазанных петлях.

Открывшееся помещение нельзя было назвать темницей; комната была достаточно просторной и хорошо освещенной через большие, но высокие окна. Здесь пахло деревянными стружками и клеем.

«Пригнитесь!»

Патриций присел.

Что-то, похожее на летучую мышь, щелкнуло и пролетело над его головой, крутнулось беспорядочно в середине комнаты, а затем разлетелось на десятки мелких щепок.

"Рад вас видеть, дорогой. " — произнес мягкий голос. «Я здесь, у таблички с надписью. Добрый день, ваше высочество.»

"Добрый день, Леонард. " — сказал Патриций. — «Что это было?»

"Я назвал его самолет-с-машущими-крыльями. " — сказал Леонард да Квирм, спускаясь со своей стартовой стремянки.

— «Она работает с помощью гуттаперчевых нитей, скрученных вместе. Но боюсь не очень хорошо.»

Леонард да Квирм отнюдь не был таким старым, как можно было предположить. Он был одним из тех людей, кто начинал выглядеть почтенным в возрасте тридцати лет и мог выглядеть возможно таким же в девяносто лет. Он не был полностью лысым, отнюдь нет. Его голова вздымалась над венчиком волос как каменный купол сквозь густой лес.

Вдохновение постоянно проливалось дождем и осыпало снегом вселенную. Его предназначением, если такое случалось, был нужный ум на нужном месте в нужное время. Оно задевало нужный нейрон, следовала цепная реакция и немного погодя уже кто-то глуповато помаргивает под вспышками камер на телеэкранах и удивляется, как, черт возьми, ему первому пришла мысль о предварительно нарезанном хлебе.

Леонард да Квирм знал о вдохновении. Одним из его ранних изобретений был заземленный металлический ночной колпак, одеваемый в надежде, что чертовы идеи прекратят оставлять свои слепяще-белые следы в его измученном воображении. Увы срабатывал он редко. Леонард знал стыд просыпаний по утрам, когда находишь листы, покрытые ночными эскизами неизвестных осадных машин и необыкновенными проектами машин для чистки яблок.

Семья да Квирм была достаточно богатой, и юный Леонард побывал во многих известных школах, где ему пришлось впитать не один ворох информации, даже несмотря на привычку глазеть в окно и зарисовывать полет птиц. Леонард оставался одним из тех неудачников, чьим уделом было восхищаться окружающим миром : его вкусом, очертаниями и движениями…

Он восхищался лордом Ветинари, поскольку тот был еще почему-то жив. Некоторые вещи столь совершенны по своей конструкции, что их весьма трудно сломать. Один в роду всегда бывает особенным.

Он был пленником моделей. Дайте ему в достатке дерева, проводов, красок, а сверх всего дайте ему бумагу и карандаш, — и он останется в плену.

Патриций сдвинул стопку рисунков и сел.

"Эти рисунки просто отличные. " — сказал он. — «Что это?»

"Мои наброски. " — сказал Леонард.

"Особенно прекрасен этот с маленьким мальчиком и его воздушным змеем, застрявшим на дереве. " — сказал Ветинари.

«Благодарю. Может приготовить вам чай? Боюсь, что видел мало людей в эти дни, разве что того, кто смазывает петли.»

«Я пришел…»

Патриций остановился и ткнул пальцем в один из рисунков. "К этому рисунку приколот клочок желтой бумаги. " — с подозрением сказал он. Он потянул его. Клочок оторвался от рисунка с легким чмокающим звуком, а затем прилип к его пальцам. На записке, в привычной манере Леонарда писать наоборот как рак, были слова : «театобар ястежак отЭ : омеМ <Мемо : Это кажется работает>».

"Ах, я сам скорее удивлен этому. " — сказал Леонард. «Я назвал его моим исчерканным-листком-с-заметками-и-клеем-который-отлипает-когда-захотите.»

Патриций немного поигрался с листком.

«Из чего сделан клей?»

«Вареные слизняки.»

Патриций оторвал бумажку от одной руки. Она тут же прилипла к другой.

"Ради этого вы пришли меня повидать? " — спросил Леонард.

"Нет. Я пришел поговорить с тобой. " — сказал лорд Ветинари. — «о гоннилде.»

«Простите, дорогой лорд. Простите.»

«Боюсь… она исчезла.»

«Бог мой. Но помнится, что вы говорили о том, что уничтожили ее.»

«Я отдал ее Убийцам для уничтожения. В конце-концов они гордятся собой, артистизмом своей работы. Они должны были устрашиться только от мысли о ком-то, владеющим подобным оружием власти. Но чертовы тупицы не сломали ее. Они думали, что могут хранить ее под замком. И дождались того, что лишились ее.»