Сергей Крускоп - Охота на лис Страница 36

Когда оба солнца скрылись за горизонтом, конь был готов. Так я поняла по словам одного из офицеров, поскольку сама уже ушла в наш шатер. Я выглянула наружу, но вне шатра с его масляными лампами была темень, кромешная даже для моей лисьей половины. Облака плотно закрыли звездный свод, луна еще не взошла, хотя и неизвестно, смогла бы она пробить своим светом облачный покров. В темноте лишь метались языки факелов да отблескивали в их свете шлемы и панцири перемещавшихся куда-то людей. Появился Кро, но на все расспросы отвечал только междометиями и нечленораздельными звуками, возбужденно жестикулируя. Нашка уже начала вновь закипать, но рыцарь дальновидно удалился спать, никакими новыми подвигами себя не компрометируя.

Я собралась было последовать примеру Кро, но тут из мрака вынырнул Итакий, довольно потирая руки. Его доспех был покрыт какой-то белесой пылью и того же цвета потеками, а вблизи старый командир издавал еще и несколько странный запах.

– Отлично-отлично, – сказал Итакий, – вы, девушка, очень нам таки помогли своей идеей! Клянусь божественной птицей Уых и священной Зеленой Луной, илинеонцы завтра получат своего троянского коня!

Он задумчиво поковырял ногтем грязь на своем панцире, пробормотав:

– Какой хороший цемент, не отмывается совсем!

– Цемент? – удивленно переспросила я.

– Да, и притом – самый лучший! – не без гордости ответил Итакий. – Понимаешь, все дело в том, что раньше мы действовали неверно, принципиально неверно! Илинеон лучше укреплен и способен держаться много дольше, чем мы можем себе позволить его осаждать. Но мы закоренели в своей тактике, а вы дали нам свежую идею. Именно то, чего нам не хватало! – Он помолчал пару секунд. – Да я, собственно, по другому поводу, – и протянул мне треугольный вымпел с неким изображением, которое я, поразмыслив, сочла за череп барана анфас.

– Прикрепите это над входом в шатер, – сказал Итакий.

– Зачем? – поинтересовалась я, вертя в руках образчик местного народного творчества.

– Ну, мы же снимемся часа через четыре… Стратегическое отступление, так сказать. А вам чего в такую рань вставать? А этот символ будет означать для всякого, что ВЫ ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ.

– За это – наше отдельное человеческое спасибо, – почти растроганно ответила я, пытаясь дотянуться до верхушки опорного шеста. Не дотянулась, разумеется, и привязала вымпел к растяжке со стороны, видимой из Илинеона.

– Ну, счастливо, – сказал Итакий, – и еще раз спасибо. Да, не зря я вас тогда взял на борт! Ну да ладно, дел еще выше крыши…

Он бодро повернулся и растворился во тьме.

Раннее утро раскололи звуки труб, и ни о каком сне уже речь идти не могла. Я как ужаленная подскочила на своей койке и принялась вертеть головой, пытаясь понять спросонья, кто я и что я.

– Это они так скрыто отступают? – поинтересовалась Нашка. – Хотят, чтобы все убедились, что осада снята? А то вдруг кто не заметит…

– Нет, это вряд ли, – зевая и потягиваясь, сообщил Кро, – я ночью выходил… выходил… ну, в общем, выходил и видел – они ушли еще в темноте: погрузились на галеры и отчалили.

– Тогда, наверное, это трубы Илинеона трубят об очередной победе, – внес свою лепту в дискуссию Лотан. – Я предлагаю, раз уж мы остались здесь и потеряли столько времени, выйти и насладиться этим сомнительным зрелищем до конца.

В результате, пока все потягивались, зевали и спорили, кто встанет последним, первым из шатра выбрался Кро, и почти сразу послышался его удивленный возглас.

Я оказалась второй. В лицо мне дохнуло свежим речным воздухом с легким запахом тины и ряски, и я окончательно проснулась и оглядела местность между мной и Илинеоном. И не удержалась от удивленного возгласа под стать драконоборцу.

Лагерь ахейян исчез – не было ни палаток, ни навесов, ни марширующих солдат, ни долговязой баллисты; правда, в последнем случае оставались четкие следы в виде рваного мешка и кучи картофельных очистков.

Зато перед теперь уже не осажденной крепостью стоял Конь!

Кони бывают разные. Бывают тяжеловозы, могучие и добродушные, с бабками мохнатыми, как малярные кисти, способные играючи тянуть за собой груженый «КамАЗ». Бывают рысаки, длиннотелые и тонконогие, с коротко подстриженными гривами и нервным выражением глаз. Бывают арабские кони, которых так любят рисовать мультипликаторы – с широкими ноздрями на узкой морде и широченными задницами, над которыми победным стягом вьется хвост. Владыка морей Посейдон любил, говорят, ездить на морских конях, у которых конский зад вкупе с ногами был заменен рыбьим хвостом. Бывают еще шахматные кони, у которых ни ног, ни хвоста нет, а есть одна голова, и та довольно схематичная. В конце концов, бывают детские кони-качалки, деревянные, с хвостом из пакли, и цельнопластмассовые с пищалкой в голове. Короче, когда речь идет о конях, пространство для творческого подхода хоть и не безгранично, но весьма обширно. Но я готова была поручиться, что тот, кто делал эскиз Коня, не был лично знаком ни с одним из перечисленных вариантов.

Стоящее перед нами существо напоминало, скорее, бегемота, сделанного кем-то, кому о бегемотах рассказывали только в детстве и только страшные сказки. Тело шедевра было массивное и округлое в сечении, с отнюдь не конским задом, опиравшееся на не менее массивные ножищи. Короткая толстая шея торчала горизонтально вперед. Учитывая, что на изготовление тулова пошла часть корпуса пришедшей в негодность галеры, можно было отследить и еще одну параллель с бегемотом, то бишь с гиппопотамом. Правда, в отличие от бегемота, у Коня была грива, сделанная, как мне кажется, из растрепанных тростниковых циновок, и острые, стоящие торчком ушки. Все это покоилось на деревянной платформе о шести колесах, навевая ассоциации с великанской детской лошадкой, еще более усиливаемые от вида растрепанного хвоста. Морды мне в этом ракурсе не было видно, но я не сомневалась, что она соответствует всему прочему.

– Не могу поверить, что они на такое позарятся, – сообщила я подошедшей Нашке.

– Ну, – резонно заметила подруга, критически разглядывая коня, – во-первых, это смотря зачем он им. Во-вторых, мало ли какие здесь эстетические предпочтения – вспомни хотя бы раскраску здешних галер. Ну а кроме того, реклама – это великая сила.

Рекламной кампанией ахейяне озаботились. Ею занималась пара солдат под началом знакомого нам адъютанта Итакия. Солдаты трубили в трубы, привлекая внимание илинеонцев (так вот что нас разбудило!), а адъютант хорошо поставленным командным голосом зачитывал некий Документ, в котором сообщалось, что сей деревянный конь преподносится в дар Илинеону, осада с которого отныне снята («Да вы же сами видите!»).

Илинеонцы видели, сгрудившись толпой на ближайшей стене и горячо обсуждая сложившуюся ситуацию. Адъютант же продолжал рассказ о том, что минувшим днем у духовного наставника войска, жреца Зеленой Луны (а я и не знала, что такой есть), состоялся серьезный деловой разговор с богами, которые и порекомендовали настоятельно осаду снять, а коня построить.

– Я бы, – сказал, подходя сзади, Лотан, – порекомендовал собрать шмотки и, если уж вам так дорого это зрелище, перебраться в более укромное место, а не торчать здесь у всех на виду. – Он указал на валявшиеся у воды останки полуразобранной галеры. – Кстати, кони наши уже там. Если что…

Галера, даже отдав часть себя на народное дело, была весьма немаленькой, напоминая оголенными шпангоутами теперь уже не только сдохшего, но и частично съеденного кита. Она оказалась весьма удобным убежищем с неограниченным запасом дров, доступом к воде и прекрасным видом на деревянную лошадь (хотя у меня до сих пор не было уверенности, что автор сего творения изображал именно коня, а не какое-то порождение горячечного бреда). Едва мы устроились в приятном тенечке перекусить, как явился, утирая пот, адъютант, довольный как король на именинах.

– Ну, вроде все идет по плану, – сообщил он нам. – Итакий – гений, я всегда говорил, а сегодня это еще раз подтвердится.

– А солдаты где? – поинтересовалась я. – Ну, которые трубачи.

– А, пошли, так сказать, на соединение с основными силами. Но я должен пронаблюдать весь процесс. Да, кстати, – он похлопал себя по бокам, – а, вот… Это Итакий просил передать вам в качестве подарка за сверхурочную работу.

Он достал откуда-то бронзовый ножик и протянул мне ручкой вперед.

– Что это? – Нашка с любопытством заглянула мне через плечо.

– По-моему, ножик для бумаги.

– Старинная вещь. Итакий говорил, ему лет триста, а то и больше. Сказал, ему не нужен, а вещица симпатичная и памятная.

– Да уж… Передайте ему спасибо при случае.

– Всенепременнейше.

Ножик, похоже, был действительно для бумаги– во всяком случае, ничего другого этим лезвием не разрежешь. Впрочем, может, три столетия назад оно было и острее. Длиной ножик был в полторы мои ладони, цельный – лезвие плавно перетекало в рукоятку, украшенную незатейливым, но изящным чеканным орнаментом из перевивающихся лент, оплетающих одиннадцатиугольник. Я решила, что, если выберусь отсюда, это действительно будет неплохим сувенирчиком.