Терри Пратчетт - Мор, ученик Смерти Страница 35

Некоторые из зрителей, более сведущие в неписаных законах уличной игры в кости, отодвинулись от незнакомца. Такая удача, когда имееешь дело с Калекой Ва, может обернуться большой непрухой.

Рука Ва сомкнулась вокруг костей со звуком, напоминающим щелчок затвора.

— Все восьмерки, — выдохнул он. — Такая удача противоестественна.

Толпу как рукой смело, остались только те ящикообразные мускулистые типы с не внушающими симпатии физиономиями, которые, если бы Ва платил налоги, фигурировали бы в его налоговой декларации в качестве Необходимого Производственного Оборудования или Оргтехники.

— А может, это и не удача вовсе, — добавил он. — Может, это волшебство.

— Я САМЫМ РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВОЗРАЖАЮ ПРОТИВ ПОДОБНЫХ ВОЗМУТИТЕЛЬНЫХ ЗАЯВЛЕНИЙ.

— У нас тут однажды был волшебник. Хотел разбогатеть, — продолжал Ва. Вылетело из головы, что с ним случилось. Ребята?

— Мы с ним поговорили по душам…

— …И оставили в Свином переулке…

— …И еще на Медовой аллее…

— …Ив паре других мест, которые я не помню.

Незнакомец поднялся. «Ребята» сомкнули вокруг него кольцо.

— ЭТОГО НЕ ТРЕБУЕТСЯ. Я ИЩУ ТОЛЬКО ЗНАНИЙ. КАКОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ МОГУТ ИЗВЛЕКАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА ИЗ МНОГОКРАТНОГО ПОВТОРЕНИЯ СЛУЧАЙНОСТИ?

— Случай тут ни при чем. Давайте-ка познакомимся с ним поближе, ребята.

Единственная живая душа, в чьей памяти запечатлелись последующие события, принадлежала бродячей кошке, одной из тысяч в городе. Она как раз пересекала переулок, следуя на свидание.

«Ребята» застыли. Траектория движения ножей оборвалась на полпути.

Вокруг замерцал вызывающий мучительную боль в глазах фиолетовый свет.

Незнакомец откинул капюшон, собрал кости и запихал их в не оказывающую никакого сопротивления руку Ва. Тот открывал и закрывал рот, его глаза безуспешно пытались не видеть того, что находилось перед ним. Оно… усмехалось.

— БРОСАЙ.

Ва удалось посмотреть на свою руку.

— Каковы ставки? — прошептал он.

— ЕСЛИ ТЫ ПОБЕДИШЬ. ТО В ДАЛЬНЕЙШЕМ ВОЗДЕРЖИШЬСЯ ОТ СВОИХ НЕЛЕПЫХ ПОПЫТОК ПРЕДПОЛАГАТЬ САМОМУ И ВНУШАТЬ ДРУГИМ, БУДТО ДЕЛАМИ ЛЮДЕЙ УПРАВЛЯЕТ СЛУЧАЙ.

— Да. Да. А если… если проиграю?

— ТОГДА ТЫ ОЧЕНЬ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО НЕ ВЫИГРАЛ.

Ва попробовал сглотнуть, но горло у него пересохло.

— Я знаю, с моей подачи было убито много людей…

— ДВАДЦАТЬ ТРИ, ЕСЛИ БЫТЬ ТОЧНЫМ.

— Сейчас уже слишком поздно говорить, что я сожалею о содеянном?

— ЭТИ ВЕЩИ МЕНЯ НЕ КАСАЮТСЯ. БРОСАЙ КОСТИ.

Ва закрыл глаза и уронил кости на землю. Нервы его были на таком взводе, что он даже не задействовал свой фирменный бросок. Он ждал, не размыкая век.

— ВСЕ ВОСЬМЕРКИ. КАК ВИДИШЬ, ЭТО БЫЛО НЕ ТАК УЖ И СЛОЖНО. НЕ ПРАВДА ЛИ?

Ва потерял сознание.

Смерть пожал плечами и двинулся прочь. Он остановился только, чтобы почесать за ушками у подвернувшейся случайно кошки. Он напевал себе под нос.

Он не вполне понимал, что такое на него нашло. Но ему происшедшее доставило удовольствие.

— Но ты же не мог быть полностью уверен, что у тебя получится!

Кувыркс раскинул руки в жесте миротворца.

— Пожалуй, нет, — признал он. — Но я подумал, а что мне терять? Он попятился.

— Что тебе терять? — обрушился на него Мор.

Резко потянув, он выдернул стрелу из одной из подпорок, удерживающих балдахин над кроватью принцессы.

— Ты же не станешь утверждать, что это прошло сквозь меня?

— Я специально смотрел, — ответил Кувыркс.

— Я тоже видела, — встряла Кели. — Это было ужасно. Стрела вышла прямо из того места, где у тебя сердце.

— А я присутствовал при том, как ты прошел сквозь каменную колонну, добавил Кувыркс.

— А я присутствовала при том, как ты проскакал сквозь окно.

— Согласен, но тогда я был на работе, — заявил Мор, сопровождая слова как можно более убедительной жестикуляцией. — Это другое, каждый день такого не бывает. И к тому же…

Он сделал паузу.

— Что вы на меня так смотрите? — промолвил он. — Точно так же на меня таращились на постоялом дворе. В чем дело?

— Просто, когда ты взмахнул рукой, она прошла сквозь подпорку, упавшим голосом произнесла Кели.

Мор уставился на свою руку, затем легонько ударил ей по дереву.

— Видели? — воскликнул он. — Не проходит. Материальная рука, материальное дерево.

— Ты говоришь, народ на постоялом дворе тоже смотрел на тебя так? заинтересованно осведомился Кувыркс. — Что же ты там сделал? Прошел сквозь стену?

— Нет! То есть я не сделал ничего особенного, я всего-навсего выпил их напиток, он назывался, кажется, убегаловкой…

— Укипаловкой?

— Да. Отдает гнилыми яблоками. По их взглядам можно было подумать, это какая-то отрава.

— И сколько ты выпил?

— С пинту, наверное, я не обращал особого внимания…

— А известно ли тебе, что укипаловка — самое крепкое зелье отсюда и до самых Овцепиков? — потребовал ответа волшебник.

— Нет. Мне никто не сказал, — пожал плечами Мор. — Но какое это имеет отношение к…

— Значит, нет, — медленно повторил Кувыркс. — Ты, значит, не знал.

Хм-м. А тебе не кажется, что тут-то собака и зарыта?

— Имеет ли это какое-нибудь отношение к спасению принцессы?

— Вероятно, нет. Однако мне хотелось бы заглянуть в книги.

— Тогда это неважно, — твердо заявил Мор.

Он повернулся к Кели, в глазах которой затеплился легкий намек на восхищение.

— Думаю, я смогу помочь, — продолжал он. — Сумею применить кое-какую могущественную магию. Магия заставит купол исчезнуть, правильно, Кувыркс?

— Моя магия не заставит. Средство тут требуется весьма сильное. И все равно Я не уверен. Реальность менее податлива, чем…

— Я пошел, — заявил Мор. — До завтра, прощайте!

— Сейчас уже завтра, — указала Кели. Мор слегка сбавил свой героический тон.

— Ну ладно, в таком случае до вечера, — сказал он, слегка раздраженный прозаичностью ее замечания. — Я удаляюсь!

— Он что?

— Так говорят герои, — добродушно объяснил Кувыркс. — Он не может удержаться.

Мор бросил на волшебника свирепый взгляд, мужественно улыбнулся Кели и вышел из комнаты.

— Уж дверь-то мог бы открыть, — произнесла Кели, когда они остались вдвоем.

— По-моему, он немного смутился, — растолковал Кувыркс. — Мы все проходим через эту стадию.

— Через какую? Хождения сквозь предметы?

— Если это можно так назвать. Во всяком случае, вхождения в них.

— Я собираюсь вздремнуть, — сказала Кели. — Даже мертвые нуждаются в отдыхе. Кувыркс, хватит возиться попусту с арбалетом, очень прошу. Тебе как волшебнику не подобает находиться одному с дамой в будуаре.

— Хм-м? Но я ведь не один? Здесь есть ты.

— Вот в этом-то, — она выговаривала каждое слово подчеркнуто четко, все и дело.

— Ах, ты об этом. Разумеется. Сожалею. — Он замялся. — Увидимся утром.

— Доброй ночи, Кувыркс. И не забудь хорошенько захлопнуть за собой дверь.

Солнце выползло из-за горизонта, затем, видимо решив компенсировать свою медлительность пробежкой, начало быстро всходить.

Однако пройдет еще некоторое время, прежде чем его неторопливый свет прокатится по Диску, гоня перед собой ночь. И сейчас власть в городе все еще принадлежала ночным теням.

На данный момент они сгрудились вокруг самого известного из всех городских трактиров, вокруг «Залатанного Барабана», что на Филигранной улице. Трактир этот прославился не столько своим пивом, которое смахивало на чистую, не тронутую дрожжами воду, а вкусом напоминало соляную кислоту, сколько своей клиентурой. Поговаривали, что если просидеть в «Барабане» достаточно долго, то рано или поздно ваша лошадь будет по очереди украдена каждым из крупных героев Плоского мира.

Атмосфера внутри все еще была шумной от разговоров и тяжелой от табачного дыма, хотя трактирщик делал все те вещи, которые делают хозяева, когда считают, что заведение пора закрывать, как-то: гасят часть ламп, заводят часы, набрасывают тряпку на насос с краном и, на всякий пожарный, проверяют местонахождение своей дубинки с вбитыми в нее гвоздями. Не то чтобы посетители обращали на эти телодвижения хоть какое-то внимание.

Большинством клиентов «Барабана» даже дубинка с гвоздями воспринималась как ну очень тонкий намек.

Однако все они были достаточно наблюдательными, чтобы обеспокоиться при виде высокой темной фигуры. Фигура стояла возле стойки и методично опрокидывала стопки. Она явно намеревалась выпить все содержимое бара.

Одинокие заядлые алкоголики всегда создают вокруг себя некое ментальное поле, обеспечивающее им полную независимость от окружающей среды и изолированность от оной. Но от данного экземпляра исходил мрачный фатализм, медленно опустошающий бар.