Леонид Каганов - Харизма Страница 34

- Игорь Габриэлович, - говорит гуру и руку ему пожимает.

- Беру недорого, - объявляет Амвросий, потупившись. - В районе восьмидесяти пяти евро.

- А от чего зависит? - спрашиваю я.

- Как гон пойдет, - отвечает отец Амвросий и на меня взгляд переводит.

- А сколько это времени занимает? - спрашиваю я.

- Если гон пойдет в охоточку, до зари управимся, - отвечает отец Амвросий. - Где у вас тут можно руки обмыть? Где рукомойня?

Ну прямо как врач “скорой”! Показал ему Габриэлыч, где ванная, а я смотрю на Габриэлыча, киваю в сторону ванной - мол, надежный это хоть мужик-то? Габриэлыч так мне одними глазами показывает, мол, не знаю, что за мужик, но рекомендовали хорошие люди. Так я понял. Выходит отец Амвросий из ванной, руки полотенцем вытирает и оглядывается.

- Ты одержимый будешь? - кивает мне.

- Кто, пардон?

- Одержимый. Бесноватый.

- Ну я. Как бы.

- Вижу, - говорит отец Амвросий и подмигивает мне. - Все вижу. Чую бесноватость. И обосновать могу.

- Не надо, - говорю, - обосновать. Вы лучше скажите если до утра не управимся, то как я на работу пойду?

- Никакой работы, - качает головой отец Амвросий. - Тебе после изгнания беса отдыхать недели две.

- Ого, - говорю.

- А ты думал? - говорит отец Амвросий. - Шутки шутить?

Я смотрю вопросительно на Аришу, а затем на Габриэлыча, лица у них серьезные, они кивают - надо, мол, надо. Ну, я зашел на кухню, позвонил начальнику своему. Сказал, что на работу завтра прийти не смогу. Типа по состоянию здоровья. Начальник на меня разорался, сказал, что я уже неделю гуляю, работа кипит, что раз такое дело, то или я прихожу и впрягаюсь без выходных, или я уволен немедленно. Ну а мне-то это только на руку, я ж другую работу себе подыскал со следующего месяца. Так и договорились.

- Ну что? - спрашивает Габриэлыч. - Уладил с работой?

- Ага, - говорю, - все отлично. Ближайшие две недели свободен.

- Где же ты работаешь? - удивляется гуру.

- Программист он, - говорит Арища.

- Хорошо живут программисты, свободно, - цокает языком Габриэлыч, а отец Амвросий нахмурился и перекрестился.

- Еще вопрос, - говорит отец Амвросий. - В этом помещении будем работать?

- А разве не в церковь поедем? - удивляюсь я.

- Молодой человек! Если хотите, конечно, можете идти в церковь, - говорит Амвросий, и голос у него обиженный. - А я работаю на дому. Я частный священник.

- А сами вы к какой бы конфессии себя бы отнесли? - аккуратно спрашивает Габриэлыч.

- Божий человек, - отвечает Амвросий. - А остальное все суетно. А ежели вас гложет гордыня и подозрительность, то можете не сомневаться - бесов я изгнал дюжину дюжин, они меня боятся, как ладана. А если вас интересует юридическая сторона, то все документы я вам представлю.

Он лезет в чемодан - вытаскивает здоровенный ламинированный лист и протягивает Габриэлычу.

- Вы пока на кухоньке посидите, поизучайте, - говорит отец Амвросий, - а я, с Божьей помощью, пойду исследовать помещение…

Взял саквояж и направился в ближайшую комнату. И стали мы листок рассматривать. Там бумага глянцевая с золотым тиснением. Православно-целительский дом пресвятой Дарьи Ерохиной, разрешение на индивидуальную духовную деятельность, выдано отцу Павлу Тарасовичу Зяблику (крещ. Амвросий). Подпись: Дарья Ерохина.

- Хм… - говорит Габриэлыч.

- Ой… - говорит Ариша.

- Ну ладно уж, чего там, - говорю я. - Лишь бы дело знал.

И тут из комнаты раздается громкое шипение. Мы замолчали, а оттуда снова “Ш-ш-ш!!! Ш-ш-ш!!!”. Мы заглядываем в комнату осторожно, а там отец Амвросий стоит с большой бутылью и из пульверизатора окучивает стены святой водой. И бормочет что-то, видно, молитву. Ну, мы не стали ему мешать, ушли на кухню.

Через некоторое время приходит отец Амвросий и приносит горсть масок - со стены снял.

- Бесов надо сжечь, - говорит он.

- Милейший, - отвечает Игорь Габриэлович, - это не бесы, это кармически чистые предметы этноса.

- Не знаю про этнос, а бесов надо убрать, - говорит отец Амвросий. - Жуткие рожи. Может, у вас там в Африке они кармически чистые, а у нас страна православная, во Христе. Здесь это бесы.

- Возможно, в этом есть доля истины, - говорит Габриэлыч. - Но мы можем их спрятать?

- Ну разве что на кухне, - морщится Амвросий. - Придется очертить круг мелом и запереть бесов в круге. Мел есть?

- Есть карандаш от тараканов.

- Даже лучше. И еще амулеты там во множестве, их все надо со стен поснимать, в них бесы могут прятаться. Вообще у вас квартирка, конечно, - рассадничек. Неудивительно, неудивительно! Давно здесь живешь? - спрашивает меня.

- Да я вообще не здесь живу. Я сюда в гости приехал.

- А, - говорит Амвросий.

И уходит. Габриэлыч пошел с ним, и они вдвоем принесли всяких амулетов и масок и сложили все это аккуратно под кухонным столом на расстеленных газетах. Мне отец Амвросий запретил пока в комнаты ходить. Они туда ушли, стали мебель двигать. Сижу я, значит, и предчувствие такое - ну, попал. Но я понимаю, что это не у меня предчувствие, а у беса, который в меня вселился. Что радует.

Наконец отец Амвросий пришел и пригласил меня в комнату. Зашел я в комнату, там бардак жуткий - половина вещей вынесена, столики журнальные убраны, и все такое. Посреди комнаты диван выдвинут. Отец Амвросий показывает мне - мол, ложись. Ну, ложусь. Ариша с Габриэлычем задергивают шторы, свечи зажигают и садятся в кресла по углам, чтобы, значит, смотреть. Но отец Амвросий их оттуда шугает, говорит, чтоб подождали в другой комнате, помощь потребуется позже. Они выходят, а отец Амвросий обращается ко мне.

- Первым делом, - объявляет он, - надо исповедаться.

- Ну, надо так надо, - говорю.

- Ударялся ли ты в язычество? - спрашивает отец Амвросий.

- Да вроде нет, - говорю.

- И слава богу, - говорит отец Амвросий. - Коли не брешешь. Чужим богам не поклонялся? Языческих символов не носил?

- Майка, - говорю, - у меня была. С черепом светящимся.

- .ф-у-у… - говорит отец Амвросий. - Ну чего ж ты теперь хочешь…

- Но я ее уже года два не надевал!

- Хоть каешься?

- Каюсь. Вернусь домой - выкину. Или брату двоюродному подарю.

- Выкинь. А лучше сожги с молитвою. Теперь далее. Произносил ли плохие слова?

- В смысле матюгами?

- И матюгами.

- Ну, бывало.

- Зачем?

- Всякое бывало. Упадет, бывало, чего-нибудь неожиданно. Виндоус. Ну и это…

- Часто ли?

- Виндоус падал? Хе!

- Часто ли матюгами разговаривал?

Я задумался.

- “Мля” - это матом?

- Тс! - шикнул на меня отец Амвросий. - Не забывайся, одержимый! Ты на исповеди!

- Извините, пожалуйста.

- Матом, конечно.

- Тогда часто, - вздохнул я. - А в Интернете, в чатах, считается?

- Вообще-то Интернет от диавола. - задумался отец Амвросий. - Так что считается вдвойне.

- Тогда совсем часто.

- Должен предупредить, - сказал отец Амвросий. - За каждый матюг Богородица на три года отступается.

Я прикинул.

- Ой, мля… - вырвалось у меня непроизвольно.

- Одержимый! - строго прикрикнул отец Амвросий. - Не забывайся!

- Простите, пожалуйста, - сказал я. - Это, наверное бесы.

- Ну так для того мы и здесь, верно? - смягчился отец Амвросий и по-свойски подмигнул мне. - Каешься?

- Каюсь. А если Интернет от диавола, про Интернет тоже каяться?

- Обязательно.

- Не могу. Это работа моя, я программист, проектировщик сетевых решений.

- Сетевых, - сказал отец Амвросий с омерзением. - Сетевых. Слово-то какое. Сети диавола.

- Не, - говорю, - информационные сети.

- Кайся немедленно.

- Но я же на работу снова пойду? Это же моя профессия.

- Ну так я тебе не говорю работу бросить, верно? Покайся, а там иди на работу, снова покаешься.

- Каюсь.

- И слава богу, коли не брешешь. Завидовал ли кому-нибудь?

- Случалось.

- Каешься?

- Каюсь.

- И слава богу, коли не брешешь. И кстати, вопрос к тебе - брехал ли?

- Ну… Бывало.

- Каешься?

- Каюсь.

- Не брешешь?

- Не.

- Едем дальше. Ленился ли?

- Случалось. Каюсь.

- Смотрел ли с вожделением?

- Чего?

- Чего. Не маленький. Смотрел ли с вожделением?

- Смотря на кого.

- Ну, на кого. На баб, понятное дело. Но если на мужиков - это особый грех.

- На баб смотрел, наверно. Ну да, точно смотрел.

- Кайся.

- За просто смотреть? С какой стати?

- Одержимый!

- Чего, уже и посмотреть нельзя?

- Одержимый!

- Хорошо, каюсь.

- Все. Иди и больше не греши!

- Все? Уже идти?

- Погоди. Бесов гнать сейчас начнем. Это я тебе грехи отпустил по-быстрому.

Отец Амвросий уходит, возвращается с саквояжем и начинает оттуда извлекать предметы - пару книжек в пластиковых обложках, веревки с бубенцами, бубен - что меня удивило - и сандаловые палочки.

- А чего за книжки? - говорю. - Библия?

- Спецлитература, - объясняет отец Амвросий. - Библии мало. Это Тропарь и Требник, издание двадцать четвертое, переработанное.