Терри Пратчетт - Правда Страница 37

Гарри Король уставился на Вильяма сквозь табачный дым. Вильям почувствовал, что его крутят и рассматривают, как нечто интересное, найденное в мусоре.

– Моя младшая дочь, Гермиона… она выходит замуж в конце следующей недели, – сказал, наконец, Гарри. – Большой праздник. Храм Оффлера. Хор, музыка и все такое. Я пригласил всех городских шишек. Эффи настояла. Они не придут, конечно. Только не к Гарри Моче.

– Таймс там будет, – пообещал Вильям. – Репортаж с цветными картинками. Если, конечно, нам не придется завтра закрыть газету.

– Цветными, э? Вы что, наймете художника, чтобы нарисовал?

– Нет. Мы… у нас есть особый способ, – ответил Вильям, отчаянно надеясь, что Отто не шутил. Он не просто ходил по краю пропасти, он уже фактически висел на этом краю, зацепившись кончиками пальцев.

– Да уж, интересно будет взглянуть, – сказал Гарри.

Он вынул изо рта сигару, задумчиво посмотрел на нее, а потом снова затянулся. И опять сквозь дым уставился на Вильяма.

Вильям испытывал сильную неловкость, которая охватывает образованного человека, когда на него внимательно смотрит человек необразованный, но при этом соображающий минимум в три раза быстрее.

– Мистер Король, нам очень нужна эта бумага, – сказал он, чтобы прервать задумчивое молчание.

– Что-то в тебе такое есть, мистер де Словье, – отозвался Король. – Обычных клерков я покупаю и продаю пачками, когда мне это нужно, но ты не похож на клерка. Пахнешь иначе. Ты похож на парня, который перекопает тонну дерьма, чтобы найти фартинг, и я все гадаю, отчего так.

– Послушайте, мистер Король, пожалуйста, продайте нам бумагу по прежней цене, – попросил Вильям.

– Не могу. Я же сказал тебе. Сделка есть сделка. Гравировщики уже заплатили мне, – отрезал Гарри.

Вильям открыл было рот, чтобы возразить, но Доброгор остановил его, положив руку ему на плечо. У Короля явно было что-то на уме, и он еще не закончил свою мысль.

Гарри снова подошел к окну и задумчиво уставился во двор, на дымящиеся кучи мусора. Ну же…

– Ох, только взгляните на это! – Гарри шагнул прочь от окна в глубочайшем изумлении. – Видите вон тот фургон у ворот?

Они видели фургон.

– Я ведь парням сто раз говорил: никогда не оставляйте загруженный и готовый к отправке фургон у открытых ворот! Кто-нибудь может угнать его, вот что я им говорил.

Вильям удивился про себя, кто же рискнет украсть что-нибудь у Короля Золотой Реки, обладателя очень горячих компостных куч.

– В этом фургоне бумага, последняя четверть заказа, сделанного гильдией Гравировщиков, – сообщил Гарри, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мне придется вернуть им деньги, если его умыкнут прямо у меня со двора. Надо будет поговорить с бригадиром. Он стал таким невнимательным в последнее время.

– Нам пора идти, Вильям, – заявил Доброгор, снова схватив компаньона за руку.

– Почему? Мы же еще не…

– Как нам отблагодарить вас, мистер Король? – спросил гном, подталкивая Вильяма к двери.

– Подружки невесты будут в о-де-нуле{52}, что бы это там ни означало, – промолвил Король Золотой Реки. – И еще одно. Если я не получу от вас 80 долларов в конце этого месяца, вы окажетесь глубоко в… – сигара дважды пропутешествовала из одного угла рта в другой – …дерьме. Головой вниз.

Две минуты спустя фургон, поскрипывая, выехал со двора, сопровождаемый на удивление безразличным взглядом бригадира-тролля.

– Нет, это не кража, – с нажимом повторил Доброгор, перебирая вожжи. – Король вернет ублюдкам их денежки, а мы заплатим ему прежнюю цену. И все будут счастливы, кроме Инквайрера, но на них нам плевать.

– Мне не понравилась та его фраза насчет «глубоко в пауза дерьме», – заявил Вильям. – Головой вниз.

– Я короче тебя, так что мне будет хуже, все равно, каким концом вниз, – ответил гном.

Посмотрев, как фургон исчезает в дали, Король подошел к лестнице на первый этаж и крикнул вниз, чтобы один из его клерков принес экземпляр Таймс из Корзины Номер Шесть. Клерк вслух читал запачканную и мятую газету, а Гарри невозмутимо слушал, только горящий кончик его сигары чертил в воздухе замысловатые кривые.

Через некоторое время он расплылся в улыбке и попросил клерка заново прочесть некоторые места.

– А, – сказал он, когда чтение закончилось. – Я так и подозревал. Этот мальчишка – прирожденный мусорщик. Как жаль, что он родился вдалеке от старой доброй мусорной кучи.

– Направить Гравировщикам извещение об оплате, мистер Король?

– Ага.

– Думаете, вам удастся получить назад ваши денежки, мистер Король?

Обычно Гарри Король не терпел таких вопросов от клерков. Он нанимал их, чтобы они цифры складывали, а не обсуждали политику. С другой стороны, Гарри заработал свое состояние на том, что мог увидеть блестку в глубокой грязи, поэтому иногда был не прочь прислушаться к чужому экспертному мнению.

– О-де-нуль – это что за цвет? – спросил он.

– О, это сложный цвет, мистер Король. Что-то вроде светло-синего с оттенком зеленого.

– Можете добыть краску такого цвета?

– Могу поискать. Обойдется недешево.

Сигара снова переместилась из одного угла рта в другой. Все знали, что Гарри Король души не чает в своих дочерях, которые, как он думал, страдали оттого, что их отец после работы должен был два раза принять ванну, чтобы стать просто грязным.

– Нам лучше приглядеть за нашим маленьким писателем, – решил он. – Шепни словечко парням, ладно? Я не хочу разочаровывать Эффи.

Сахарисса заметила, что гномы снова возятся с печатным прессом. Механизм менял свою форму практически каждые два часа. Гномы постоянно на ходу изобретали что-то новое.

Сахариссе казалось, что гному нужны для работы только две вещи – его топор и способ разжечь огонь. Так у него получается кузница, в кузнице он может сделать простые инструменты, с их помощью – более сложные, а со сложными инструментами гном способен изготовить практически все что угодно.

Два гнома копались во всяких железках, наваленных вдоль стен сарая. Два гладильных катка уже были расплавлены, чтобы получить необходимое железо, а из недоделанных лошадок-качалок гномы вытапливали свинец. Еще несколько гномов покинули типографию, отправившись исполнять какие-то загадочные поручения, но вскоре вернулись с маленькими мешками в руках и вороватым выражением на лицах. Это был еще один их талант: гномы прекрасно умели находить применение всяким выброшенным прочь вещам, даже тем, которые пока еще не были выброшены.

Она попыталась вновь сосредоточиться на отчете о ежегодной встрече Веселых Ребят Сонного Холма, когда из подвала раздался грохот и ругань на убервальдском языке, прекрасно, кстати, приспособленном для всяких проклятий. Сахарисса бросилась к люку.

– С вами все в порядке, мистер Фскрик? Может, мне принести совок и веник?

– Bodrozvachski zhaltziet!… о, исфините, мисс Сахарисса! Просто мне фстретилась небольшая рытфина на пути прогресса.

Сахарисса спустилась по лестнице.

Отто стоял за своим самодельным верстаком. На стене висели коробки с демонами. Несколько саламандр дремали в клетках. В большой затемненной банке ползали земляные угри. Но соседняя с ней банка была разбита.

– Я нелофко пофернулся и разпил ее, – смущенно пояснил Отто. – А теперь этот глюпый угорь забрался за ферстак.

– Он кусается?

– О, нет, это очшень ленифые тфари…

– А над чем вы сейчас работаете, Отто? – спросила Сахарисса, присматриваясь к чему-то большому на верстаке.

Он попытался броситься между ней и этим предметом.

– О, это пока фсего лишь эксперимент…

– Способ делать цветные картинки?

– Да, но это пока фсего лишь групая поделка…

Краем глаза Сахарисса заметила движение. Земляной угорь, которому явно наскучило сидеть за верстаком, предпринял довольно вялую попытку устремиться к новым горизонтам, в заманчивую даль, где можно было бы гордо извиваться в горизонтальной плоскости.

– Пожалуйста, не надо… – начал Отто.

– О, ничего страшного, я не брезглива…

Рука Сахариссы сомкнулась на земляном угре.

Она очнулась оттого, что Отто отчаянно хлопал ее по лицу своим черным носовым платком.

– О, господи… – она попыталась сесть.

На лице Отто был написан такой ужас, что Сахарисса мгновенно забыла о собственной головной боли.

– Да что с вами стряслось? – спросила она – Выглядите просто ужасно.

Отто отскочил от нее и почти рухнул на верстак, схватившись рукой за грудь.

– Сыр! – простонал он. – Пошалуйста, дать мне сыр! Или польшое яплоко! Что-нибудь, чтопы куснуть!Поша-а-алуйста!