Terry Pratchett - Интересные времена (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева) Страница 34

Но Два Маленьких Вана чувствовал, что неправильно сопровождать казни довольным смехом. Нет ничего приятного в том, что эти ужасные вещи должны происходить – они не более чем необходимость.

Издалека донеслись вопли. Император опять играет в шахматы. Он предпочитал играть живыми фигурами.

Знание тяготит. А ведь раньше все было не так. Лучше. Теперь Два Маленьких Вана был абсолютно уверен в этом. Не всегда дела обстояли так, как сейчас. Нынешний же император – это жестокий клоун, находиться рядом с которым примерно так же безопасно, как купаться в реке в самый разгар крокодильего брачного сезона. Кроме того, раньше даже речи не могло идти о каких-то там гражданских войнах. Вельможи знали свое место. У людей были не только обязанности, но и права.

Но однажды в правомерности притязаний очередного императорского наследника усомнились. Разгорелась война, и с тех пор все поменялось.

Скоро император умрет – чем скорее, тем лучше. В преисподней его, наверное, заждались. Начнется обычная свара, на трон воссядет новый император, и Двум Маленьким Ванам очень повезет, если его просто обезглавят – именно эта участь обычно ждала людей, достигших высокого положения при предыдущем правителе. А что, по современным стандартам, очень даже неплохой конец карьеры. О чем тут говорить, если голову отрубают за случайное нарушение тишины или за то, что встал не на то место?

В этот момент своих размышлений Два Маленьких Вана и услышал голоса, принадлежащие не иначе как призракам.

Голоса доносились из-под самых его ног.

Кроме того, призраки общались на незнакомом языке, так что для Двух Маленьких Ванов их речь звучала как простая последовательность звуков. Говорили же они следующее:

– Куда мы, черт побери, забрались?

– По-моему, мы где-то под дворцом. Смотри, еще одна дыра в потолке…

– Чиво?

– Меня уже за… заколебало толкать это чертово инвалидное кресло!

– Я потом целую неделю ноги буду отпаривать.

– И ты называешь это достойным способом войти в город? Вот так вот? По пояс в воде? Да мы ни в один… любимый кем-то город так не входили! Помню, когда мы с Брюсом-Гуном входили в какой-нибудь город – вот это было да! Тысяча всадников несется во весь опор, сметая всех и вся, вот как надо брать города!…

– Все верно, но тут, в трубе, для всадников не хватило бы места.

Звуки были какими-то пустыми и ухающими. Словно зачарованный, Два Маленьких Вана следовал за ними, не замечая, что ступает прямо по отполированному специальной щеточкой гравию, за что создатель сада – еще один славящийся своей миролюбивостью правитель – не замедлил бы отрубить ему ноги по колено.

– Слушайте, нельзя ли идти побыстрее? Мне хотелось бы очутиться подальше от котелка, когда он рванет. Кроме того, у меня совсем не было времени поэкспериментировать с запалом.

– Кстати, Проф, насчет котелка я так ничего и не понял.

– Я рассчитываю, что все эти фейерверки пробьют в стене приличных размеров дыру.

– Отлично! Но тогда что мы делаем в этой трубе? Почему мы не там?

– Потому что стражники тут же кинутся на грохот взрыва.

– Шикарно придумано! Разворачиваемся и бежим обратно!

– Нет! Нам надо быть здесь, Коэн. Это называется «отвлечь внимание противника». Это более цивилизованный способ штурмовать города.

Два Маленьких Вана прижался ухом к земле.

– Эй, Проф, а какое наказание полагается за вторжение в Запретный Город?

– Наверное, что-нибудь вроде повешения, потрошения и четвертования. Все это в произвольном порядке. Так что нам лучше…

Послышался приглушенный плеск.

– А что это за потрошение? Мы что, курицы, чтобы нас потрошить?

– По-моему, это когда из тебя вытаскивают все внутренности и показывают их тебе.

– Зачем?

– А кто его знает. Наверное, чтобы проверить, хорошо ли ты знаешь себя изнутри.

– Что, вроде как: «Ага, это мои почки, ну да, а вот это я ел на завтрак»?

– А что такое четвертование? Это когда все вокруг скидываются тебе по четвертаку?

– Насколько мне известно, скорее это ты скидываешься, пока совсем не закончишься.

На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском от шести пар ног и ритмичным скрипением чего-то смахивающего на колесо.

– Ну а подвешивают-то известно за что…

– Прошу прощения, не расслышал?

– Ур, ур, ур… извиняюсь, извиняюсь.

Два Маленьких Вана запнулся о двухсотлетний бонсай и больно приложился головой о булыжник, поистине монументальный в своей окаменелости. Через несколько секунд, когда он пришел в чувство, голосов уже не было слышно. А были ли голоса?

Призраки… Расплодились дальше некуда. Надо будет послать сюда садовника с фейерверками, то-то они попляшут.

А вообще, подытожил он свои предыдущие размышления, уж лучше всю жизнь искать рифму к слову «всадница», чем быть мастером имперского протокола.

Переулки Гункунга озарились яркими огнями коптящих факелов. Ринсвинд приблизился к стене Запретного Города. За его спиной радостно шушукалась и переговаривалась Красная Армия. Уж кто-кто, а Ринсвинд знал точно: ни на какое сознательное волшебство он, Ринсвинд, не способен. Магия у него получалась только благодаря чистой случайности.

Так что, даже если он произнесет какие-нибудь волшебные слова и величественно взмахнет рукой, результатом будет только то, что стена станет несколько менее дырявой, чем она есть сейчас.

Конечно, ему очень не хотелось разочаровать Цветок Лотоса – чье тело наводило Ринсвинда на мысли о тарелке соблазнительно изогнутых, хрустящих чипсов, – но она уже не маленькая, пора бы ей знать, что на волшебников полагаться нельзя.

В общем, он скажет что-нибудь, взмахнет рукой, ну а потом можно будет удирать. К вящему своему удивлению, он вдруг обнаружил, что ему доставляет удовольствие представлять, как, удирая, он на бегу ткнет Двух Огненных Трав пальцем в глаз. А еще крайне удивительно то, что его, Ринсвинда, до сих пор не вывели на чистую воду.

Стена Запретного Города лишь изредка прерывалась воротами. Жизнь Гункунга билась о нее, словно мутное море; палатки, прилавки, лотки были повсюду. До сих пор Ринсвинду казалось, что граждане Анк-Морпорка почти всю свою жизнь проводят на улицах, но по сравнению с гункунгцами они выглядели форменными агорафобами. Похороны (проходящие под неизменный аккомпанемент фейерверков), свадьбы и религиозные церемонии ничуть не мешали обычным базарным делам, так что трудно было понять, где празднуют свадьбу, где режут скот, а где просто спорят до хрипоты.

Две Огненные Травы указал на отрезок стены со сложенным рядом штабелем дров.

– Вот тут будет нормально, – ухмыльнулся он. – Ты, главное, не перенапрягайся. Небольшой дыры вполне хватит.

– Но вокруг же сотни людей!

– Разве для такого великого волшебника это проблема? Или ты смущаешься, когда на тебя смотрят?

– Лично я нисколько не сомневаюсь, что Великий Волшебник поразит нас до глубины души, – сказала Бабочка.

– Увидев, какой силой обладает Великий Волшебник, люди будут рассказывать об этом своим детям и внукам! – поддержала Цветок Лотоса.

– Еще бы, – пробормотал Ринсвинд. Члены ячейки замолчали, хотя понять это можно было, только посмотрев на их рты. В звуковую дыру, оставленную их молчанием, немедленно хлынул рыночный шум.

Ринсвинд закатал рукава.

Как там начиналось это заклинание, которое используется для расчистки местности?…

Он исполнил неопределенно-махательный жест.

– Я бы советовал всем отойти подальше, – обращаясь к Красной Армии и при этом неприятно улыбаясь, произнес Две Огненные Травы.

– Кванти каникула аллегро-аллегро? – нерешительно произнес Ринсвинд. – Э-э…

Он в отчаянии уставился на стену. Как обычно бывает с людьми в минуты смертельного ужаса, все его чувства обострились до предела. И тут своим обострившимся зрением Ринсвинд увидел странный котелок. Котелок был завален поленьями, и от него шел подозрительно тлеющий шнур.

– Э-э, – выдавил он, – тут, похоже…

– Что, какие-то проблемы? – противным голосом осведомился Две Огненные Травы.

Ринсвинд гордо вскинул подбородок.

– … – произнес он.

Раздался звук, такой звук издает железо, приземляющееся на тарелку, и все вокруг заволокло белым дымом.

Потом белое превратилось в красное с прожилками черноты, и по ушам Ринсвинда словно хлопнули две гигантские ладони.

Месяцеобразный, алого цвета осколок серпом прошелся по его шляпе, срезав самый кончик, и умчался в сторону ближайшей хижины, которую тут же охватило пламя.

Сильно запахло палеными бровями.

Когда пыль несколько осела, Ринсвинд увидел довольно большую дыру в стене. Кирпичная кладка по краям дыры, раскалившаяся докрасна, постепенно начала остывать, издавая при этом звонкое «глинк-глинк».